Мы приехали в «Армас» в разгар праздничных посиделок. Там было весело, вкусно и самое главное – никаких потеряшек. Все звонки, от которых вздрагивала Ольга, были поздравительными. А потом и вовсе привезли новые комплекты оборудования – спонсорский подарок на Рождество. Праздник удался. В девять Суворов поручил Объекту доставить меня в больницу. И мы даже почти дошли, но «мистер грациозность» растянулся на дороге и подвернул лодыжку. Я предложила вызвать «скорую» или позвать Суворова. Но Объект категорично отмел оба варианта. Врачей он боялся до колик в животе, даже ко мне в больницу приходил тихий и застенчивый. А перед Суворовым не хотел показываться беспомощным. – Он уже отбивал тебя у полиции, вытягивал из болота и даже расплачивался за тебя в кафе, когда ты схватил ватрушку и бросился наутек. Думаешь, вывих лодыжки заставит его относиться к тебе хуже? – Объявили новый поиск, и я забыл расплатиться… – Да ладно, ладно. Я же знаю, ты не вор. Ну, поддался разок природному инстинкту – добыл еду силой. С кем не бывает. – Издеваешься над ослабевшим другом… Вот если бы были у меня сейчас обе ноги рабочие, я б как встал да как дал тебе пинка! – Да будь у тебя хоть четыре рабочие ноги, ты бы так не сделал. – Это правда. Любовь очень зла и несправедлива, – вздохнул Объект, устремляя взор в звездное небо. – И за какие такие грехи ты мне досталась, Агата? – Лучше подумай, за какие грехи мы оба достались несчастному Суворову… – В этот раз он окончательно во мне разочаруется. Не рассказывай ему, пожалуйста, какой я слабак. Я уж лучше отлежусь немного, и пойдем дальше. – Ты же так воспаление легких заработаешь! Ну куда ты ползешь, Саша?! – Я же тебя провожаю, – неподдельно удивился вопросу Объект. – Давай лучше я тебя провожу. – Такого задания не было! Иногда рядом с Объектом я чувствую себя воспитательницей ясельной группы детского сада. И в тот раз взяла ситуацию в свои руки. И даже попыталась придать несчастному вертикальное положение. Выбилась из сил. Мы долго стояли, подпирая друг друга. Со стороны – будто два влюбленных. При этом я тихо ненавидела его упорство, а он наглаживал ногу и тихонечко подвывал. В таком состоянии нас и застала игривая овчарка. Она сделала самое удивленное собачье лицо, на какое только была способна, и обошла нас по кругу. – И-и-и-и, – еще протяжнее загудел Объект. – Она не собирается тебя есть, – успокоила я. Хоть и сомневалась: ведь от него вечно пахнет продуктовым магазином. – А если она нас. ну, это… пометит… За решением этого философского вопроса мы не заметили появления хозяина собаки. Молодой парень, моего примерно возраста, так же недоуменно нас оглядел и спросил: – Помощь нужна? – Да, – нехотя отозвался Объект. «Ты сам напросился», – подумала я, передавая Объекта этому добровольцу. Украдкой я разглядывала тонкий прямой нос парня, выбившуюся из-под шапки прядь темных волос. Интересно, какого цвета глаза? К счастью, Объект жил неподалеку. К еще большему счастью, на первом этаже. Мы сдали его изумленной матери и облегченно вывалились из подъезда. – Передохнем? – спросил парень и первым плюхнулся на скамейку. – Говорил мне папа: ходи в качалку. Месяц посещения спортзала не дает тебе права называться профессиональным спортсменом! Я едва улыбнулась. Эта дистанция далась мне с большим трудом. Овчарка потерлась лбом о мои колени и завиляла хвостом. – Отличная собачка. – Ага, зовут Баффи. Отец взял щенка, пока я отдыхал в лагере. Хвастался: «Я взял самого лучшего кобелька во всем городе и назвал Буффоном». Это футболист такой, его любимый вратарь. – Упс, какой облом. – Да уж! Я приехал и мигом распознал в Буффоне девчонку. Но она и правда замечательная. Если хочешь обрести верного друга, собака – самый подходящий кандидат. – Хм, мне и Объекта хватает… – Того парня? А почему «Объект»? – Это секрет. Из серии «О чем стыдно рассказать в новой компании». Поэтому для чужих он просто Саша. – А что у него за полоска с символами на куртке? Интересная такая. – Эта нашивка указывает, что Объект – доброволец поискового отряда «Армас». – Клады, что ли, ищет? – Людей. Они часто теряются, если не в курсе. – В курсе. Просто… – Не обращал внимания, понимаю. Ладно, проехали. – Нет, не проехали! Расскажи поподробнее. Он и вправду казался заинтересованным. – У нас есть отряд по поиску людей. Его организовал один очень хороший человек пять лет назад. Люди должны знать, что, если их ребенок не вернулся из школы, им есть куда прибежать или позвонить. Мы не берем денег и не получаем их. Мы просто добровольцы, которым не все равно. Пафосно, конечно, звучит. Просто у нас такие люди… О них книжки надо писать и ордена давать. Или хотя бы не мешать, когда они ищут. Каждый раз, когда рассказываю об «Армасе», комок подкатывает к горлу. Замолчала, чтобы голос перестал дрожать. – Просто так ведь в отряд не приходят. Только те, кто остро чувствует чужую беду. Или сам пережил нечто подобное. – Круто, – сказал он. – И многих находят? – Почти всех. Тут главное не тянуть. Первые часы – самые важные. Мы не полиция, любого принимаем без заявления. Пусть это будет даже ложная тревога, мы только порадуемся. Ладно, пойду я, замерзла. Он вскочил и пошел за мной. – Подожди! Я тоже хочу в отряд. – Тебя не возьмут. – Хм. Чего так? У меня высокий IQ, высоченный просто! Пятерка по географии и ОБЖ. Я даже компас пару раз в руках держал. И, не забывай, выдающееся спортивное достижение – целый месяц спортзала. Он был комичен и дурачился по полной, но явно не осознавал моего трепета перед Армасом. – Это похвальные характеристики, но они ни на что не влияют. Просто ты несовершеннолетний. – Стоп. А ты? Только не говори, что тебе двадцать восемь и в наличии муж и трое детей. Я уже губу раскатал. Мне жутко хотелось сострить. В его стиле, но после парализующей фразы про губу ничего дельного не лезло в голову. Поэтому я просто сказала: – Я не участвую в поисках. Я просто есть в отряде. И это не обсуждается. Он обогнал меня и преградил путь. Пришлось слегка задрать голову, чтобы не таращиться на его подбородок, а смотреть в глаза. – Я серьезно хочу в этот отряд. Помогать. Каре-зеленые. С песочными искорками в глубине. – Подрастете – приходите. Будем рады. Секунда искренности закончилась, и он снова принялся паясничать.