Анира Най барабанила пальцами по столу. Ногти ее были покрыты золотистым лаком. Аджи посмотрел на меня с неясной улыбкой: – Вы создали нам массу проблем, когда убежали… Скажите, это вас Белек надоумил так сделать? Ну конечно Белек, кто же еще… Старый и мудрый дурак. Честный и чистый. М-да… Так Белек? Слабость вдруг охватила мои ноги и начала подниматься вверх. – Нет, – медленно произнес я. – Я решил… сам. Аджи удивленно приподнял брови. Взгляд Аниры Най сместился на меня. В серых, бесстрастных прежде глазах появилась искра удивления. – Вот как… Значит, сами. – Сам. Звякнула примятая кольчуга. – А что же сподвигло вас на этот шаг, дорогой крейн? – Я хотел увидеть страну. Увидеть страну перед тем, как получу мандат архканцлера. Неизвестно почему, но эти слова вызвали улыбки у всей троицы. И если губы Аниры Най чуть дрогнули, то Таренкс Аджи едва сдержался, чтобы не расхохотаться, а господин маг Ревинзер прыснул прямо в серебряную ложку и, кажется, поперхнулся, поскольку закашлялся. Таренкс Аджи заботливо постучал по согбенной спине. – Ну, повеселили нас, дорогой крейн. Повеселили. Значит, страну посмотреть… Ох… Немыслимо, конечно, немыслимо! К счастью, мы благополучно разрешили все проблемы, что вы нам создали. Никто не думал, конечно, что вы сбежите из гостиницы от стражи, которой было много, очень много, ибо мы ждали первый отряд дворян от Умеренных и даже смазали клинки «Серебром змеи»… М-да… А наши потом гнались за вами через Серый тракт, а вы возьми да исчезни… Но господин Ревинзер предвидел любые неприятности и озаботился тем, чтобы мы подложили в вашу сумку несколько особых, настроенных лишь на Ревинзера вещей, с помощью которых он мог прослеживать ваш примерный путь довольно легко, и сообщал о сем отряду время от времени… Гребешок, небольшой флакон нюхательных солей, стаканчик с костями и что там еще?.. А вы, как крейн, только усиливали неявное магическое качество вещичек… Однако затем было решено вас уже не трогать, а просто пытаться опекать, как выйдет… Правда, вы удрали от нас на земли Ренквиста, чего мы не могли ожидать… Хм, хм… Да, так что там насчет мандата? – Я хочу его получить, – произнес я ровным тоном. – Взять в храме Ашара в нужное время. До затмения или во время оного. С вашей помощью, конечно. Я возьму мандат и очищу Санкструм от злых людей. И спасу страну. Теперь волна веселья плеснула до потолка. Смеялась даже Анира Най, глава загадочной Гильдии. У нее, в отличие от Амары Тани, были прекрасные зубы. – Торнхелл… – сказал Аджи, отсмеявшись. – Поймите, пожалуйста… Ну, как бы вам пояснить… – Тебя создали как приманку, – резко бросила Анира. – Умеренные и Великие решили найти идиота-архканцлера, который будет плясать под их дудку. Предыдущего мы убили, так как он начал угрожать нашей фракции – фракции Простых, поскольку время исполнения наших планов еще не пришло… Торнхелл – это смешной дурень, невежественный, жадный, которому создали репутацию кровавого мясника… С его помощью они хотели протащить нужные им реформы… Мы перехватили его, но до этого еще пустили слух, что готовы сделать крейна… И правда нашли дурака, Белека, который был готов пожертвовать собой ради блага этой… – она покачала головой, – этой несчастной страны. Я молчал. Слов не было. Слабость ползла по телу. – Видите ли, молодой человек, – молвил Ревинзер, пожамкав беззубым ртом, – ко времени вашего появления в Нораторе сложился паритет сил, патовая ситуация… – Он свел сухонькие ладони вместе. – Три фракции были равно сильны, и ни одна не могла бы превозмочь в открытой схватке другую без фатальных потерь для самое себя и равно не могла заниматься осуществлением своих планов по захвату власти без страха все потерять… И никто из высшего руководства не покидал пределов Норатора с большой охраной, чтобы не ослабить свою фракцию… И вот тут на сцену вышли вы. – Мы планировали везти вас, Торнхелл, в Норатор нужным нам путем, – сказал Аджи громко. – Выманить фракции из города и истребить основные силы каждой, и, коли получится, уничтожить лидеров… Но вы сбежали. Однако даже это пошло нам на пользу. И Умеренные и Великие засуетились ужасно, а когда они узнали, что к делу присоединился Ренквист, – и вовсе сошли с ума от страха. Мы хотели выманить и Ренквиста, он очень сильный игрок, но толком не вышло… Чтобы приостановить Ренквиста, одни умники из Великих даже пустили черный мор, и барон отступил на свои земли, огородившись карантинами… Ах да, вы крейн из простолюдинов… Не знаете, что черным мором управляют… Они отрезали вас мором от отрядов Ренквиста, пытались поймать и убить сами… А мы следили за ними и уничтожали отряды поодиночке. А сегодня… о, сегодня – большая победа. Отряды Маорая и Крау разгромлены. Наша фракция теперь сильнее всех. Я кивнул. – И я больше не нужен. Он широко улыбнулся и покачал головой. – Нет, нет и еще раз нет: мы больше не нуждаемся в вас… – он сделал значительную паузу, – в самом широком смысле этого слова. – Мандат – глупая приманка для крейна, – сказал я. – А крейн – приманка для фракций… Никто и не собирался вручать ему власть. – Где-то так, да. Дальше объяснять не нужно, да и незачем. Мы хотели взглянуть на вас, все же именно вы – корень нашей победы, и, собственно, взглянули. Вы выжили там, где не должны были выжить, – например, в Лесу Костей. Кстати, а как вы прошли через Лес Костей? С некоторых пор там совершенно невозможно ходить… – Меня перевели через лес. Маг Ревинзер пожевал губами и уставился на меня блеклыми глазками. – Как интересно… И кто же? Шел бы ты, морда. Не скажу. И так и так помирать. – Друзья. – Друзья? Мм… мм… У вас появилось несколько спутников, мы осведомлены о сем факте, но кто же из них обладает нужными магическими потенциями? В лес не могу войти даже я, а я куда как силен. – Просто друзья, – сказал я, ощущая тонкую эльфийскую веточку в кармане рейтуз. – Они пожелали остаться инкогнито. И тут я углядел, что красный полог за спинками стульев Аджи и Ревинзера вздулся, будто его на миг коснулись пятерней. Там стоял еще кто-то. Точно так, как было в замке Ренквиста. Невидимый кукловод. Сидящие передо мной были закалены игрой во власть. И, как и все в этом проклятом мире, обладали исключительным даром – резать по живому в случае необходимости. И они, и кукловод поглядели на Торнхелла и вынесли приговор. – Вы – Спасители Санкструма, – сказал я резко. – Герои, патриоты страны. И вы же – двуличные мрази. Слишком хорошо я понимал, что крепко влип и меня не выпустят, так что осторожничать не стоило. Пусть даже мандат «сгорит», я – живой – все равно остаюсь опасным свидетелем проделок фракции. Значит, меня убьют – так зачем играть в вежливость? Таренкс Аджи усмехнулся и вытянул губы трубочкой – он, похоже, был хладнокровен и очень умен, и, как все умные люди, оскорбления и прочие глупости, не угрожающие непосредственно ему или его политической репутации, не воспринимал всерьез. Маг Ревинзер пожал худыми плечами. А вот в глазах Аниры Най зажегся знакомый мне огонек – примерно такой я видел у садистки, что пыталась убить меня с помощью кнута. Подруга?.. Она говорила о подруге, которая просветила ее насчет военных умений крейна. Вот и подруга! Анира Най играет и за ваших, и за наших, и еще во-о-он за тех ребят, которые вообще не на поле, но готовятся выйти. Я заинтересовал Аниру. За пологом раздался шорох. Маг Ревинзер оглянулся через плечо, затем суетливо подобрал хлебом подливку, отправил мякиш в рот и удалился. Я вздрогнул, попытался высвободиться, но меня держали будто два дуба-великана. – Я могу дать вам выбор, любезный крейн, – промолвил Аджи, нахлюпав себе еще вина в кубок. – Поскольку вы были нашей марионеткой, вы заслужили этот выбор. Выберите свою смерть. Сами. Яд, веревка, меч. Что-нибудь из этого. Если вы очень захотите, мы можем растянуть вас между конями, или привязать к деревьям, или еще что-то экзотическое с вами сделать, например, закопать в землю по шею… что угодно, что будет в наших силах. Вы же знаете… а впрочем, не знаете: выбирать способ казни – давняя привилегия высокородных дворян Санкструма. Вы крейн, но я своей властью дарую вам эту привилегию. В конце концов, вы – в теле герцога, носителя древней и знатной фамилии. Вернулся господин маг Ревинзер, лицо его изрядно побледнело. – Ренквист с людьми – в получасе отсюда. Отряд – крупный весьма. Таренкс Аджи вскочил, любезности кончились. – Как пропустили?! Ревинзер всплеснул руками: – Войско Ренквиста прикрыто щитом. Работают сильные маги. Я вспомнил брата Горишку. О, Ренквист умел убеждать магов хорошо и плодотворно работать, вознаграждая их грибным супчиком и прочими радостями заключенных. Анира Най мазнула по мне взглядом и досадливо цыкнула. Таренкс Аджи подобрал кирасу и бросил взгляд куда-то мимо меня. – Вывести его за пределы лагеря, в рощу; умертвить, вскрыв горло. Держать подвешенным за ноги до тех пор, пока не стечет вся кровь. Вся кровь! Вы поняли? Вся. До капли. Потом закопайте. Страшно, когда тебя волокут на казнь, а ты ничего не можешь сделать. Вдвойне страшнее, когда ты знаешь, что в кармане у тебя лежит кастет, а твои палачи – дворяне, которые и мысли не имеют о том, что можно использовать не какой-то благородный стилет, а самое банальное, вульгарное даже, подлое – по их представлениям – оружие, и потому не обыскали тебя как следует. А в другом твоем кармане лежит странная веточка мертво-жизни, но как с ней обращаться – ты не имеешь представления. Палачей было двое. Те же, что держали меня в шатре заговорщиков. Крепкие, молодые, пахнущие потом и кровью, наработавшие силу беспрестанными воинскими упражнениями, они поволокли меня в рощу, что лежала метрах в трехстах от мегалитов. Деревья сомкнулись за нами. Молодая листва, еще не потемневшая, еще липкая, сочно-салатовая, едва распустившаяся, мельтешила в глазах под порывами ветра. Меня проволокли на полянку и бросили на колени. Отсюда шум воинского лагеря доносился как слабый морской прибой. – Ты или я? – спросил тот, что справа – рябой. – Все равно, – ответил тот, что слева – красноносый. – Ну, значит, я, – решил первый. Его клинок покинул ножны с вкрадчивым шелестом. – А закопаем уже вместе. Красноносый бросил на землю два заступа. – Мужицкий труд! Я рыпнулся, но держали меня крепко. Кусочек мертво-жизни в кармане рейтуз молчал – а ведь обещали мне, что он поможет! – Тиу! – настырно донеслось из ближайших кустов. – Тиу! Тиу! Кто-то подражал певчей птице, намеренно фальшиво, я знал, что он, этот кто-то, может намного лучше… Но этого не может быть, я же сам видел… Вслед за птичьей трелью из кустов выметнулся камень, угодивший в красноносого – я понял это, ибо он вскрикнул, а ладони его, заломившие мою руку, разжались. Этого было достаточно, чтобы я, вывернувшись, повалился на землю, увлекая за собой рябого палача. Он рухнул рядом, звякнула о кольчугу кираса; рухнул как заправский солдат – не выпуская меч, а перед моими глазами пронесся еще один камень, я услышал вскрик. Рябой пытался подняться, но я вмазал ему по роже сапогом: один раз, потом другой, третий, пока не превратил его нос в кровавый пятак. Тогда он наконец выпустил мою руку. Я вскочил и добавил в прыжке, превращая его ряху в кровавое месиво. Вырвал меч из ослабевших пальцев, обернулся. Шутейник выскочил на поляну и, как заправский жонглер, метал подобранные где-то камни в красноносого. Тот был ошеломлен, пятился, прикрываясь ладонью. Я ударил его сзади мечом в шею, в место над узорчатым краем кирасы, не глядя выдернул клинок и добил рябого, сунув меч под левую ключицу так, что он скрежетнул о кирасу. И подумал при этом: как бы рябой не пришелся братом Амаре, ведь не простит, лапочка… Затем спокойно вытер меч о штаны рябого, хорошо так вытер, тщательно. – Мастер Волк! Я поглядел на гаера. Шея у него вращалась во все стороны, и даже, я бы сказал, несколько разболтаннее, чем нужно. – Ты же мертв, вертишейка? – Ой, я вас умоляю, мастер Волк… Я гаер-глумотвор, я и не таким фокусам обучен. Прикинулся дохленьким, будто шею сломал, язык вывалил, а перед этим им щелкнул, будто шейка – тресь! – и глазки выпучил… зато от меня отстали, никто даже добивать не решил, так я славно сыграл-то. Потом бросился по конским следам за вами… Что будем делать, мастер Волк?