Несколько глотков приветственного аперитива «до» придали бодрости и словно увеличили мой запал: напоследок поправляю помаду и выхожу обратно, расправив плечи. Взгляд вновь цепляет Маркуса, в компании некого седовласого бизнесмена, и я, недолго думая, направляюсь к ним: – Позволите украсть мистера Флэтчера? – включив всё своё обаяние на полную мощность, обращаюсь я к незнакомцу как раз в момент их небольшой паузы в беседе. Намереваюсь обхватить явно удивленного моему появлению и инициативе Маркуса за локоть дабы показать, что вопрос скорее риторический и для вежливости, и его собеседник лукаво подмигивает мне: – Как не уступить такой даме… – отсалютовав бокалом с шампанским, он отходит, и я окончательно обвиваю руку своего слегка оцепеневшего наваждения. – Потанцуем? – с нехарактерной для себя наглостью спрашиваю я Маркуса и незаметным кивком указываю на часть зала, выделенного под танцпол: хоть и мероприятие посвящено обсуждению развития финансовой отрасли, светский шарм ему всё же придали. Танцующих уже немало, но всё моё внимание сейчас сосредоточено на пока ещё умолкнувшем Маркусе. Его выдает лишь взгляд: голодный, проницательный, жесткий и многообещающий, и в этот момент я думаю о том, что Пенни стоит выписать дополнительную премию, ведь «Александр Маккуин» на мне сегодня сделал своё дело. Убеждаюсь в этом, как и в том, что произвела нужно впечатление в том числе тогда, как Маркус оставляет в стороне свой бренди и ультимативно берет меня за руку и талию, молча приняв приглашение. – Выглядишь потрясающе, – наконец говорит он низким тоном, вжимая меня в себя, когда мы оказываемся на танцполе. И хотя играет медленный джаз, в теле моего партнера чувствуется напряжение, а в движениях, ведущих меня, – нетерпение. – Хотя сегодня твой взгляд не разгадать, Тайра. То ли ты что-то задумала, то ли, наоборот, уже осуществила. Я хмыкаю, и после тяжело вздыхаю, когда Маркус крепче стискивает меня в объятиях. Рановато для удушений… – Ни то, ни другое. И вправду не разгадал, – всё с той же дерзостью в интонации отвечаю, отвернув лицо так, что теперь мы соприкасаемся кожей: моя щека к линии его нижней челюсти. – Тогда зачем это всё? Успела соскучиться? – слышу завлекающий шепот сквозь музыку, и ощущаю, как по позвоночнику бегут мурашки. Поворот, плавное изгибание, вновь поворот. Теряю связь с реальностью, не замечая, куда мы в танце двигаемся по залу. Собравшись с мыслями, произношу, едва касаясь губами его мочки уха: – Отвечу, если ответишь и ты на вопрос. Теперь усмехается Маркус, и вдруг неожиданно направляет меня вниз: приходится склониться затылком почти до пола, пока его взгляд, который я явственно чувствую, беззастенчиво шарит по моему декольте. В такт музыке вернув меня обратно в вертикаль, Маркус ловит мой взор и я договариваю, как ни в чем не бывало: – Что ты имел на самом деле в виду, когда говорил утром, что жалел? Всё это время. – Ты знаешь, что, – обрубает он, отведя глаза и кого-то якобы выискивая поверх моей головы. Поджав губы, я с намеком давлю на его тело, и Маркус вновь уводит нас в очередной круг и поворот. Всё дальше от сосредоточения основной массы гостей. – Я хочу услышать это, Маркус… – твердо настаиваю я, в ответ сильнее сжав его ладонь. – Мы взрослые люди, к чему эти намёки… Он молчит. Музыка уже меняется на другую, но мы и не думаем делать паузу, – для нас не существует сейчас ничего. Шаг, ещё один, синхронно, поворот. И когда мы оказываемся в тени колонны, где никто не сможет увидеть, Маркус проводит кончиком носа по моей шее, вдыхая аромат духов, и я застываю в ожидании: – Жалел, что… – медленно, растягивая слова, говорит наконец он, и видно, как тяжело ему дается правда, – …отпустил тебя тогда. Моё тело мне будто больше не подчиняется, каждой клеточкой стремясь к нему навстречу, и Маркус это считывает моментально. Оторвавшись от моей кожи, которую он уже успел покрыть горячими поцелуям, он отстраняется и подталкивает меня в сторону широкого подоконника: колонна и тяжелые шторы всё так же скрывают нас от любопытных и непрошенных взглядов. – Как долго? – успеваю дрогнувшим голосом пискнуть я, переваривая услышанное, прежде чем Маркус подхватит меня под ягодицы и усадит на поверхность. Приподняв одну бровь в забавном непонимании, почему это вдруг платье настолько узкое, что не позволяет ему встать между моих ног, Маркус всё равно находит вариант прижаться ко мне, одной рукой огладив спину, другой же схватив меня за лицо: – Долго, – хрипло выдает он, внимательно глядя мне в глаза и цепко удерживая пальцами лицо за скулы. – Твоя очередь. Ну так что, соскучилась? Он так близко, что кончиком языка можно обвести приоткрытые губы. Так близко, что аккуратная слегка седая щетина колет мою кожу. Так близко, что и в его взгляде, и в моем обнажены все чувства. – Да… – неслышно вырывается у меня, и я прикрываю веки, ощущая большой палец Маркуса, выводящий прямую линию на моей нижней губе. – Громче, Тайра. Его голос звучит раскатом в ушах, сочетая в себе и приказ, и мольбу одновременно. Знает ли сам Маркус о своей власти надо мной? Знает. И что поразительно, – позволяет также властвовать и над собой. – Я скучала. Всё это время. Сама того не осознавая, – скрутив ткань рубашки в кулаках на его груди, шепчу и я своё признание, давящее столько лет на мою грудную клетку изнутри. – Я знаю, что с этим можно сделать… – Маркус хочет накинуться на меня с поцелуем, но я тут же пресекаю его попытку, положив ладонь на рот: – И я знаю. Но… Мы оба застываем, и всё из-за этого отвратительного, маленького «но». Я должна это сказать. Должна предупредить. Должна понять его намерения… – «Но»? – тихо говорит Маркус, немного отстранившись и убрав мои пальцы со своих губ. Сжав ладонью мою и вернув ее на свою уже помятую под пиджаком рубашку. – Я помолвлена. Сказанное будто подрывает пространство на кусочки. Не дыша, наблюдаю за реакцией Маркуса: он весь подбирается, хоть и не отходит пока от меня, всё так же распространяя сумасшедшее тепло своего тела на моё. – И ты хочешь растоптать меня в этой сделке, – переведя дух, вдогонку бросаю я, про себя удивляясь тому, как внутренне эта причина важнее первой… – Какой толк в охрененном сексе, если на следующий день ты пройдёшься по мне катком на финальных переговорах? Маркус щурится, неверяще уставившись на меня. И затем задает такой вопрос, что я вновь убеждаюсь в том, насколько перевернуты и ненормальны и его, и мои убеждения: – Ты любишь его? Мне плевать на Кайла, в то время как Маркусу не плевать на сделку. Но я говорю больше о ней, а он услышал лишь «я помолвлена». Мы такие разные, боже, такие два идиота, такие просто несовместимые друг с другом люди… Если бы существовали человеческие прототипы каких-то химических элементов, не вступающих друг с другом в реакцию, но тем не менее пытающиеся создать молекулу вопреки природе, это были бы мы с Маркусом. – А ты любил свою жену? – почти молниеносно парирую я, на что Маркус злорадно усмехается и вместо того, чтобы отойти и завершить всю эту нелепую, начиненную нитроглицерином, сцену, он вновь прижимается теснее. – Тушэ, – шепчет Маркус в мои губы, прислонившись лбом к моему: – Знаешь, что забавно? Ни ты, ни я так и не поняли, что такое – эта гребаная любовь, Тайра. Ни ты, ни я по отдельности. Может, это о чем-то говорит? И снова между нами висит долгая пауза, в течение которой единственное о чем я мечтаю, опять напрочь забыв обо всём – получить властный поцелуй. Такой, какой умеет дарить только Маркус. – О том, что… – дрожа всем телом в его руках, я недоговариваю, потому что боюсь озвучить вслух, и он делает это за меня: – Что стоит попробовать. Глава 5. …Ставок больше нет Обмениваемся лишь понятной для нас молчаливой договоренностью и еле-еле отлипаем друг от друга. На какое-то короткое время всё-таки возвращаемся к остальным. И мне, и Маркусу нужно переговорить со своими клиентами: всё-таки, это и есть первопричина нашего пересечения здесь сегодня. Первопричина борьбы, о которой я так непозволительно легко забыла, стоило оказаться в его дьявольских объятиях. Но стоит нам отойти в разные углы лаунжа, как некая невидимая нить, связывающая нас с Маркусом, с силой натягивается. Градус напряжения будто увеличивается, лопая внутренние термометры: мне становится жарко одновременно с ноющим дискомфортом под пупком, желающим логического разрешения. Морщусь и вижу, как Маркус нетерпеливо постукивает пальцами по бедру, пока общается со Стивенсоном. Кое-как возвращаю себя в нить разговора с главой «ДжэйЭй», который уже долгие десять минут вещает мне о каком-то гольф-клубе, но после слышу шаги за спиной. Знакомый аромат парфюма обостряет инстинкты… Мята, цитрусы, море. Чувствую приток адреналина по венам, а эйфория, полностью заглушившая рассудок и доводы в пользу того, что Маркус поиграется мною и «бросит», долбит по всему телу так, что почти физически ощущается дрожь. Словно и не было этих долгих лет, словно не было и самого Гарварда, и я не знаю, каково это быть с Маркусом, – всё как будто бы впервые. И это раззадоривает похлеще тех воспоминаний, что каждый раз вспыхивают в голове. Маркус не выдерживает в нашей обоюдной пытке первый, и не так тактично, как я в начале вечера, выкрадывает меня у собеседников. И снова как по негласной команде, хотя на словах мы ни о чем конкретном не договаривались: просто оба поняли, что уйдем с мероприятия через какое-то время… вместе. – Мисс Льюис спешит, – бросает он через плечо в ответ на недоуменные взгляды; я же давлю из себя извиняющуюся улыбку, и вот мы быстрым шагом пересекаем пространство, чтобы добраться до гардероба и лифта. Одним небесам известно, чего стоят его и моя стойкости, пока Маркус помогает мне накинуть поверх платья пальто, со злостью поглядывая на камеру в кабине – я еще и намеренно закусываю губу, ловя его внимание в отражении, и понимаю, что больше всего нам сейчас обоим хочется как раз-таки раздеться. Немедленно раздеться… – Издеваешься, да? – с тихим рокотом в голосе шепчет Маркус, чуть вдавливая меня в стенку кабины, пока мы спускаемся с руфтопа вниз, и я нахально улыбаюсь, всё-таки перестав терзать собственную губу. – Ещё минута, и я точно возьму тебя прямо здесь. – Нетерпеливый… – бросаю ему в ответ, ладонью пройдясь по щетине на щеке и удивляюсь её мягкости. Маркус перехватывает моё запястье и долгим поцелуем одаряет его: я с усилием сглатываю, чувствуя его язык, незаметно коснувшийся кожи, – этот жест тут же пускает импульс к низу живота, где и так уже всё настолько стянуто, что можно спокойно избавляться от полностью мокрого кружевного белья. – Ну знаешь ли… Когда речь идёт об одной чертовке, трудно сохранять адекватность, – Маркус словно сканирует мои мысли, направив свою ладонь по бедру, но тут же чертыхается: «Александр МакКуин» предусмотрительно целомудрен в крое. – Могу сказать о тебе и о себе тоже в ответ… – давясь смешком, говорю я в ответ, мысленно добавив выбору Пенни, да и своему, плюс за то, что сегодня хотя бы внешне я не так легкодоступна. Чего не скажешь о мыслях… Никак не добравшись до того, что скрыто под чёрным бархатом, Маркус с досадой и восставшим желанием стискивает моё бедро, выбивая из меня томный выдох. Отрывисто произносит, стоит лифту остановиться на подземной парковке: – Поедем ко мне. Позже пришлю за твоей машиной. Я щурюсь и улыбаюсь роковой улыбкой, наблюдая за тем, как он медленно сходит с ума от того, что приходится ждать и терпеть. Хотя и сама хороша… Но покорно следую за Маркусом, цепко схватившем меня за ладонь и ведущий к своему автомобилю: – У меня водитель, но я уже отпустила его… Послать Сэму СМС было единственным ясным, незатуманенным страстью моментом за весь вечер. Предвкушение сейчас настолько велико, что рационализм полностью погребен под эмоциями. И ведь я знаю, что могу пожалеть. Но также знаю, что если не проведу эту ночь с Маркусом, буду жалеть ещё больше. Иногда необходимо покориться, а не противиться… – Какая предусмотрительная и практичная… – нагло шепчет Маркус, приподняв одну бровь и прошив меня таким взглядом, что кости окончательно превращаются в желе. Как я только умудряюсь стоять на ногах, кокетничать и сохранять видимость уравновешенности: мысленно уже позволила ему отыметь себя во всех позах…