(Adam Zapel, Jock York, Tom Griffiths – In Your Eyes) Я занималась четвертой, когда он подошел и подсел рядом. Привычно спросил про модель. – «Айя 4». Я просто делала дело, мне в какой-то момент стало все равно. Страх не может длиться вечно, от него попросту устаешь. Руки рыли землю, тянулись к корпусу, осторожно вскрывали его; память выискивала нужные данные, подбрасывала в воображение просмотренные в библиотеке пленки. Пока все шло неплохо. Если можно говорить «неплохо», когда впереди еще шесть мин. Время покажет, дойду ли я до конца. Усилился ветер; хорошо, что, если на механизм прилетит горсть земли или даже небольшой камешек, ничего не случится. Для взрыва нужен «пресс» посильнее. Глаза, однако, приходилось от пыли беречь. Очередной порыв донес до меня запах Арида, аромат его парфюма. Тонкий шлейф табака с вишней… Я поняла, что курить хочу невыносимо, как никогда в жизни. Что горло перережу за сигарету. Но теперь, не глядя на того, кто находился рядом, я осторожно чиркала микросхему ножом. Мне нужно было прервать цепь, соскрести дорожку из пайки. И занималась я этим сосредоточенно. – Смерти не боишься, генерал-майор? Я всегда чувствовала его взгляд, но сейчас, в отличие от стрельбы по тарелкам, отвлекаться было некогда. – Не боюсь. Я все-таки посмотрела на него. В светлых глаза ни тени беспокойства. – Настолько доверяешь моим навыкам или же заставил меня работать с муляжами? – Муляжами? – рядом хмыкнули. – Хочешь, я наступлю, и мы проверим их работоспособность? – Не хочу, – отозвалась я сквозь зубы. Навряд ли он шутил. Пайка поддавалась плохо; утекали секунды. Я стерла со лба пот. – А ты в ад не боишься отправиться, Джейн? Ему хотелось поговорить? Мне не верилось. Я бы ни за что не стала сидеть рядом с тем, кто запустил свои руки в схему детонатора. Но этот человек не просто не боялся смерти, он, похоже, каждое утро здоровался с ней за руку, он играл с ней, как с другом. Больной… Двинутый на голову. Но сейчас с удивительно ясным взглядом, как будто волна нейроксина спала. – Я уже там. – В аду? Мы вели беседы о погоде, практически сидя на мине? Я все чиркала по сраной дорожке. Мне нужно было сделать достаточную «рытвину», чтобы сигнал не прошел. Никогда не знала, что это настолько непросто, учитывая, что руки приходилось держать на весу, а движения совершать точные. И черт бы подрал эти предварительные отжимания. Арид рассматривал меня, я чувствовала. Он опять… любовался? Невозможно. Сумасшедший… Человек без тормозов, без царя в голове, без перегородок. Насколько сильный, настолько же и непробиваемый. Не дождавшись моего ответа, он удивился вслух. – Я вроде бы отношусь к тебе сносно. Чтобы называть это «адом». Вообще-то, мой ад начался до него. Но и задания с минами жизнь легче не сделали. Наконец поддалась пайка, пропал на мелком дисплее обратный отсчет; сигнал прервался. Я выдохнула судорожно. Меня ждал пятый снаряд. Арид переместится к нему вместе со мной? Он переместился. Я не знала, восхищаться им или же костерить. Но этот человек однозначно получил все десять баллов в моей голове напротив графы «странный». Непредсказуемый, неудержимый, не ведающий ни боли, ни страха – верно о нём говорили в «Квадроне». – Модель? Я начала к этому привыкать. – «Трирада». – Тип? – Кумулятивный. В ней все относительно несложно. Снять верхнюю панель, держащуюся на мини-болтах, отсоединить пару проводов. Снова придется действовать быстро, конечно, и тремор в ладонях не в помощь… – Трясутся ручки, капрал? Сарказм проехался по мне наждачкой. Как можно было заставить девчонку сначала отжаться, а после заставить заниматься разминированием? Отозвалась я максимально понятно. – Отъебись. Мне было не до него и не до его эмоций. Мне нужно было выжить. Арид не разозлился, он смотрел с толикой веселья. Чуть слышно втянул воздух, будто играючи получил по яйцам и качнул головой. – Грубо. – Помолчал все с той же насмешкой в глазах. – А я вроде еще даже не начал… «Доебываться». Я знала, что он имел в виду; мне не до бесед, мне нужно было раскрутить болты, у меня времени в обрез. Сейчас, когда мой пульс чуть успокоился, когда привык к вброшенным гормонам организм, я действовала очень сосредоточенно, я снова стала стопроцентным солдатом, не «девочкой». Не до жеманностей. Все же этот втянутый воздух, эта реакция в целом показала мне, что Арид – человек чувственный. Странный вывод, очень несвоевременный, когда ты снимаешь над взрывателем пластину. – Откуда в тебе злость, Дэйзи? Я мысленно застонала: «только не надо про недотраханность». Достало. Командир улыбнулся. Я зря посмотрела на его губы, еще раз убедилась, что не ошиблась, эти чертовы губы были чрезвычайно чувственными. Только не об этом сейчас… Арид про отсутствие в моей жизни секса говорить не стал, удивил новой фразой. – Может, тебе влюбиться? Я, потная и сосредоточенная, резала провода. – Все попытки исчерпаны. Все слоты заняты провалами. Ответы выходили на автомате; мне уже начинало казаться, что этот несносный мужик – мой напарник, который для того и присутствует, чтобы отвлекать меня от страха разговорами. Едва ли это являлось правдой, просто этот гик любил усложнять задачи до предела. – Прямо все? – Прямо все. – И для меня ни одного не осталось? Для него? Я ушам своим не верила. Конечно, он шутил, он стебался, но что-то внутри все равно качнулось. – Хочешь, чтобы я влюбилась в тебя? – А я плохой кандидат? Мне хотелось крыть матом. Потому что казалось, что вот прямо сейчас, когда мне нужна была полная сосредоточенность, он шутил. Или нет? Пришлось тряхнуть головой, достать кусочек пергамента, чтобы после аккуратно вставить его между контактами. В зубах у меня была зажата отвертка; пальцы отрывали пропитанную бумагу нужного размера. Отвертку я выплюнула осторожно, чтобы та упала подальше от крышки. – Для чего мне это? Чтобы ты после отточенным жестом киллера взрезал мне сердце надвое? Еще один изощренный способ пытки? Тест на выносливость чувств? Ну уж нет. Мой безмятежный «напарник» какое-то время раздумывал, после отозвался: – Вообще-то у меня не было такого намерения. – Ни у кого из тех, кто разбивает сердца, не было такого намерения. Мне было не до Арида, не до его шуток, не до его разговоров. «Трирада» наконец отправилась «спать». Осталось четыре… Всего четыре… Пусть мне повезет. В седьмой нужно было проложить дополнительный слой изолятора. В восьмой раскрутить нажимной механизм, в девятой не допустить, чтобы пружина коснулась кольца.