Когда я снова проснулся, то был весь мокрый от пота. Отец сидел в кресле и внимательно смотрел на меня. В комнату вошла мама. Она посмотрела на отца, а потом на меня. — Я не хотел вас пугать, — сказал я шепотом. Мама улыбнулась, и я подумал, что в молодости она была довольно привлекательной девушкой. Мама помогла мне сесть. — Дорогой, ты вспотел. Почему бы тебе не принять душ? — Мне снились кошмары. Я положил голову ей на плечо. Я хотел, чтобы вот так втроем все вместе мы сидели вечно. Отец помог мне принять душ. Как только теплая вода коснулась моего тела, я вспомнил о своих снах… Данте, мой отец. Интересно, как выглядел мой отец в молодости. Мама говорила, что он был красив. Такой же красивый, как и Данте? И я тут же сам удивился своим мыслям. Когда я вернулся в постель, мама уже успела поменять постельное белье. — Жар прошел, — сказала она, и протянула мне стакан воды. Я не хотел пить, но выпил весь стакан. Я даже не знал, что меня так сильно мучает жажда. Я попросил маму принести ещё воды. Отец все еще сидел в кресле. — Ты искал меня, — сказал он. Я взглянул на него. — Во сне. Ты искал меня. — Я всегда ищу тебя, — прошептал я. ДВА На следующее утро я проснулся, и подумал, что умер. Я понимал, что этого не может быть, но все еще продолжал думать об этом. Может быть, какая-то часть тебя умирает, когда ты болеешь? Я не знаю. Мамино лечение состояло в том, чтобы влить в меня галлон воды. В конце концов, я взбунтовался и отказался пить. — Мой мочевой пузырь скоро лопнет. — Это необходимо. Нужно промыть твой организм. Но вода это не единственное, что меня раздражало. Я ненавидел её куриный суп. Первая тарелка была восхитительна. Я еще никогда не был так голоден. Это был в основном бульон. Но суп появился и на второй день. И это тоже было нормально, потому что это был уже полноценный суп с курицей, овощами и теплым хлебом. Потом суп был на обед и на ужин. Мне надоели вода и куриный суп. Мне надоело болеть. После четырех дней в постели, я решил, что выздоровел. — Я уже поправился, — сообщил я маме. — Еще нет, — ответила она. — Я в заложниках, — первое, что я сказал отцу, когда он вернулся с работы. Он ухмыльнулся. — Я в порядке, пап. Правда. — Ты еще бледный. — Мне нужно на свежий воздух. — Потерпи ещё денек, — сказал он, — а потом можешь идти и творить свои безобразия дальше. — Хорошо, но только больше никакого куриного супа. — Это ты с мамой договаривайся. Выходя из моей комнаты, он немного замешкался. Стоя спиной ко мне он спросил: — Тебе больше не снились кошмары? — Мне постоянно снятся кошмары, — ответил я. — Даже когда ты здоров? — Ага. Он обернулся, и посмотрел на меня. — И ты всегда ищешь кого-то? — В основном да. — И ты всегда пытаешься найти меня? — Мне кажется, что в первую очередь я хочу найти себя, пап. Было странно обсуждать с ним что-то подобное. Но я тоже был напуган этими кошмарами. Я хотел продолжить разговор, но не знал, как выразить словами то, что было внутри меня. Я посмотрел на отца и пожал плечами. — Извини, — сказал он. — Извини, что я так далеко. — Ничего. — Нет, — сказал он, — это не нормально. Казалось, он хотел сказать ещё что-то, но передумал. Он развернулся и вышел из комнаты. Я опустил взгляд. Вдруг я услышал голос отца: — У меня тоже бывают кошмары, Ари. Я хотел узнать у него, были ли эти кошмары связаны с войной или с моим братом. Я хотел спросить, просыпается ли он таким же напуганным, как и я. Но все что я сделал, это просто улыбнулся ему. Он наконец-то, рассказал что-то о себе. Я был счастлив. ТРИ Мне разрешили смотреть телевизор. Но я кое-что понял о себе. На самом деле, я не люблю телевидение. Ни капельки. Я выключил телевизор и стал наблюдать за мамой, которая сидела за кухонным столом и готовилась к занятиям. — Мам. Она посмотрела на меня, и я попытался представить её, стоящую перед классом. Интересно, что парни о ней думают. Как они её видят? Нравится ли она им? — О чем ты думаешь? — спросила она. — Тебе нравится преподавать? — Конечно, — сказала она. — Даже если твоим ученикам все равно? — Я открою тебе секрет. Я не несу ответственность за то, хотят мои ученики учиться или нет. Желание должно исходить от них, не от меня. Это всего лишь моя работа. — Даже если им все равно? — Даже если им все равно. — А если твои ученики так же, как и я считают, что жизнь скучна? — Таково мнение всех пятнадцатилетних. — Это просто период, — сказал я. — Да, это просто период такой, — ответила она и рассмеялась. — Ты любишь пятнадцатилетних?