– У мамы это тоже часто бывает, – отвечает, удовлетворившись, девочка и возвращается к поглощению вкусностей. Марыся наблюдает краем глаза за сестрой и приходит к выводу, что девушка за пару месяцев бурной жизни в Саудовской Аравии повзрослела и осунулась. Лицо у нее землистого цвета, под глазами мешки, губы едва розовые и потрескавшиеся, а взгляд тусклый и отсутствующий. Под влиянием любовных переживаний, вместо того чтобы расцвести, она поблекла, скукожилась и ослабла. Ручки у нее стали как палочки, живот впал, а волосы ломаные и бесцветные. «Что он с ней вытворяет? Это какая-то мужская версия богомола! – возмущается любящая сестра. – Это никакая не любовь, потому что чувство должно не уничтожать, а наоборот – придавать крылья». – Что случилось, что ты так рано вернулась? – спрашивает она, собирая со стола тарелки. – Мы должны поговорить. Но вначале мы уложим Надю, – предлагает Дарья. – Я не хочу ссориться при ребенке, а что мы будем препираться, я на сто процентов уверена. – Ты права. Надюша, любимая, сегодня ты сама почитай, – говорит мать, и девочка безропотно идет в свою комнату. Когда они остаются одни, Марыся спрашивает жестко: – Ну что там? Ты плохо выглядишь, скажу тебе. Они усаживаются в гостиной. У каждой в руках чашка чая, и каждая ждет от этого разговора одних неприятностей. – Спасибо, – кривится Дарья. – Ты все же можешь вдохновить на признания. – Тебя бы никто не заставил, если бы ты сама этого не захотела, поэтому уговоры все равно были бы бесполезны. – Я знаю еще кое-кого, кто так же упрям, как осел, – выразительно смотрит на сестру девушка, и ей уже не хочется с ней говорить. – Что ж, оказывается, мы все же чем-то похожи друг на друга, – грустно посмеивается Марыся. – Надеюсь, ты не повторишь моей судьбы и будешь счастлива. – Я тоже этого хотела бы, поэтому так рискую. Ради любви разве не стоит? – А он испытывает к тебе подобное чувство? Подставляет ли он за тебя свою голову? Знаешь, мужчина в соответствии с законом шариата может намного больше, чем женщина. Если согрешит, то ему только сделают замечание, а женщину накажут кнутом или побьют камнями. Дарья еще больше бледнеет. – Перестань меня пугать! Мне и так хватает стресса! – Как он к тебе относится? – Очень хорошо. – Не знаю, сестричка: выглядишь ты заезженной. Марыся смягчает тон, но не отказывается от откровенности. – Зае… что? – Затраханной, если тебе нужно говорить прямо! – Каждый нуждается в сексе, ты тоже, хотя не знаю, помнишь ли ты, как это делается, – огрызается на такую прямолинейность Дарья. – В начале вашего знакомства ты сияла и лучилась счастьем. Я даже говорила об этом Крысе. Но какое-то время ты выглядишь как бедная затравленная собака, поэтому что-то не так, сестричка. – Не знаю, к чему ты клонишь… – Я не хочу тебе докучать, а только поделюсь своим горьким опытом. Посмотри на меня! У меня на лице написано несчастье, – признается Марыся, так как, стараясь спасти самого близкого сердцу человека, она знает, что нужно говорить начистоту. – Все будет хорошо, как только мы отсюда уедем, – плавно переходит к существу дела Дарья. – Примерно через неделю мы отправляемся покорять Европу. Старшая сестра смотрит на младшую в оцепенении. – Ты с ним? А как ты отсюда уедешь? Махрам должен дать согласие, поэтому нужно посвятить в это Карима. – Я сюда въехала по польскому паспорту, потому что, представь себе, у меня он только один, а не как у тебя: ливийский, саудовский, польский и бог знает какой еще. Будучи европейкой и христианкой, я могу отсюда выехать без стража моей добродетели! – Я бы не была в этом так уверена. А что с выездной визой? У нас не открыта. – Джон все организует: визы, билеты, ночлег, развлечения… – А на какое время ты хочешь взять себе каникулы? – Не знаю… Может, и на более долгий срок, – беззаботно отвечает Дарья. – Ты начала заниматься, к тому же платно, а теперь бросаешь? – не скрывает неодобрения Марыся. – Кроме того, ты хочешь быть зависима от чужого человека и опекаема им? Ведь у тебя нет никакой профессии, нет денег, знакомых… Ты хочешь свою судьбу так просто вложить в руки не слишком порядочного незнакомца? – А ты что делала всю свою жизнь? Чья бы корова мычала! – парирует девушка. – Какая у тебя профессия? У тебя есть доход? Когда-то ты решила поставить все не на одну лошадь. Когда же тебе попался супердорогой жеребец, ты умудрилась все молниеносно просрать. Марыся даже топает ногой. – Перестань! Я боюсь за тебя, вот что! Ты разговаривала об отъезде с мамой? – хватается она за соломинку. – Ты что, с ума сошла?! Мне больше делать нечего? В конце концов, она очередная глупая баба в нашей семье, которая принимала только кретинские решения. Мы все друг друга стоим! – А теперь и ты хочешь присоединиться к нашему кругу идиоток из клуба разбитых сердец, да? – Если мне не удастся, то, по крайней мере, я буду знать, что попробовала. Я не буду прятать голову в песок, это не в моем стиле! – Твой стиль в последнее время очень изменился, потому что именно ты из нас троих была самая рассудительная, всегда перестраховывалась. – Это уже в прошлом. Теперь на пару недель я еду в Европу, а потом в какое-то пятизвездочное эксклюзивное заведение в Тунисе, Марокко или Египте. – Ну, это супер. Марыся признает себя побежденной, потому что дольше не имеет смысла ссориться. Жаль также портить удовольствие влюбленной девушке, до которой все равно ничего не доходит. – Садись и рассказывай, где вы будете. Она берет сестру за руку и серьезно смотрит в ее растерянные и еще такие детские глаза. – Не знаю! – взрывается бешеным смехом Дарья, снимая долгий стресс и волнение, а Марыся ей вторит. Отсмеявшись, отсморкавшись и поплакав, они прижимаются друг к другу плечо к плечу, голова к голове и сидят так долгое время молча. – Отсылай имейлы, эсэмэски, чаться или выходи в твиттер, – просит старшая сестра. – Если что-то пойдет не так, сразу дай знать. Я полечу даже на другой конец света и заберу тебя домой. Помни об этом, дорогая. – Да, я прекрасно это знаю. * * * Через неделю после страшной смерти Аиды от рук ее старшего брата Хамид бен Ладен вдруг просыпается посреди ночи и широко открывает глаза. Он кричит в темноту: – Точно, я его знаю! Валлахи! Как это могло от меня ускользнуть?! Как это возможно?! Ясем Альзани, так называемый джихади Джон[92], – это тот самый парень, с которым мы летели из Дубая в Эр-Рияд! – Он хватается за голову: – Дарья поддерживает с ним связь? Боже, какая же опасность ей грозит! Хамид ждет до самого утра, что требует от него немалого терпения. Наконец в семь утра он звонит Марысе. – Привет. Может, я задам странный вопрос, но твоя сестра сейчас в Саудовской Аравии? – спрашивает он сдавленным голосом. – А что? – с неохотой отвечает бывшая жена. – Это очень важно, Мириам. Дарья по-прежнему в Саудовской Аравии? – Нет. Уехала в далекое путешествие со своим приятелем-англичанином. Она познакомилась с ним во время нашего полета из Дубая в Эр-Рияд, – признается наконец Марыся, потому что слышит серьезность в голосе бывшего мужа. – Куда? Когда?! – С неделю назад. Не помню сейчас точно дату и время, я должна посмотреть в календарь. А что случилось? Почему ты интересуешься моей сестрой?! Ты что, подозреваешь ее в связях с «Аль-Каидой»? – шутит женщина, зная пунктик саудовца. – Еще хуже. С «Исламским государством», – глухо отвечает Хамид. – С тем, которое появилось на территории Сирии и Ирака? – повышает голос женщина. – С тем, из которого бегут сейчас миллионы людей? И где джихадисты рубят головы неверным, насилуют езидок и христианок? Ты говоришь о современном халифате, которым правят ортодоксальные исламские фанатики?! – К сожалению. Сейчас я к тебе приеду, и мы поговорим. Марыся не раздумывает. – Нет. Я приеду к тебе.