Дуглас подошёл к видавшему виду старому дивану, мирно стоявшему у левой стены, на котором красовались несколько заплаток из разного материала, осмотрел его и медленно стал опускаться. В свою очередь, мебель откликнулась хрустом пружин, немного напугав детектива. – Мне кажется, что эта развалюха давно хочет умереть, а ты не позволяешь. Ты, вообще, с какой помойки приволок всю эту рухлядь? – спросил он, все ещё побаиваясь оказаться на полу, если диван развалится. – Это не рухлядь, а дань ушедшей эпохе. Той, что не вернуть. Когда люди наслаждались искусством, культурой, а не тратили всю свою жизнь на то, чтобы урвать лишний доллар, – оскорбился Майкл. – Ага. Милый мой Раджа, тебе достается вон тот стул ушедшей великой эпохи. А то, я боюсь, двоих нас этот шедевр не выдержит, – усмехнулся детектив, указывая на потёртый деревянный стул, не к месту поставленный недалеко от одной из картин. – Нет, спасибо, я лучше осмотрюсь, меня заинтересовали работы. Если вы не против, конечно? – спросил индус, обращаясь к художнику. – Как пожелаете, – ответил Касталонэ, буквально рухнув в кресло, стоящее в паре метров от дивана и имеющее такой же убогий вид. – Так что вам от меня надо? – А вот что, – сказал Маккарти, швыряя ему пакет со снимками. – Осмотри их, может, что подскажешь? Кое-как схватив на лету свёрток, он вынул содержимое. С каждой следующей фотографией цвет его лица становился всё бледнее. – Матерь божья, что это за психопат, как такое можно творить с людьми? – выдохнул итальянец, качая головой. – И что мне это должно напомнить? – Ты прямо как будто не ценитель высокого искусства. Я же специально положил самые интересные фото сверху. Мне почему-то кажется, что это настоящие картины, так сказать, пост мортем. – Пост мортем!? – удивился Майкл, широко открывая глаза. – Но это никак не связано, на таких снимках изображали мёртвых как живых, чтобы увековечить память для родственников. Как вот это может быть связано? – Да никак, просто одно из предположений. Посмотри внимательнее, такое ощущение, что каждый труп – это отдельная картина, даже фон подобран соответствующе. Итальянец снова взял снимки и стал более тщательно всматриваться, на этот раз цвет его лица не менялся. Через пару минут он сунул их назад в пакет и уставился в пол. – Возможно. Не то чтобы я согласен с вами, но логика в этом есть. Действительно, всё сделано великолепно с художественной точки зрения. Хорошо, пусть будет так. А что вы от меня хотите? – Две вещи, – ответил детектив, обрезая гильотиной кончик сигары. – Первое, чтобы ты перерисовал это в разных стилях, от мультяшного до какого-то там вашего итальянского, типа Рафаэля, Караваджо. Короче, во всех школах, которые существовали. – Я владею только одним стилем, в других не выйдет, – возмутился Майкл. – А надо, чтобы вышло. Я не требую рисовать на премию «Оскар», – сказал Дуглас, затягиваясь сигарой. – Премия «Оскар» не относится к изобразительному искусству, – выдохнул итальянец. – Это твоя проблема. И второе: попробуй отыскать картины, похожие на эти. Или поэмы, музыку, скульптуры, другой бред больного сознания. Ты же толкаешь кому-то свои работы, значит, есть особые ценители, поспрашивай экспертов. Это возможно? – Я даже не знаю, – покачал головой художник. – Чтобы исполнить все ваши желания, необходим с десяток специалистов, а я всего лишь пишу для поддержания штанов. – Так ты мне поможешь? – продолжал давить детектив. – Постараюсь, но это не быстро. Если вообще возможно. – Советую обратить внимание на произведения в тематике преисподней или конца света. Я думаю, если что-то удастся найти, то именно там, – посоветовал, рассматривающий очередную картину, Джавал. – Хорошо, возьмусь сегодня же. Только ещё немного посплю. – Она идеальна! – индус словно замер, рассматривая портрет молодой женщины. Бледное красивое лицо и тёмные волосы, ниспадающие с плеч, декольте и длинные пальцы выдавали итальянское происхождение. А чёрное платье, ярко-красные губы и серовато-дымчатый фон выдавали что-то мистическое, а вкупе с карими пронзительными глазами портрет вызывал одновременно и восхищение, и страх, но какой-то иной, вырывающийся из глубины подсознания. Картина притягивала и пугала, как истинный шедевр изобразительного искусства. «А этот художник безусловно талант. Даже странно, что он обитает в таком отвратительном месте», – подумал он, не в силах оторвать взгляд от глаз женщины, которая, казалось, видела саму его душу. – Спасибо. Это жена одного из моих клиентов. Я очень долго работал над ней, несколько раз всё переделывал. И теперь портрет закончен. Мне кажется, что это лучшая моя работа! Честно говоря, как-то жаль отдавать её, но мне обещали кругленькую сумму, – расстроенно ответил Майкл. – Истинное искусство не имеет цены, – тихо произнес Джавал. – А здесь именно оно. Я видел много различных портретов, но подобных очень мало. Она настолько глубока и притягательна, что не получается оторвать глаз. – Смотри-ка, наш профессор влюбился. Ты ещё женись на картине, – усмехнулся Маккарти. – Майкл, можешь повысить цену заказчику, раз уж Раджа так к ней прилип, то он точно не откажет. – Продайте её мне! – воскликнул индус. – Я хорошо заплачу. – Не могу, у мня договор с заказчиком, он уже видел эскиз. Если я отдам её другому, то со мной не будут иметь дело, – покачал головой художник. – Сколько он заплатит? – Тысячу долларов. Это самая дорогая из моих картин. – Десять тысяч! – Ой! – итальянец аж подпрыгнул на кресле. – Это такие большие деньги! Но я обещал… – Двадцать! Художник посмотрел на детектива, который так и обомлел от услышанной суммы, его глаза настолько расширились, что, казалось, ещё немного и выпадут из орбит. – А что я скажу заказчику!? – уже почти в панике спросил Майкл. – Он видел только эскиз. Нарисуйте еще одну, а эту отдайте мне. Вряд ли стоит отказываться от настолько выгодного предложения, – вынимая чековую книжку, деловито изрёк Джавал. – Я прямо сейчас выпишу чек на двадцать тысяч долларов. Ну что? Каков ваш ответ? – Укладывай сам. За такие деньжищи я даже прикасаться к ней боюсь, – сказал Дуглас, открывая багажник авто. – Ну ты и псих, отдать двадцатку за какой-то кусок мазни. На художественной ярмарке таких тысячи по сотке толкают. – Я и не ждал, что ты поймёшь. Это настоящее произведение искусства, а не просто картинка под копирку. Она обладает особой энергетикой, если можно так сказать, мистической силой. Это шедевр! – ответил индус, бережно опуская завёрнутую в бумагу картину на дно багажника. – Нет, вот это настоящий шедевр! – ответил детектив, отхлебывая из фляжки. – Он обладает самой настоящей живительной силой, а не эти вот все портретики непонятных женщин, постоянно наблюдающих за тобой. Она похожа на мою жену, когда я откупориваю бутылочку. Раз встретившись с ней глазами, сразу пить перехочешь. – Вот видишь, ты со мной по-своему согласен, – усмехнулся Раджа, захлопывая крышку багажника. Маккарти припарковал машину почти впритык ко второму входу в Пятую тюрьму Сан-Франциско. Немного посовещавшись, они решили вывести узника подальше от ненужных глаз. Всё же операция проходила не совсем законно, под личную ответственность лейтенанта, потому необходимо было соблюсти хоть какие-то меры конспирации. Они все очень рисковали, дабы никто не заподозрил исчезновения одного из заключённых, в противном случае пресса раздула бы такой скандал, что самому начальнику полиции пришлось бы объясняться и терять драгоценное время, он и так практически обескровил часть управления, направив достаточно крупные силы в страховую компанию. В свою очередь, детектив заметно нервничал, осознавая, что многие из-за него идут на большой риск, а результатов всё нет. Ворота медленно отворились, и из них вышла женщина в бежевой куртке и голубых джинсах, ведя за руку молодого мужчину в чёрном спортивном костюме, в сопровождении двух охранников тюрьмы. – Всё отлично, давайте на заднее сиденье, – скомандовал Маккарти, открывая дверь шевроле. Пара с трудом забралась внутрь, и буквально через мгновение автомобиль сорвался с места. – Как браслеты, не жмут? – с улыбкой спросил детектив, обращаясь к Кэтрин. – Не смешно, – огрызнулась она. – Короче, у нас двадцать четыре часа. Давай говори, куда ехать. Парень сразу же назвал адрес, где, по его словам, находилась штаб-квартира группы хакеров, занимающихся различного рода махинациями. Ехать оказалось недолго, и через несколько кварталов они свернули в небольшой переулок по обеим сторонам которого, словно зубы, прижавшись друг к другу, стояли небольшие коренастые пятиэтажки. Архитектура, бордовый кирпич, небольшие окна и старые обшарпанные двери выдавали примерно шестидесятые годы постройки. Маккарти подъехал к одному из домов-близнецов и чуть было не сбил запрещающий парковаться знак. – Опять эта чертова реклама, понаставят по всему городу, мешают серьёзным людям поставить их железного коня, – выругался детектив. – Дэмиен, давай на выход, – тихо сказала Кэтрин. – Идёшь первым, и никаких фокусов. – А если никто не откроет? Они же знают, что я в тюрьме, – испуганным голосом воскликнул ботаник. – А надо, чтобы открыли. От этого зависит твоя дальнейшая судьба, – жёстко ответила лейтенант. Парень опустил глаза и открыл дверь. Как только все вышли наружу, Дуглас закрыл машину, огляделся вокруг, словно барыга, толкающий крэк, и махнул головой в сторону подъезда. Поднявшись по деревянной лестнице на второй этаж, Дэмиен жестом указал на квартиру справа. Маккарти сразу же заметил, что дверь как-то отличается от остальных на площадке, хотя по цвету была такая же. «Доски прикручены к железу, а они не дураки. Бьюсь об заклад, имеется и путь отхода. Прям притон мафиози. Должна быть камера», – подумал он и подтолкнул парня, а сам, как можно быстрее, поднялся на пролёт выше. Кэтрин, отстегнув наручники, последовала за ним, вынимая пистолет. Перед выездом с заключённым очень доходчиво провели инструктаж, и показалось, что он всё понял и не будет устраивать сюрпризов, но всё же лучше держать оружие наготове. Дэмиен особым стуком несколько раз постучал в дверь и замер, прислушиваясь. Через некоторое время с другой стороны раздался голос: – Ты какого хрена здесь? Ты же в тюряге? – Уже нет, отпустили. Ничего не смогли накопать, – непринуждённо ответил ботаник. – А наркоту простили, что ли? – Оформили УДО, видно, совесть взыграла. Давай открывай, что застыл. – С чего я должен тебе верить? А если ты нас сдал? – не унимался голос. – Если бы я вас сдал, то здесь стоял бы не я, а взвод легавых, и просто вынесли бы дверь к чертям. Ты долго будешь играть в шпионов? На какое-то время всё стихло, лишь тихий шёпот послышался с другой стороны. Это продолжалось пару минут, после чего зазвучал звук сдвигающихся засовов, и дверь медленно приоткрылась. Из квартиры высунулось бледное мужское лицо с большой копной кучерявых тёмных волос, осматривая площадку. Удостоверившись, что Дэмиен один, брюнет махнул рукой, приглашая войти. И, как только он ступил за порог квартиры, Кэтрин в пару прыжков преодолела пролёт и буквально врезалась в парня, опрокидывая спиной на пол и наставляя на того пистолет. Лицо внезапно стало еще бледнее, а испуганные глаза уставились в дуло ствола. – Чёрт возьми, легавые! – вскрикнул маленький азиат, стоявший позади первого и попятился назад. Лейтенант мгновенно перевела оружие на него. – На колени! – рявкнула она. Азиат мгновенно выполнил приказ, трясясь как осенний лист. К этому моменту в квартиру ввалился Маккарти, держа револьвер в правой руке. Дэмиен же в свою очередь прижался к стене, не издавая ни звука. – А вот и Санта Клаус! – воскликнул детектив. Все трое хакеров не могли произнести ни слова, а просто молча уставились на полицейских, боясь даже пошевелиться. – Дверь закрой, – махнул головой Дуглас. – А вы оба поднялись и в комнату, и без лишних движений, а то сорок пятый калибр сделает большую дырку в ваших тщедушных телах. Брюнет и азиат медленно поднялись и под прицелом Кэтрин попятились глубже в квартиру. Как только взвизгнул последний засов, к ним присоединился и Дэмиен. Квартира представляла собой мастерскую по починке компьютеров и другого оборудования. По стенам тянулись провода, соединяя между собой различные устройства с мониторами, которые создавали гул, действующий на нервы. На небольшом столе в центре валялись разного рода платы, паяльники и другая странная утварь. В левом углу друг другу были приставлены две двухъярусные кровати, рядом с которыми находился вход на кухню и в туалет. К каждому монитору приходилось по небольшому пластиковому креслу, такому же как и во всех офисах айти-компаний.