– Она давно умерла, мы только в школу пошли, – ответила Людмила. – Несколько лет мы жили с бабушками, а потом папа вернулся из Франции… И уже растил нас один. Больной, умирающий. Люся расплакалась, Лида тоже всхлипнула. Братья приобняли девушек. Сыщики помолчали, давая им время справиться с эмоциями. – Наши соболезнования, – проговорила наконец Ксения. – Он был очень хороший человек! – горячо воскликнула Люся. – Хоть он и ошибся в молодости, бросил Анжелу, мы понимаем, что это некрасиво… Очень… Но он был правда хорошим, поверьте! – Конечно, – заверила девушку Ксения. – Людям свойственно ошибаться. – Нас это не касается, Людмила. – Реми искренне полагал, что подобная фраза должна девушек утешить. – Каким бы ни был ваш отец, это не наше дело. – Разумеется, – сухо ответила ему Лида. Реми сделал вид, что ее сухости не заметил, однако ему это не понравилось. Никто не имеет права вымогать сочувствие у других. Раз девушка этого не понимает, держи с ней ухо востро. – Что с вашей квартирой стало? – нейтральным голосом спросил он. – Пока ничего. Было бы разумно ее сдать, – взялся ответить на вопрос практичный Мика, – но для этого нужно приводить ее в порядок, делать ремонт, а у нас времени на это нет. – Адрес дадите? И ключи? – спросил Реми. – Зачем вам? – В голосе Микаэля снова звучал протест. Вот черт, этот парень стал типичным французом, его все на баррикады тянет! Реми не ответил, хмуро поглядывая на братьев. – Мика, ведь господа сыщики уже объяснили: заказчик просит как можно больше фотографий. Верно? – посмотрел Даниэль на Реми. Тот вежливо кивнул в ответ. Наблюдательная Ксюша перехватила взгляд, который Люся бросила на Дани. Будто спросила: «Что, достали тебя детективы?» И молодой человек ответил взглядом же: «По самое не могу». Ксюша усмехнулась. «Это, братцы, не мы вас достали. А денежки, которые вы хотите получить! Отказались бы – спали бы себе спокойно. Но вы отказаться от миллионов не смогли, подрядились на исповедь. Так чего теперь жалуетесь? Исповедуйтесь, вперед!» Реми, обозревая братьев и сестер, сосредоточился на другом: сходства меж ними не наблюдалось. Ну, он-то, Реми, знает точно, что отец братишек не имеет ничего общего с папочкой девиц. Но парням это вроде как неизвестно. И неужто отсутствие сходства их ни разу не напрягло? – А вы с сестрами совсем не похожи, – произнес он вслух. – Наверное, вы, парни, больше в мать пошли, а? – Да… пожалуй… – неожиданно растерялся Микаэль. Даниэль снова переглянулся с Люсей. – У вас есть фотография Олега Николаевича? – продолжал Реми. – Интересно было бы сравнить. Ксюша незаметно дернула мужа за рукав: зачем на парней давить? – У нас? – удивился Мика. – Ну, у кого-нибудь. У девушек, к примеру. – Разумеется, у нас есть папины фотографии, – ответила Лида. – В нашей квартире. Вы туда собираетесь на экскурсию, как я понимаю. Ну там в стенном шкафу лежат альбомы. – Может, вы с нами поедете? – любезно предложил Реми. – А сами не справитесь? – с вызовом спросила Люся. – Дело ваше. Мы справимся. Еще хотелось бы увидеть фотографии вашей мамы, – посмотрел Реми на Микаэля. – Их навалом в интернете. – Мы в курсе. Но хотелось бы взглянуть на домашние. Такие, которые делались не для «Инстаграма». – Как вы понимаете, без разрешения мамы я вам их показать не могу. – Тогда спросите у нее разрешение. Чем скорее вы нам их дадите, тем лучше. И еще фото господина Дюваля, вашего замечательного отчима. У Реми тренькнул смартфон. Он посмотрел на дисплей: от Даниэля пришли две фотографии какого-то мужчины. Приятное, спокойное лицо, небольшая седая бородка, добрые карие глаза. – Наш отчим, – ответил Даниэль на вопросительный взгляд Реми. – Вы ведь просили. – Благодарю. Одной заботой меньше… Слушайте, парни, я понимаю, что вы не в восторге от этой инспекции вашей жизни посторонними людьми. Но таковы условия сделки, и вы на нее согласились. Теперь в наших интересах закончить все поскорее. Если мы сегодня общими усилиями снимем интерьеры квартир, то основная часть задания господина Пасье будет выполнена. – Постараемся. А сейчас, простите, нам пора, – посмотрел на часы Микаэль и встал. – Минуточку, – Реми вытащил из кармана смартфон. – Сфотографируем девушек. Мика перевел сестрам, и те послушно встали перед сыщиком. Реми сделал несколько щелчков, на чём все распрощались. * * * – Вы как хотите, ребята, – проговорила Ксюша в машине, – а я уверена, что Даниэль и Люся друг в друга влюблены. Я поймала их переглядушки, особенно когда Реми спросил про сходство с отцом. И, скажу я вам, глаза их реально вспыхнули, прямо новогодняя иллюминация включилась. Будто до сих пор их такая мысль почему-то не посещала. Не задавались «лишними» вопросами? Мать сказала, что отец, – значит, так и есть? А девицам чего, такой кус обломился, богатые братишки нашлись, жильем обеспечили, работу предоставили – да какую! Актрисами стали без всяких потуг, мечта! Зачем им вопросами задаваться, совсем ни к чему. Наоборот, поменьше бы их, вопросов, а то не дай бог вдруг чего-то не то обнаружится, и сказка станет пылью. Однако у этих двоих в глазах вспыхнула надежда: ведь если они не родственники, то можно дать волю чувствам! – Ксю, ты, как всегда, целый роман сочинила. Ну с чего ты взяла, что у них запретная любовь? Из-за двух взглядов? – Я не могу тебе объяснить, Ремиша. Я это чувствую. Вот будто от одного к другому протянут канат. Нет, скорее электрический провод. А по нему течет ток, понимаешь? – Может, ты еще и вай-фай чувствуешь? И «синий зуб»? – захохотал Реми. – Да ну тебя, – обиделась Ксюша. – Алеш, что скажешь? Ты заметил их взгляды? – Да. Но я бы не взялся утверждать, что это запретная любовь. С точностью можно сказать лишь то, что они близки. Однако это может относиться и к дружбе. И потом, что это для нас меняет? Думаете, Этьену Пасье интересно будет узнать, что один из его сыновей не совсем равнодушен к мнимой сестрице? – Почему нет? Но дело в другом: они после нашей информации задумаются, я уверена. И усомнятся в легенде матери. И… Может, даже ДНК-тест закажут. – И что, Ксю? – не сдавался Реми. – Ну, закажут, допустим. – Это может потянуть за веревочку, которая… Помнишь, как в «Красной шапочке»? «Дерни за веревочку, дверь и откроется…» Так вот, веревочка может выдернуть скелетики из шкафа. Произойдет небольшая семейная революция, и… Я уверена, Этьен Пасье будет счастлив, если парни узнают, кто их настоящий отец. Может, даже прилетят к нему. Познакомиться и… Представляете, какая для него это будет радость! – Ты хотела сказать: познакомиться и проститься? – Верно… Но слишком грустно. – Романистка моя. – Реми поцеловал жену. * * * Приехав на студию, Мика отправился, как обычно, в кабинет, и уже через минуту его голос, одновременно напористый и любезный, зазвучал из-за прикрытой двери. Он говорил сразу по двум телефонам и с одним ухоженным господином, который уже поджидал его появления. Микаэль ведал всеми административными и финансовыми делами, оставив художественную часть на попечение Даниэля. Репетиции он почти никогда не смотрел, лишь изредка на несколько секунд притормаживая у съемочной площадки, когда шел (точнее, летел) мимо. Однако его замечания часто бывали уместными, Даниэль с ними считался. Если Мика говорил, к примеру, что в сцене ритма не хватает – значит, так оно, скорее всего, и есть. В нюансах, в психологии, в точности актерской игры – во всем этом брат не разбирался; зато все внешнее, яркое, что дразнит и увлекает зрительское воображение (и обеспечивает рейтинги, а с ними продажи), он улавливал мгновенно. Даниэль тоже привычно направился на свое место: в кресло возле съемочной площадки. Оно стояло таким образом, чтобы Дани мог, не отвлекая актеров, наблюдать за всем происходящим в кадре. Режиссеру он почти никогда не мешал работать, предпочитая делать замечания позже, без посторонних. Однако съемочное время стоило дорого, переигрывать-исправлять сцену обычно требовалось немедленно, и потому деликатному Даниэлю все же иногда приходилось поднимать ладонь кверху. Он никогда не кричал, громко и командно к себе не подзывал – просто поднимал ладонь, и режиссер, зная этот жест, подходил к нему, чтобы выслушать «соображения» (никогда не «замечания») арт-директора. Сестры отправились, как и другие актеры, гримироваться и переодеваться. Даниэль ждал, поглядывая на дверь гримерной, выхода Люси. Их взгляды пересеклись, когда она появилась в дверном проеме, хотя кресло Даниэля было едва видно от гримерной. Но им обоим было необходимо найти друг друга глазами. Наконец съемки начались. Мика притих за своей дверью: микрофоны очень чувствительны, ловят любой левый звук. Люся знала, что во время съемок Дани на нее смотрит. То есть он за всеми актерами следил, конечно, но за ней – особенно. И в его глазах она всегда читала восхищение. А какое именно, она не знала… Ему нравится, как она играет свою роль? Он гордится ею как сценарист, сопродюсер и арт-директор? Или… На «или» у них не было права. Они брат с сестрой.