Глава 6 – Просто безобразие, как долго приходится ждать, пока ты соизволишь дойти до двери, – фыркнула Николетта. – Дорогая, не ругай Ванечку, – нежно прокурлыкала Ирэн, – он чудный. Солнышко, Иван Павлович, мы вам не помешали? Меня всегда удивляют люди, которые звонят в час ночи и осведомляются: «Не разбудил я вас?» А слова: «Мы не помешали?» – ближайшая родня выше озвученной фразы. Какого ответа ждут незваные гости? «Да, я очень занят, мне не до вас сейчас!» Не так уж много граждан способны на такую честность. И я к ним не принадлежу, поэтому покривил душой: – Конечно, нет, проходите. – Ах, Ванечка, – кокетливо погрозила мне пальцем мать Олега, – судя по голосам из кабинета, там клиенты. Мы помешали вашей работе. – С ними Борис, – улыбнулся я, – давайте устроимся в гостиной. Чай? Кофе? – Мы по делу, – заявила Ирэн. – Надо сделать комнату Бэтти, – вклинилась в беседу маменька. – Бэтти? – повторил я. – Да, – воскликнула Николетта, – времени мало. Съемка может приехать завтра. Я окончательно потерял нить беседы. – Кого снимать будут? – Всем ясно, что Бэтти, – отрезала маменька, – она должна победить в конкурсе. – В каком? – осведомился я. – Твоя манера много и без толку говорить ужасна, – разозлилась Николетта, – мы уже подробно тебе все объяснили: Бэтти нужна комната. Вот и начинай! – Что? – спросил я. Николетта подбоченилась: – Устраивать спальню Бэтти. – Где? – уточнил я. – Здесь! – топнула ногой маменька. – В офисе? – удивился я. – Хочешь, чтобы здесь поселилась какая-то девушка? – Да! – гаркнула маменька. – И она не «какая-то»! Надеюсь, все, что мы с Ирэн задумали, получится. Лишь сейчас до меня дошло, что происходит. Бэтти – очередная невеста, которую мне нашли дамы. До сих пор все попытки окольцевать меня оканчивались неудачей. Я ухитрялся удрать со всех вечеринок, куда приглашались прелестные нимфы разных возрастов и объемов. Вот поэтому милые дамы решили пойти в решающее наступление, кандидатка на роль госпожи Подушкиной уютно устроится в офисе потенциального жениха. Я улыбнулся. – Николетта, Ирэн, я всегда готов помочь девушке, которую вы хотите приголубить. Она москвичка? Ирэн села на пуфик. – Ну… э… не совсем. Я воспрял духом. – Наверное, молода?! – Очень, – согласилась Котина. – Юное создание не знает столицу, провела детство в тихом месте, – зачастил я, – посмотрите вокруг, в этом помещении есть только одна спальня, остальное – офис. Санузел спартанский. На кухне минимальный набор необходимого. Тут неудобно жить, да и опасно оставлять красавицу одну. Вдруг ей взбредет в голову погулять по ночным улицам? Променад может окончиться плохо. Бэтти нужно устроить в уютной квартире, где есть все нужное для девочки, под пристальным присмотром взрослого ответственного человека. – Он прав! – подпрыгнула Ирэн. – Здесь приятная обстановка, но сразу понятно: это не личное жилье. Нам оно не подойдет. У маменьки загорелись глаза. – Есть идея! – О да! – оживилась Ирэн. – Понимаю, я за! – Надо им перезвонить, – ажитировалась Николетта, – переоформить. – Никки! Гениально! – Ирэнуля, ты первая сообразила. – Ах! Я просто уловила ток твоей мысли, заинька. – Обожаю тебя! – Кисонька! – Чмок. – Чмок. Дамы расцеловались и убежали. Я остался в полнейшем недоумении. Что происходит? Почему они не стали спорить, настаивать на своем? По какой причине сдались без боя? Это на моей памяти случилось впервые. Если Николетта что-то задумала, она непременно добьется своего, сметет любые преграды, преодолеет все барьеры, растопчет любого, кто попытается ей возразить. И вдруг маменька уходит? Молча? Даже не объяснив мне все мои ошибки? Уж не заболела ли госпожа Адилье? В холл выглянул Борис. – Иван Павлович… Договорить он не успел. – Вот, вот, вот вы какие! Ненавидите меня, несчастную, – с громким воплем мимо батлера пронеслась Светлана. Она домчалась до двери, схватилась за ручку, обернулась и простонала: – Я пришла за помощью. Мама умерла. У меня больше никого нет. Никого. Я одна! На всем белом свете! Никогда никем не любимая. Да, я не блещу умом, но у меня большое доброе сердце. А у этой… – У тебя большой желудок, – фыркнула Анастасия, которая тоже проследовала в прихожую. Я ощутил легкое головокружение, и тут ожил домофон. – Кого еще злым ветром к нам принесло? – выпалил Борис. Я понял, что секретарь тоже устал. Никогда прежде я не слышал от него подобных выражений. – Кто там? – поинтересовался Боря, глядя на домофон. – Наталья Михайловна Варякина, – ответила незнакомая дама, – подруга Валентины Стекловой. Послышался тихий щелчок. – Тетя Ната! – обрадовалась Настя. – Мама так переживала за ее состояние. – Моя мама не твоя мать, – сжала кулаки Светлана. Борис быстро встал меж двух женщин. Наверное, он, как и я, подумал, что у родной дочери Стекловой разбег от «бедной, несчастной» до «сейчас глаза тебе выцарапаю» составляет одну секунду. Входная дверь распахнулась, в холл вошла элегантно одетая женщина, возраст которой я не смог определить. Понятно, что ей не тридцать, но это все. – Света, – охнула она, – что ты здесь делаешь? – Я что, не человек? – мигом заканючила толстушка. – У меня умерла единственная мамочка. Почему вы к родной дочери покойной с вопросами пристаете? У той вон поинтересуйтесь. Чего она сюда приперлась? – То, что здесь Настя, я прекрасно знаю, – отмахнулась Варякина, – она по внутренней почте своим сообщила, куда поехала. Но ты, Света… – Я! Я! Я! – проорала младшая Стеклова. – Сейчас из окна выброшусь! Завершив тираду, дочь Валентины ринулась прочь из моего офиса.