* * * (SmashStereo – SystemOverload) Арид Ему предстояла долгая дорога и очень долгая ночь. «Веселая» – он называл их так. Правда, веселой она будет для него, для других она закончится плачевно. Урчал мотор внедорожника; рессоры отлично отрабатывали ямы и ухабы, Арид к ним привык. Он убивал, ничего не чувствуя. Работа – это просто работа. Когда ты, не задумываясь об эмоциях, просто вымеряешь силу ударов, чтобы точно, чтобы наверняка. Будут глубокие раны, будет много крови, будет глухой стук падающих на асфальт тел. Четверо предателей из «Квадрона» сегодня уйдут в небытие – туда им и дорога. После он захватит машину наркоторговцев; две другие из сопровождения поведут его люди. Не «его», если быть точным. Просто те, кого он нашел для выполнения конкретной задачи, кому он заплатит. Диксон, Аттерсон и Войд ему не друзья, Печера и Даг вообще головорезы, с которыми он не стал бы связываться, но они были хороши в бою, они были неубиваемы. С отсутствующими, впрочем, мозгами и моральными принципами. Справятся с миссией, и это всё, что ему нужно. «За мной никто не придет». Почему-то его внимание постоянно возвращалось к этой фразе, сказанной странным тоном, надтреснутым. Она прозвучала, как незаживший шрам, присыпанный слоями земли и глины. И еще взгляд… Снова взгляд, которого не должно быть у молодой девчонки, – он успел его уловить. Что такого случилось в прошлом Джейн, отчего она говорила так, что он «верил»? И начинал желать вдруг копнуть, в чем-то разобраться. Казалось бы, ему дела не должно быть, но несоответствие её возраста, внешности, жизненной энергии и таких вот слов скребло. Как будто она знала, что никто не придет, как будто однажды проходила через это. У неё мягкие губы. И она невероятно сексуальна, когда выпускает дым, – он купился. Не будь ситуация той, какой она была, он бы качнулся вперед и поцеловал пленницу. Плевать на запреты. Он бы дал себе волю… Но он не дал. Ему нужно думать не об этом. А то, что после того, как он «отожмет» машину с наркотой, ему придется явиться на встречу под чужим именем, забрать чемодан с деньгами, после выкосить всех присутствующих, исключая «своих». Забрать нейроксин. Уничтожить его. Арид держал руки на руле, смотрел, как смеркается вокруг, размышлял, где лучше заправиться. Нейроксин нельзя жечь, его дым чрезвычайно токсичен. Нужно будет закопать в землю и залить трильгидатной кислотой. Только в этом случае распад вещества полный. Скорее всего, при работе он осядет-таки на руках, нужно использовать перчатки. Поганый наркотик, нанодисперсный. От него как ни уберегайся, он все равно попадает на слизистые при дыхании, даже если пакеты запечатаны, даже если на лице маска. И это значит, что Арид свою «дозу» получит. Главное после этого – не терять внутренний контроль. Он уже проверял, как действует на него именно этот препарат в прошлом, и все обычно шло гладко – возрастал, правда, уровень агрессии, это да. Но в остальном без неприятных сюрпризов. Правда, тогда в его доме не было пленницы, и сейчас будет сложнее, но жизнь на то и подкидывает интересные ситуации, чтобы их проходить. Веселая ночь начиналась. Глава 5. Зверь или человек? (Kings& creatures- Repulsor) Джейн Он вошел в дом в девятом часу утра. Я уже проснулась, ждала шагов, скрипа двери, возможности размять ноги, завтрака. Но я напряглась, когда увидела его походку. Может, не походку – что-то иное, потому что жесты Арида были точны и выверены, как обычно. Но что-то было не так. Он прошел в комнату, остановился на середине, какое-то время смотрел вперед. Я чувствовала, что он на взводе. На том сдерживаемом взводе, который бывает после «бурной ночи». Арид пах адреналином, агрессией, тестостероном и смертью. Чужой кровью, запах которой не уловить носом, он, кажется, впитал много стонов и хрипов под покровом тьмы. Я знала эти состояния, я видела ребят, возвращавшихся с миссий, они выглядели почти так же. За исключением того, что по сравнению с бывшим командиром они выглядели сосунками. Этот пребывал в состоянии спокойного зверя. Два шага вперед, снова ступор. Как будто Арид задумывался, как будто ему приходилось напрягать мозг, чтобы понять, где он. Как будто его что-то стопорило. Когда он посмотрел в мою сторону, у меня кишки завязались морским узлом – в этом взгляде была пустота. Замешанная на азартной злости, желании взглянуть, «что у котенка внутри». В моей голове тренькнул тревожный сигнал такой силы, что едва не порушил стены колокольни. – О, капрал Джейн… Он словно только сейчас впервые с вечера вспомнил обо мне. Не обратил внимания ни на полный мочесборник, ни на пустые бутылки от воды, хотя обычно был внимателен. – … тебя же сегодня ждет тяжелый день, точно. Дай мне переодеться. Но он почему-то не шел в спальню. И по моей спине стек холодный водопад страха. – Что-то не так, генерал-майор? В мою сторону чуть заметно повернулась голова, затем Арид сел по обыкновению напротив, и этот его новый взгляд напугал меня до чертиков. – Нейроксин, – сказал он одно слово. – Пидор Даг выстрелил в пакет, когда я стоял рядом, продырявил его. Поднялась взвесь. А я хотел уничтожить его чисто, аккуратно. Не вышло… Ты ведь понимаешь, что это означает? Внутри меня стало пусто тоже, очень-очень плохо. – Знаю, – выдавила тихо. Арид выглядел так, как будто у него не все дома. Какую дозу он получил? – Просто не зли меня сегодня. И не целуй. Он поднялся, не дожидаясь ответа, ушел в спальню. А я поняла, что не хочу отковывать себя от трубы, хотя, если настанет мой черед, не поможет и это. Нейроксин развязывал руки, а также убивал совесть и чувство вины. Напрочь. Отключал отдел мозга, отвечающий за эти эмоции. Нейроксин называли наркотиком свободы и звериной похоти, его использовали для того, чтобы получить ярчайший секс в жизни без запретов. Те, кто его принимал, получали кайф от агрессии и вседозволенности, остальные прятались. Под кайфом от нейроксина вырезали поселения, сжигали дома, пилили людей на части ради смеха. И экс-командир с передозом нейроксина – это катастрофа. Я впервые боялась до жути. Потому что ты не знаешь, чего ожидать от человека с пустым взглядом: в одну секунду он может расхохотаться, в другую – выстрелить тебе в лоб. И для него не будет между этими действиями никакой разницы. Сегодня я могу «почить» сотней разных вариантов без причин. Меня могут резать, могут насиловать, могут… Я не думала, что это утро начнется так плохо; мне было физически дурно, я давно не помнила внутри себя паники. Сегодня от него не сбежать. И он верно сказал: не зли и не целуй. Один поцелуй может спровоцировать волну такого агрессивного секса, что не выдержит тело. Моё, конечно же. Мы с отрядом ходили в бордели, где в меню была эта дурь, зачищали расшалившихся клиентов с таким вот пустым взглядом. Они вырезали жопы шлюхам, потому что дыры не казались им растраханными – я видела эти травмы, несовместимые с жизнью. И смех обдолбанных рядом, их руки и тела в чужой крови. В модифицированную ножами задницу можно было загнать, как в тоннель, автомобиль. «Только не нейроксин…» – только не этот наркотик. «И только не Арид». Не человек, чье сознание сейчас разделилось на восемь хозяев, семь из которых идеальные убийцы. А восьмой… Сможет он удержать бразды правления, если он в этой тьме вообще есть? Я знала, что он видит, когда смотрит на меня, форму. Форму «Квадрона», хотя одежда была иной, и эта форма его бесит. Почему-то вызывает ненависть. – У тебя десять минут на жратву, капрал, – меня отстегнули от трубы. – Холодильник там. Рукой Арид махнул в сторону кухни. Он смотрел не на меня – он смотрел куда-то сквозь меня, сквозь стену, и меня пробирал озноб. Десять минут – это очень мало. Возможно, это моя единственная трапеза на сегодня, и с матраса я сорвалась быстро. Сыр, хлеб, ветчина – хорошо, что они нашлись. «Походный» набор, пригодный для любого случая. Чай некогда, я просто пила воду. «Он забудет дать мне бутылку с собой», я опять буду страдать от жажды. Арид переоделся, теперь он был в обтягивающей мышцы майке, в других штанах. Конечно, на прежней одежде могла быть взвесь. Нейроксин тем и плох, что его требуется микродоза. С ним нельзя, как с другими порошками, – он токсичен чрезвычайно, он летуч при плюсовых температурах, его хранят в холодильнике. Если экс-командир хотел уничтожить чемодан, предположим, взятый на сделке, то температура для твердотельности вещества была выше нормы. И нарушенная выстрелом целостность пакета… В общем, рядом со мной сейчас находился тот, кто фонил белой яростью. Нейроксин не дает спать сутки, он заставляет мозг вырабатывать гемолонин – гормон веселья. Только не того счастливого, от которого хочется парить, а того, который развязывает руки бешенству. Мне кусок в горло не лез, моё горло, кажется, сдавило спазмом. Но я жрала ветчину, хлеб и сыр, я давилась. Запивала всё это водой из-под крана, понимая, что, если не буду на испытаниях стараться, реакция «тренера» мне не понравится. – Время вышло. Собирайся. Мне нужно было пройти в ванную, снять с трубы сухой лифчик, но я стояла и боялась пройти мимо того, кто загораживал вход в спальню. Я банально боялась к нему приблизиться. Что хуже: дразнить его видом сосков под майкой или же случайно задеть тлеющий фитиль? Арид и без того зол от факта, что в армии женщина; я не хотела проверять, насколько сильно прогорели в его башке предохранители. И потому развернулась в противоположную от ванны сторону, проследовала в коридор и принялась обуваться. Стоило попытаться его переубедить. Сегодня он может до смерти меня загонять ради забавы, требовать от меня того, чего не смог бы даже физически развитый мужик, и потешаться. Злиться. Купаться в ярости и придумывать мне все новые задания. Я знала, что этот день станет адом, и мне хотелось провалиться под землю. – Ты помнишь, капрал, что сегодня ты в любом случае не можешь выиграть? Из-за твоих плевков. Жаль, что у него не отрубалась память. Поганый порошок, наоборот, улучшал её до предела, как и все реакции. Его не зря иногда давали перед особенно сложным боем солдатам, хотя в «Квадроне» подобного не практиковали. Но были и другие подразделения. – Если так, может, я просто подмету двор?