Обернувшись на шум, беглец перехватил автомат и выпустил по мне очередь. Я даже щит не стал доставать, пронёсся сквозь свинцовое облако и с силой метнул Бастион в спину врагу. Тот пинком перенаправил диск прочь, отчего адамантовый снаряд вонзился в бок старого пежо. Оглушительно и как-то обиженно взвыла сигнализация. Улица раздалась, выпуская нас на широкий проспект, плавно переходящий в высокий белоснежный мост. Прыткий ублюдок пытался оторваться, но я догонял. На ходу вновь выстрелил по нему из снайперской винтовки, и промазал, зато заставил беглеца нервничать и отбиваться. Даже фосфорная граната, брошенная под ноги, не смогла меня остановить. Липкое пламя охватило вновь призванный щит, нагрело адамант, но проплавить не смогло. Мы вырвались на мост. По правую руку мчали редкие машины. Сзади орали постепенно приближающиеся полицейские сирены, а где-то под нами раздавался металлический стук и гудение. Здесь, сократив расстояние, я хорошо смог рассмотреть его спину, а именно, точку, куда я попал из снайперской винтовки. Пуля, которая в теории, должна была пробить его корпус насквозь, смяла плиты брони. Смяла, но не вошла внутрь. Лишь пустила синюю кровь, изредка капающую из раны. У него явно не адамант, но защита всё равно чрезмерно крепкая. Потому что та винтовка пробила бы нахер бетонную стену. Оппонент понял, что здесь — на прямой — ему не удастся оторваться от меня. Поэтому резко свернув, он в одну секунду добрался до перил моста и прыгнул. Ещё два удара сердца, и я последовал за ним. Глава 30 Под мостом мелькнула набережная, и стучащий колёсами трамвай. Вытянутый, кажется, жёлтый силуэт, с трудом угадывающийся в темноте. Пять вагонов-отсеков, соединённых в одну вытянутую кишку. Беглец с грохотом приземлился на его крышу, заставив металл пронзительно застонать. Через миг упал и я на соседний вагон, едва не провалившись сквозь потолок. Тот ощутимо просел, заставив поздних пассажиров вскрикнуть от удивления и страха. — Какой же ты настырный сукин сын, — из-за шума ветра шипящий голос противника было плохо слышно. — Ты даже не представляешь насколько, — отозвался я, крутанув в руке меч. И пошёл вперёд. Боец напротив закинул за спину автомат, и выставил перед собой ладонь, позволяя светящейся струне медленно вытянуться наружу. — Кто ты такой? В каком мире побывал? Чего хочешь? — я остановился в нескольких шагах от него и воплотил щит. Вновь, как и прежде, движения человека напротив потеряли плавность, стали нехарактерно дёргаными и резкими. — Есть только миссия, — равнодушный голос прозвучал за герметичным забралом шлема. Этот переход от эмоциональных реакций к бездушному поведению опять поднял у меня волну вопросов. На долгую секунду мы замерли, изготовившись к бою. Справа от нас отражала луну блестящая гладь Дуная, слева проносились старинные дома Будапешта. Трамвай мчал вперёд, не заботясь ни о чём. Рыкнув, чужак сорвался вперёд и разрезал воздух на месте моей головы. Поднырнув, я врезал ребром щита ему в живот и собрался нанести удар мечом, но громила оттолкнулся от поверхности Бастиона, подбрасывая себя в воздух. Получая возможность атаковать сверху. Мономолекулярная струна засвистела, вспарывая пространство вокруг меня, пока я рвался вперёд под защитой щита. Целая секция трамвайной крыши обрушилась внутрь, создавая между нами провал. Отчаянные крики снизу гораздо громче, и теперь к ним примешивалась явная боль в голосе пассажиров. Слова неизвестной речи звучали с надрывом. Трамвай вошёл в поворот, и мы въехали на широкий проспект. А нам навстречу под перезвон сирен летела целая кавалькада полицейских машин, сопровождаемая парой БТРов ТЕКа. — И снова нам мешают закончить наш танец, — голосовой модулятор изобразил что-то вроде смешка. — Либо ты сдашься, либо останешься в этом вагоне по частям, — ответил я, подавляя волну злости. И прыгнул с места над провалом, создавая в руке миниатюрное солнце Вспышки. Ублюдок в броне ослеп на секунду и рефлекторно хлестнул нитью. Вновь Бастион принял на себя основной удар. С хриплым криком я влетел в бойца всем весом и вбил его в крышу. Металл смялся, как фольга, и мы проломили поверхность, обрушившись на грязный пол. Светящаяся струна каким-то образом обхватила воротник моего доспеха, пытаясь проскользнуть к горлу, но мой кулак вбил голову чужака в железный настил. Что-то грохнуло и заискрило. Ход трамвая замедлился на несколько секунд, а потом начал резко ускоряться. Крик водителя донёсся из головного вагона. Противник приложил меня локтем, да так, что в ушах зазвенело, отбрасывая вбок. Врезавшись спиной в дверцы трамвая, я выбил одну из них наружу. Зато успел чиркнуть его на излёте Лазарем по шлему, и сквозь тончайший порез я увидел мертвенно-бледную кожу. — Ты действительно начинаешь меня бесить, — повреждённый модулятор выдал абсолютно нечеловеческий вибрирующий голос. На миг зависнув, над мелькающей брусчаткой, я охватил взглядом окружение. Внутри нашего вагона застыло два пассажира — один, придавленный и порезанный куском крыши истекал кровью, вторая что-то истерично кричала. С обеих сторон от трамвая мчались полицейские машины. Нам что-то кричали на венгерском, а пулемёты в башнях БТРов держали нас в перекрестьях прицелов. Нет. Не нас. Меня. Они не видят незримого ловкача. Противник же прыгнул с места, обрушиваясь на меня всем весом. Ловко уклонился от стремительного взмаха меча и ударил ногой под нижнюю кромку шлема — по челюсти. Громко клацнули зубы, в ушах зазвенело и дикая мощь впечатала мой затылок в мостовую. Я завис, наполовину вывалившись из вагона. Лишь успел ухватиться правой рукой за металлический настил пола, буквально пронзил его пальцами, чтобы создать точку крепления. Неизвестный упырь давил изо всей силы на лицо, прижимая шлем к брусчатке. Еле слышно хрустел хребет, заглушаемый сиренами, металлическим звоном и целым водопадом искр. Лазарь, сжимаемый правой рукой, испарился... — Слишком рано сдаёшься, — насмешливо заметил громила. И материализовался в левой руке, чтобы ударить наискосок. Противник отпрянул. Он двигался молниеносно. Этого было недостаточно. Клинок отсёк часть рефлекторно вскинутой ладони, и оставил глубокий порез на технологичной броне моего визави. Вскинувшись, я продолжил движение, и последовал за шустрым ублюдком. Однако тот, уже отлетая назад, швырнул гранату. Не ко мне, а в сторону двух пассажиров. Бастион сорвался с моей руки молниеносным диском и отвёл неминуемую смерть. Буквально вынес летящую гранату сквозь стекло вагона. Через миг взрыв накрыл капот одной из полицейских машин. Секунду, которую я потратил, чтобы спасти невинных, противник использовал для своих целей. Вскинул автомат в сторону заложников, положив ствол на обрубок руки, и нажал на спусковой крючок. Рванув наперерез, я закрыл собой прижавшихся к полу бедняг, попутно рубанув по оружию. Лазарь отсёк кусок ствола, едва не распоров горло этой мрази. Однако несколько пуль успело свистнуть сквозь вагон. Он стрелял не в тех двух бедолаг. Он стрелял по водителю трамвая. В этот момент по моим доспехам застучал целый шквал пуль, в том числе пулемётных. Силы правопорядка явно среагировали на стрельбу, решив, что судьба заложников предрешена и нужно устранять угрозу. Трамвай и раньше ехал быстро, а сейчас полетел со всей доступной скоростью. Убитый водитель навалился грудью на рычаг. Все это произошло с разрывом в несколько секунд. Противник, оставляя синие пятна, рванул по вагону в заднюю часть трамвая, ускоряясь с каждым ударом сердца. Миг, чтобы достать снайперскую винтовку, миг, чтобы спустить курок. Тряска вагона, стучащие по мне пули и хаотичная обстановка не способствовали меткости, но я его достал. Пуля выбила кусок брони из корпуса беглеца, заставив того пошатнуться. И всё же он проломил заднее панорамное стекло и исчез во тьме ночи. Убрав оружие в Карман, я активировал Исцеление на истекающем кровью парне. Обрушившийся потолок глубоко рассёк ему руку и живот. Девушка, лежащая в шаге от него, дрожала, как осина, и в шоке смотрела на белое сияние, исходящее от моих рук. Рана затянулась, а я одним движением поднял тяжёлый кусок металла и отбросил его прочь, закрыв дырку на месте выбитой двери. После чего рванул к головной части трамвая. Несколько пассажиров, из тех, кто сбежал в дальние вагоны, вжались в угол и в ужасе следили за моими движениями. Водитель был мёртв. Пуля пробила ему затылок. На этом дерьмовые новости не заканчивались. Приборная панель искрила и дымилась, выстрелы достали и её в том числе. Сдвинув рычаг скорости назад, я не добился никакого эффекта. Трамвай продолжал лететь на полному ходу, а впереди уже виднелся крутой поворот. Мы просто не войдём в него на такой скорости, а жилой дом — не лучшее место для парковки трамвая. Лазарь возник в руке, и я понёсся обратно в хвостовую часть, попутно разрезая электроприводы, скрытые под полом. Три секунды в одну сторону, три секунды в другую. Хруст и стон гнущегося металла наполнили вагоны. Движения трамвая стали дёргаными, колёса блокировались, и мы постепенно замедлялись. Слишком медленно. Поворот и стена жилого дома приближались быстрее, чем тормозил трамвай. В два хлёстких удара вырезав переднюю секцию кабины, я запрыгнул на получившуюся платформу. Стрельба по мне не прекращалась, мешая думать в какофонии свинцового звона. «Арбитр защищает невинных, несмотря на риск, несмотря на смерть». Прекрасно помню предельно серьёзный голос Ульфрика в тот момент. Для него это были не просто слова, а кредо, которому он подчинил свою жизнь. Миг, и я прыгаю спиной вперёд прямо на пути. Руки упираются в нижнюю часть кабины, ноги вбиваются в брусчатку рядом с рельсами. Мышцы выдают максимальное усилие. Трещит позвоночник. Грозят порваться связки. Чудовищная сила утягивает меня за собой, грозя задавить, перемолоть и выплюнуть по частям. Не слышу ничего за своим криком, но регистрирую, что звон стих. По мне больше не стреляют. Неосознанно в голове рождаются нужные слова заклинания, и я вливаю ману в тело. Исцеляя. Усиливая. Заряжая. Металл сминается под давлением моих рук. Ноги уходят куда-то под землю, оставляя после себя колею. Трамвай... тормозит.