13.54. по московскому времени База «Восход» Как же руки трясутся. Князев поставил стакан на стол и посмотрел на наполняющую его воду, которая только что, в его руках, тряслась как в эпилептическом припадке. Давно он так не нервничал. Все-таки выступления перед большой толпой явно не его. А отдуваться больше некому. Стив торчит у Лесного сутками напролет. Да и не подошел бы он на роль оратора, не поверит русский человек американцу, будь он хоть трижды самый святой и праведный на земле. Уж слишком сильно укоренилась ненависть к штатовцам в мозгах простого обывателя. Джавид? Тот и говорить то толком не умеет, куда ему переубеждать две тысячи людей. Тимур? У него, возможно, что-нибудь и получилось бы, только для этого, как минимум, надо трезво соображать, а Юлаев который день в запое. Баран. Уже все с ним разговаривали, даже Людмила. Пытается сбежать от реальности при помощи алкоголя, как же это знакомо. Хорошо еще, что наркотики канули в лету вместе с цивилизацией, так бы и к ним пристрастился. Остается тащить все самому. Но, блин, как же это нервирует. Еще раз посмотрел на стакан, и впервые за два месяца пожалел, что в нем не жидкость, крепче сорока градусов. Речь продумал, подготовился, но чего ожидать от людей, которых тщательно и умело обрабатывали последнее время? В их глазах они руководители террористической организации, уничтожившей весь мир. Даже самые логичные доводы просто разобьются об затмившую разум ненависть. Еще раз прокрутил в голове все свое выступление, отметил самые важные пункты. От мандража захотелось в туалет, но времени уже нет. В подтверждение раздался стук в дверь. — Александр, они готовы. — Боец из Воеводовских, в форме и с оружием. «Да, сложно будет добиться доверия, когда вокруг столько вооружённых людей». — Уже иду. — Допил воду, пригладил волосы рукой, натянул маску «уверенного и решительного лидера», задержал дыхание на секунду и вышел из комнаты. Каждый шаг, приближающий к импровизированному актовому залу под открытым небом — шаг на эшафот. Вся жизнь разделилась на: до этого, и после. И о том что будет после мозг думать отказывался. Надо как-то пережить эту злосчастную речь. Слишком многое сейчас зависит от выступления. Вспомнил многочисленные моменты из кинофильмов и новостей, где президенты, настоящие и актеры, выступают перед всей страной, воодушевляя или, наоборот, декламируя мрачные новости. Сейчас бы их выдержка и самоуверенность не помешала бы. Сто метров до сколоченной наспех сцены с большим проекционным экраном. Видно спины охраняющих, не отрывающих взглядов от скопления людей. Князев поднялся по ступеням и подошел к микрофону. «Как их много. Не думал, что две тысячи это столько. Блин, если они сейчас вздумают поднять бунт, тут никакая охрана не поможет, они нас просто затопчут». Люди молчат и смотрят прямо на него, пристально, кто с отвращением, кто с нескрываемой ненавистью. Тишина. Все ждут его слов. — Приветствую. — Взялся одной рукой за микрофон, чтобы меньше дрожала, но, поняв, что больше походит на рок музыканта, чем на серьезного человека, убрал. Теперь ей надо найти место, а дрожит так, что с орбиты заметно. — Меня зовут Александр Князев, хотя вы об этом и так знаете. Вам преподнесли меня, как одного из руководителей биотеррористической группировки, злобного фанатика, убившего несколько миллиардов людей ради какой-то там идеи. Но три месяца назад я кутил по московским клубам, и не знал ничего кроме развлечений, вечеринок, алкоголя и девушек. Начало эпидемии я застал в жестком похмелье, даже не в состоянии вызвать скорую своей заболевшей матери. За это меня можно винить и ненавидеть, но к самому вирусу я не имею никакого отношения. Я такой же простой человек, как и вы. Точно так же пережил «Пурпурный», потеряв всех, кого любил. У вас возник вопрос: «как этот москвич оказался на юге?». Я встретил одного умного человека, подсказавшего, что выжить в столице будет очень тяжело и лучше двигаться в более благоприятные края. Он погиб, нет не от эпидемии. Его убили сумасшедшие сектанты. Мне посчастливилось выжить, хотя я сам задаюсь вопросом, почему он, а не я. Далее я попал в «Рассвет». Да, в такую же общину, как и все вы. Там я встретил других людей, и даже успел подружиться. И только благодаря смекалке и сообразительности нескольких человек, нам удалось раскрыть истинную сущность этих общин. Скажите, вы никогда не задумывались, как руководители анклавов за такое короткое время смогли собрать и организовать такие базы? Как они наладили коммуникацию с другими общинами на пепелище умершего мира? Что за банды и с какой целью постоянно атакуют вас ночью и держат в страхе? Если вы скажете, что никогда не думали об этом, я вам не поверю. Потому что даже своим затуманенным от алкоголя мозгом я это замечал. Если включите критическое мышление, и копнете поглубже, то сможете отрыть эту крупицу сомнения и здравого рассудка. Слишком многое не сходилось. Вместе с друзьями мы решили покинуть «Рассвет». Как нам говорили: «вы вольны делать все, что захотите. Вас силой не держат. Вы свободные люди». Только вот никто нас отпускать не собирался. Да, нас попытались убить, сразу же как мы решили уйти, и им это почти удалось. Мы потеряли очень хороших и добрых людей, которые за свою жизнь ни сделали ничего плохого. Воеводов. Вы слышали о Вадиме. Именно после побега из «Рассвета», мы разделились, и дальше каждый действовал сам по себе. То, что случилось с «Зарей» и «Рассветом» — не наших рук дело. Мы лишь создали свою базу. Все, чего мы хотим — это выжить. Людей осталось слишком мало, мы фактически на грани, после которой восстановить человечество будет невозможно. Слишком много смертей, боли и страданий. Вот сейчас вы сидите здесь, живые и, надеюсь, здоровые. В анклавах вам рассказывали, что вы идете в бой против беспринципных моральных уродов, легко решивших судьбу всего человечества. Не находите диссонанса? — Саша сделал паузу. То ли интуитивно, то ли вспомнил пример из выступления политиков. Во рту пересохло. Но он не обратил внимания. Его уже понесло. Эмоции от собственных слов захлестнули с головой, нервоз и тремор улетучились. Хочется кричать, подбежать к каждому и потрясти его за плечи, чтобы он наконец-то очухался и увидел реальность, а не мастерски сфабрикованную ложь. Правда, прожигая грудную клетку, рвется, сметая всю тревожность и стеснение. — Если бы мы были теми, кем нас преподносят, то просто разбомбили вас прямо на подступах к берегу. Да у нас есть такая возможность. Но мы, в первую очередь, думали о том, что вы простые люди. Не враги, не противники, а бедолаги, которых хорошенько обработали и отправили на верную смерть. Думаете они не знали, что у нас есть ракеты, что мы можем за пару минут отправить весь ваш флот на дно? Прекрасно знали, и, больше того, они воспользовались вами. Ведь им известно, что мы никакие не террористы, а просто несколько выживших человек. Мы не монстры и не способны убивать с легкой душой. Именно поэтому вы сейчас сидите здесь, а не кормите рыб. Стали бы анклавовцы так заморачиваться? Сомневаюсь. Мы спасли вас, увезли на благоустроенную базу, оказали первую помощь, дали еду и крышу над головой. Если кому-то до сих пор плохо от воздействия химоружия, то простите, но у нас не было другого выбора. Вы шли убивать, и это была единственная возможность вас остановить. Я понимаю, что словам поверить трудно, вам так сладко пели в общинах, а теперь говорят диаметрально противоположное. Вот вам подтверждение моих слов. Князев отошел в сторону, чтобы не загораживать экран и махнул технику. Запустился видеоролик. Видео с камер броневика при побеге из «Рассвета», записи переговоров нуклиевцев, видеопризнание силовика из «Зари» предоставленное Серго, вывезенные люди с этой же базы, встреча колонны из «Полуночи», отчеты, оправляемые из общин в Нуклий, рассказывающие о реализации плана «Голдстейн», подготовка к отражению штурма, и, под финал, жизнь людей в «Истоке». Лица людей менялись, кто-то заплакал, кто-то отказывался верить увиденному, кто-то крутил головой в недоумении. Они ожидали увидеть базу озлобленных боевиков, утыканную оружием, мрачную и милитаристическую. А видели покрытую зеленью бывшую туристическую базу, по которой ходят свободные люди, детей, играющих на дорожках и зеленых лужайках. Работающих со счастливыми лицами, отдыхающих после трудового дня в кинозале, сидящие на лавочках влюбленные пары. Ролик закончился. Саша выждал с минуту, давая людям время осмыслить увиденное, и вернулся к микрофону. — Вас отправили уничтожить то, что вы только что увидели. Похожи мы на тех, кто уничтожил весь мир? Мы хотим его возродить. Построить новое общество, без диктатуры, полиции, принуждения и прочих отголосков прошлого мира. У нас есть электричество, еда и, главное, свобода. Никто никому ничего не должен и не обязан. Каждый выбирает занятие, которое ему по душе. Все равны. Нет начальников, надзирателей и руководителей. Вот любил кто-то мастерить мебель всю жизнь, пожалуйста, занимайся. Не надо думать о выживании. Еды и всех благ в достатке. Занимайся тем, что приносит тебе удовольствие. Вы можете присоединиться к нам. Да, вот так просто. Просто сказать, что вы хотите и все. Никто не будет тыкать в вас пальцем и называть врагами. Мы понимаем через что вам пришлось пройти. Просто посмотрите, как мы живем. Захотите остаться, будем рады. Если нет, то что же, никто никого не держит. Можете уйти в любой момент. Тишина. Только люди Веводова и собственная служба безопасности в недоумении повернулись к Князеву. Отпустить? Дать им уйти? Он с ума сошел? — Кто хочет, может уходить прямо сейчас. Ворота базы открыты. Вам дадут еду и все необходимое. Даже отвезем вас на автобусе до границы края. Кто хочет остаться, после собрания подойдите к охранникам и скажите им об этом. Ну что, вы еще думаете, что мы террористы? * * * — Ты серьезно хочешь их отпустить? — Спросил Стив по рации. — Да. Серьезно. Если бы я хоть на долю секунды дал им усомнится в свободе выбора, то мы получили бы две тысячи бойцов Нуклия. И в следующий раз они придут в противогазах, и мы уже вынуждены будем стрелять не химическим оружием. Так пусть их лучше будет тысяча, я уверен, что часть решит остаться, намного легче пойти на компромисс с совестью, когда знаешь, что дал этим людям возможность выбрать. Если человек, видя альтернативу, все равно решает слепо верить лжи, то он неисправим. Посмотрим. Не знаю, сколько точно решит остаться, надеюсь хоть пара сотен открыла глаза и сбросила лапшу с ушей. — Князев вернулся в комнату, в которой сидел перед выступлением. Еще два стакана воды, на этот раз без сожаления, что это не алкоголь. Собственная речь придала уверенности. Под конец выступления, почувствовал в себе силу. Он говорил правду, не лгал, не юлил и не пытался запудрить мозги. Все как есть. Все эмоции — искрение. Дальше пусть сами решают, верить или нет. Он сделал все, что смог. — Выступил ты мощно, я до сих пор под впечатлением. Не зря в тебя верил. Все-таки у тебя талант, я так говорить не умею. — Впервые услышал от Прайса такую похвалу в свой адрес. — Я просто говорил честно. По-другому не выйдет. А правду говорить не сложно, хотя нет, сложно, но стоит один раз переломить себя, начать, а дальше привыкаешь. — А что тебя заставило переломиться? — Женька. Глава 4 18.49 по московскому времени База «Восход». Бывшая община гудит, как развороченный осиный улей. От напряженной атмосферы воздух колышется, словно над раскаленным асфальтом. Сотни голосов в каждом уголке зданий, построек, площадок и боксов. Люди разделились на группы, обсуждают, советуются, кричат, ругаются. Решение для каждого не простое. Или вернуться в уже ставшую привычной общину под командованием Нуклия, где вроде бы есть определенность, какой-то налаженный быт, уже появились знакомые. Или поверить сегодняшнему оратору и переметнуться на другую сторону. У каждого из вариантов слишком много весомых доводов. Каждая сторона преподносит события со своей точки зрения. И необходимо выбрать. Нельзя отсидеться, отмолчаться и сделать вид, что тебя это не касается. Принцип «моя хата с краю, ничего не знаю», не сработает. Или за «белых», или за «красных»; или за индейцев, или за ковбоев; или казак, или разбойник. Альтернативы нет, остаться посередине, отсидеться, подождать момента, когда победитель станет очевиден и примкнуть к нему не получиться. Надо идти в олл ин, пасовать нельзя. — За высокими стенами общин вроде бы безопасно, под защитой опытных безопасников, можно не бояться банд. — Подождите, а существуют ли вообще эти банды, может нам сказали правду и это инсценировка? — Да, но кто тогда устроил всепланетную эпидемию? Те, кто приютил нас в общинах и дал нам кров и еду, это не логично! — Еще как логично, любому режиму нужная рабская рабочая сила, никто не хочет горбатиться сам, или отправлять на работу своих фаворитов. Нужны смерды, «объекты», которые и не люди вовсе, так, разумные приматы, которые днем должны пахать, а ночью размножаться. — А вдруг нас оставили в живых после штурма именно потому, что им и нужны невольники, чтобы производить оружие, которым они убьют тех, кто остался в анклавах? — Что-то люди на видео не очень похожи на рабов, больше смахивает на альпийскую деревню из рекламы молочного шоколада. — А вдруг это сфабрикованный видеоролик? Если уж они смогли создать вирус и распространить его на всю планету, то смонтировать видео для них — раз плюнуть, как и все остальные доказательства. Нас там не было, мы это не видели, и все не так однозначно. Речь Князева разбирают по словам, вспоминают каждую интонацию, под рентгеном изучают врезавшийся в голову как ожог видеоролик. База кипит. Обстановка накаляется. Служба безопасности то и дело разнимает драки, или пытается угомонить особо буйных. Первые две группы по пятнадцать человек уже уехали, сразу после выступления. Бойцы Воеводова смотрели им в след, не скрывая недовольства и недоумения от решения Князева. Вот так просто отпустить тех, кто скоро вернется с оружием? * * * Вроде и пора уже лететь в «Исток», Женя ждет, дел не в проворот, но Князев не покидает базу. Молча, в одиночестве, нарезает круги по бывшему кабинету совещаний в ожидании новостей от службы безопасности. Думал, что самое сложное будет выступить, но оказалось, что ожидание, следующее после, намного тягостнее. Сколько людей ему поверили? Сколько все еще хотят вернуться в общины? Что делать дальше с теми, кто решить присоединиться? Столько вопросов, требующих сиюминутного решения, которое должен принять он сам. Обратиться не к кому, никто не подскажет, не направит, не посоветует. Рассчитывать приходиться только на себя. А откуда взяться необходимой мудрости? Приходиться искать ее в самом себе, капаться в таких глубинах своего сознания, о которых раньше и не знал. Взял рацию и связался с начальником безопасности. — Ну что? Как проходит? — Голос нервный и раздраженный. — Пока еще решают. У них нет лидеров. Все из разных общин. Разбились на мелкие группы и определяются. Несколько десятков уже уехали, остальные пока не выбрали. — Долго же они копаются. Ладно, ждем. — Прервал связь и сел за стол, пытаясь успокоить разбушевавшуюся нервную систему. Началась изжога, подкатывающая к горлу кислотными волнами. Аппетита нет, но живот сворачивает в тугой комок спазмами боли. Сегодня вернуться в «Исток» скорее всего не получится, вряд ли люди успеют принять решение. Да и кто бы успел, лучше дать им больше времени. «Утро вечера мудренее», как говорится. Позвонил Вике, попросил забрать Женю с занятий, и если ей будет не сложно, то переночевать с девочкой. Колмагорова легко согласилась, даже пообещала успокоить ребенка, и объяснить его отсутствие. Странно, но, когда Женя оставалась с Викой, чувство вины не терзало, как голодная собака кусок мяса. Оно лишь чуть поскуливало, забившись в свою будку. «Ничего, вот разберусь со всеми делами и неделю вместе проведем, каждый день с утра до вечера, обещаю». Обещал он больше самому себе. Стемнело, но люди и не думают ложиться спать. Князев пошел бродить по всей базе, несмотря на предупреждения, что это не безопасно. Кто его здесь тронет, а главное — зачем? Выместить злобу, лишить «Исток» руководителя? Никто не отважится поставить свою судьбу на кон ради такой сомнительной цели, а в том, что люди начали сомневаться Саша уверен. Если бы не начали, с базы бы уже тянулась вереница автобусов к границе Краснодарского края. Обсуждают, значит есть что обсуждать, значит кто-то убеждает или себя или остальных. Выступление прошло не зря. Вернулся в административный корпус «Восхода» ближе к двум часам ночи, сна ни в одном глазу, мозг планомерно обдумывает варианты развития событий, забыв о таких необходимых вещах как отдых и еда. Да и как уснуть, если община напоминает пляж в Сочи в середине августа в одиннадцать часов утра. Бывшие пленники заняли все возможные помещения, способные вместить двадцать-тридцать человек. Многие расселись прямо на улице, облепив беседки, лавочки и открытые площадки. О еде и сне никто не помышляет, так же, как и Князев. Шум и гам со всех сторон, прямо Черкизон в начале двухтысячных. Но градус агрессии спал, то ли сказывается усталость, то ли просто выплеснули копившуюся злость в разговорах. Служба безопасности без устали патрулирует всю территорию, стараясь заглядывать в каждый уголок. В небе кружат дроны, неназойливо, высоко, не мозоля глаза и лишний раз не нервируя. Вышел на связь Прайс, с расспросами об обстановке. Голос у него уставший и замученный, но полный энтузиазма. Как обычно начал рассказывать о новшествах Лесного, но Саша его прервал. Мозг слишком перегружен и не способен принимать обилие технических терминов, вот поступят изобретения в использование, тогда и посмотрит. Стив сожалел, что не может сейчас находиться рядом, понимает, что одному Князеву отдуваться за всех не просто, но от этих сожалений ни капли не легче. Пожелали друг другу спокойной ночи и закончили разговор. Убрав телефон, Саша усмехнулся. «Да, ночка точно будет очень спокойная». Ближе к утру начало накрывать. Отсутствие отдыха выразилось раздражительностью и нервозом. Опять пошел бродить по базе, в надежде, что прохладный ночной воздух освежит и отсудит. Не сработало, даже трава бесит, и деревья, и начинающее светлеть небо. А больше всего бесит Юлаев. Уже второй раз он всех подставляет. Первый, при побеге из «Рассвета», надрался до беспамятства и пришлось его вытаскивать. Кто знает, будь он в адеквате, возможно, и Юля и Лариса остались бы живы. Сейчас опять, две тысячи человек определяются вернуться им или примкнуть, вся безопасность на ушах, а он который день в запое. Насмотрелся, видите ли, а мы все не насмотрелись? Как кисейная барышня, размяк и топит себя на дне бутылки. Он должен быть здесь, среди своих людей, руководит ими, направлять, организовывать. Его пьянство разрушает все, над чем они столько работали: репутацию, доверие, авторитет. «Нет, хватит, нельзя это спускать Тимуру с рук. Вернусь в „Исток“, и сам лично займусь им». Размышляя, сам не заметил, как ушел в самый дальний конец базы. Невысокие бетонные постройки с воротами для грузовиков, цистерны, установленные на блоки и подключенные к трубам. Людей не слышно, да и кто пойдет обсуждать свою судьбу на склады. Наконец-то уединение. Сел прямо на землю, опершись спиной на стопку вытертых покрышек. Задрал голову в небо. Легкие перьевые облака, быстро летящие высоко в небе, желтые от восходящего солнца, приковали взгляд, успокаивая. — Александр. Люди собрались возле трибуны, требуют тебя. — Зашипел из рации голос начальника безопасности. — Хорошо, скоро буду. — «Сколько я здесь просидел?» — Посмотрел на часы, восемь утра. Прилично. Встал на ватные ноги, кровь погнала по мышцам мириады мелких иголок. Мозг, затуманенный отсутствием сна и еды, соображает медленно, нехотя. Побрел в сторону возвышающихся зданий, вспоминая с какой стороны от них площадка со сценой. Подойдя ближе, сориентировался по гулу голосов. Толпа, вчера однородно занимающая все пространство перед трибуной, сегодня разделилась на две части, почти поровну. Между ними расстояние метра три, словно зона отчуждения между враждующими странами. Князев прошел по этому проходу, почувствовав себя Моисеем, идущим между стен разведенного моря. Забрался на сцену. Из каждой группы людей отделилось по несколько человек. Самопровозглашенные лидеры, более инициативные, горластые и способные выражать мнение большинства. Надо будет их запомнить, таких лучше держать на особом контроле. Они подошли к трибуне, так, чтобы Князев мог их слышать. — Александр. Я говорю от лица девятисот тридцати семи человек. В твоей вчерашней речи мы услышали подтверждение своих сомнений и решили принять твое предложение, но с одним условием: вы сохраните нам право в любой момент покинуть «Исток». Если мы увидим ложь, или ваше стремление создать подобие анклавов, да что угодно, что идет в разрез твоему выступлению — мы уйдем. Мы понимаем, что для вас это — огромная опасность. Отпустить такое количество людей, побывавших в «Истоке», запомнивших его устройство, системы безопасности, расположение вооружения. Но ты сам вчера сказал, что мы свободны. И мы надеемся, что так и будет. — Высокий статный мужчина, с зычным и бархатным басом, повернулся и осмотрел сидящую за его спиной группу людей. — Нам очень сложно далось это решение. Мы все из разных общин со всей европейской части России. Я лично знаю только пятнадцать человек прибывших вместе со мной. Но обсудив, мы поняли: то, что беспокоило нас в нашей общине, точно так же тревожило людей в остальных. Такие совпадения невозможны. Мы доверимся вам, надеюсь, не зря. — Предоставьте нам транспорт. — От второй группы выступила женщина средних лет, крепкая, тугая, словно отлитая из бронзы. Холодный серый взгляд сверлит и пронизывает. — Гарантируйте безопасный коридор до Ростовской области, дальше сами разберемся. Покажите, чего стоит ваше слово. — Сколько вас? — Стараясь не дрогнуть в голосе и выдержать хладнокровие, сказал Князев. — Одиннадцать сотен. — Женщина не отводит взгляд, и смотрит так, словно она стоит на трибуне, а Саша ниже метров на пять. — И оружие верните. — Нет. — Ответил, как топором рубанул. — На это даже не рассчитывайте. Мы добры и гуманны, но не глупы и наивны. Распоряжусь, чтобы подготовили колонну, накормили перед дорогой. — Князев повернулся к микрофону. — Всем, кто изъявил желание присоединиться к «Истоку»: подойдите к службе безопасности, назовите фамилию, имя отчество и дату рождения. Составим списки. Дальше можете идти отдыхать в комнаты. Разберемся с отправкой ваших бывших сослуживцев, и двинемся в путь. Отоспитесь, подготовьтесь к дороге. Если кто передумает, еще есть время присоединиться к уезжающим. * * * — Девятьсот человек? Обалдеть! — Стив удивленно охнул. — Да сам в шоке. Надеялся конечно, но даже не думал, что будет столько. — Князев потер лоб и переложил смартфон к другому уху. — Теперь другая головная боль — всех распределить. У нас хватит места? — Два корпуса готовы к заселению. Кир словно знал, подгонял. В каждом легко расположатся по триста пятьдесят — четыреста человек. Придется потесниться, но и тысячу разместим. Им не привыкать, в общинах жили по несколько человек в комнате. Подключим их к бригадам Бориса и быстрее введем в эксплуатацию следующий корпус. — Хорошо. Свяжись с нашими. Пусть готовятся, мы, ближе к вечеру, двинемся в «Исток». Надо чтобы к приезду все было готово. Люди вымотанные и истощенные. Всю ночь не спали, как и я. — Понял. Наберу Тимуру… — Бесполезно, он до сих пор в загуле. — Все так же пьет? Блин, надо что-то с этим делать. — Закодировать разве что. Ладно, не будем пока о нем. Начали собирать списки всех, кто примкнет. Прогони их потом по базам. Не хочу повторения случая с Мирным. — Принял. Давай, Алекс, удачи тебе там. Извини, что не могу быть рядом и помогать. — Все норм, Кэп, не заморачивайся, справляюсь. * * * Колонна из двадцати автобусов, в сопровождении бронемашин и грузовиков, отъехала от «Восхода». Бойцы из остатков войск Воеводова и службы безопасности «Истока» выдохнули с облегчением, словно отправили домой буйного выпившего с вечеринки. Атмосфера на базе моментально сменилась с напряженной на утомленную, будто фея взмахнула волшебной палочкой. Бессонная ночь и два напряженных дня обвалились на плечи каждого прибившей глаза и разум ношей. Душ, поесть и спать — единственное, о чем думал любой, не важно из числа бывших пленников, или тех, кто их сторожил. Князев добрался до кабинета руководителя общины, без сил рухнул на диван и моментально отключился, благо мог себе это позволить, хоть и всего на тридцать минут. Но и их вполне хватило хоть немного отдохнуть и вернуть трезвость мышления. Тянуть с отъездом не стали, ехать по темноте и потом распределять людей по комнатам посреди ночи не очень хотелось. Да и Женька ждет. Первый раз он пропал настолько и больше всего боялся, что девочка почувствует себя брошенной. Заняв место в броневике, двигающемся в голове колонны, откинулся на сидении и скомандовал «в путь». Несколько часов монотонной серой асфальтовой ленты под колесами и пейзажей вымерших поселков и городов. Да, на вертолете все-таки лучше. Несмотря на дискомфорт не успеваешь устать от дороги. Люди в автобусах, только рассевшись по сидениям, сразу же позасыпали. Хороший знак. Значит чувствуют себя в безопасности. 1 октября 19.56 по московскому времени База «Исток»