Ну куда же без него, всюду рядом. — Ну что ты, куда я уйду, ведь кровную клятву Рамдеру дал. Так что придется еще погостить в Лавере… Я уловила очень-очень встревоженно-задумчивое-нехорошее выражение в необычных льдисто-голубых глазах Иора. Этот темный маг совсем непрост, весьма силен и умен. — Как же ты вкусно пахнешь, сил нет терпеть, — проныла я, чувствуя, что на грани от мучительного голода и уже плевать на секреты. Очистка от мрака и собственный организм съели все накопленные с помощью еды ресурсы, что у меня были. — А чего бы тебе хотелось? — вкрадчиво шепнул мне Фрей на ушко, еще сильнее прижимая меня, жестокий искуситель. — Попробовать твоей тьмы, хоть капельку, а то все болит от голода, — расплакалась я. — Точно так же, как утром? Когда массаж головы мне делала? — уточнил Фрей еще более проникновенным тоном. — Да… — закрыв лицо ладонями, я уперлась лбом ему в плечо ожидая упреков, оскорблений, удара. Не дождалась, наоборот, получила щедрое предложение: — Забирай у меня все, что тебе нужно. Пей столько, сколько хочется, ни в чем себе не отказывай. Сначала показалось, что мой слух выдает желаемое за действительное, ну слишком довольным был голос Фрея и щедрость не знала границ. Я неуверенно пролепетала: — Ты уверен? Вдруг я ослаблю тебя или наврежу? — Четверых практически приговоренных ты однозначно спасла, так чем я хуже? — удивился Фрей. — Они светлые, я чистила их от мрака. А ты же… — Мрак — энергия мира Дальмейн. Я вайр, маг крови, а тьма во мне лишняя, как побочный продукт. Так что не скромничай, забирай все! Переспрашивать я не стала, положив ледяные руки на шею Фрею, где открытые участки кожи, я отпустила себя. Отпустила своего личного темного вампирюгу, свой источник с резервом, которых вначале называла кальмарчиком и только теперь осознала их истинную «сущность». Я пропустила, как мы оказались в присвоенных покоях. Фрей развалился в кресле, я — верхом на нем, и оба наслаждались, правда каждый по-своему. — Боги, какой же ты вкусны-ый, — сыто поблагодарила я, чуть отстраняясь и натурально икнув от переедания. — Боги, как же с тобой хорошо-о, — в экстазе выдохнул Фрей. Иор с ехидством пожелал нам приятного аппетита: — Боги, никогда не думал, что две энергетические пиявки будут настолько эротично упиваться друг другом. — Не завидуй, — ухмыльнулся Фрей. И обласкав меня алым взглядом, добавил: — Так вот ты какая, Олеся Викторовна Щепкина. — Какая? — Я втянула голову в плечи, уж больно плотоядный взгляд у него был. — Голодная. Темная. И с больши-им таким сюрпризом. Для меня весьма приятным. Можно сказать, жизненно важным для долгой и счастливой семейной жизни. — Можно накинуть еще сотенку лет к нашему общему будущему? — хихикнула я, расслабившись. — Бери выше… точнее, больше. В общем, нет, лучше вообще забудь, о чем я раньше говорил. И про любые ограничения. Иор перестал улыбаться: — Она что — посветлела для тебя? — Нет, просто некоторые стороны ее темного дара оказались более ценными, чем можно было себе представить. — Ценными? — Не для вас, — сухо отрезал Фрей, неожиданно сев ровнее, прижав меня к себе и, взглянув на Иора иначе, чем до того. Как на соперника, врага, возможного вора главного сокровища вайра. И весьма многозначительно предупредил. — Исключительно для меня! Надеюсь, ты меня услышал. И главное, помнишь данную мне клятву крови. Все наши с Олесей тайны ты унесешь в могилу. — Я слышал, господин, — холодно кивнул Иор. Возникшее, между нами, напряжение нарушила Малезия с Квориком, они принесли подносы, заставленные тарелками с едой. Красота! К тому же и экономка, и бледный, поцарапанный своими же руками Кворик благодарно, от всей души улыбались мне. Малезия, к моему удовольствию, не походила на забитую жизнью пленницу на цепи, какой я встретила ее ночью. Она переоделась и радовала глаз простеньким, но аккуратным платьем и чистым фартуком и, конечно же, улыбкой на посветлевшем, даже чуть помолодевшем лице, и ласковым приветствием: — Хвала богам, обед мы приготовили до переполоха, все горячее. Кушайте госпожа, вам надо, на здоровье! — Ваши добрые слова греют душу! — поблагодарила я и завозилась, пытаясь слезть с колен истинной пары. — А я? — удержал меня неожиданно подобревший и — о, чудо! — флиртующий Фрей. — Ты мой десерт, а мясо — топливо, — смущенно шепнула я. — Десерт? — веселая улыбка вайра и шаловливые искры в алых глазах были еще более неожиданными. Не ухмылка, не кривой ехидный или саркастичный оскал, а именно улыбка! Да еще и алые, как чистое жаркое пламя костра глаза, без темной багровой тьмы, и внутри у него я ощущала ровный гул магического огня, а не былой ураганный рев. Отвечать не стала; пожав плечами, я все-таки слезла с коленей вайра и заняла соседнее с ним кресло. Слуги быстро накрыли стол и ушли, а мы втроем, уже даже как-то привычно, поели. За чаем я спросила: — Расскажи о своем мире. Какой он? И почему ты здесь, только честно. Фрей молчал, глядя в окно на закат здешнего светила. Я и сама засмотрелась, все же Арим — удивительно красивый мир! На темнеющем небе ярче сияли звезды, проступал млечный путь. Наконец воцарившуюся в комнате тишину нарушил голос Фрея: — Тысячелетия назад мой мир захлестнула война, ведь везде и всегда находятся те, кто жаждет власти и могущества. И для этого они изменились. Я подалась к вайру: — Каким образом? — Представь, что весь Вайр — это мир сплошных Лесир. Мир, где правит Мрак. — Это был бы Ад… бездна мрака, — выдохнула я. — Так и есть, — горькая усмешка скользнула по губам Фрея. — Победители в той войне изменили весь Вайр, сильных магов крови превратили в непобедимых монстров. Вскоре мы завоевали другие миры, а потом чуть не вымерли от болезни — черной жажды насилия. — В каком смысле? — непоняла я. — Мы нарушили природное равновесие, — начал пояснять Фрей каким-то мертвенным, бесцветным голосом. — До слияния с мраком в нашем мире испокон веков все женщины, без исключений, рождались со светлым источником магии. А мужчины, так же без исключений, — магами крови. Темными. Это был идеальный баланс сил. Обретя свою светлую истинную половинку, мужчина усмирял тьму, а сердце, познавшее любовь, согревало кровь, будило душу и чувства. Рождало в вайре инстинкт защитника, мужа и отца. Природой заложено, что мужчины вайры сильные, магически одаренные и… до поры холодные, бесчувственные. Убийцы! Воины! А женщины, наоборот, физически слабые, беззащитные, очень чувствительные душой, со слабым магическим началом. В этом идеальном союзе двух настолько разных начал свет забирал излишки тьмы, но тьма всегда защищала свой свет. Вайр был миром света и тьмы, пока мы не изменились. Пока свои же победители не принудили всех мужчин вайров пройти слияние с мраком. И равновесие окончательно нарушилось. Чем больше становилось в наших мужчинах мрака, тем реже рождались наши светлячки. Вскоре на каждую сотню мальчиков приходилась всего одна девочка. — Как и у нас, темных, — потрясенно признался Иор. Фрей с перекошенным от горьких и злых воспоминаний лицом кивнул и продолжил со зловещим подтекстом: — Вам повезло больше, разнонаправленная магическая одаренность представителей одного вида — это спасение Арима! В моем мире все иначе. Девочки рождались все реже и реже. Вайры попытались взять в пары женщин других миров, но даже капля мрака в душах этих избранниц нарушала баланс, и наши мужчины с разбуженными чувствами очень быстро сходили с ума. Мы стали не только захватчиками, но и разрушителями миров… Вскоре сотни тысяч вайров, переполненных мраком, уничтожили и свой мир, потому что их истинные пары больше не рождались. Началась кровавая охота за оставшимися светлячками, чужими, состоявшими в браке, ведь каждому нужен был свет, хотя бы крохи, чтобы не свихнуться от черной жажды. И больше некому было остановить всеобщее безумие. Наш мир умирал в агонии, а искры светлых душ ушли из обозримой вселенной. Изгнанные мраком! — Твой мир погиб? — просипела я. — Да, тот мир, который я знал, уничтожен. — На меня смотрели ледяные, кроваво-красные глаза иномирца. — Откуда ты все это знаешь? Если твой мир погиб? — Я обхватила себя руками — от таких откровений озноб побежал по коже. — Потому что я один из последних оставшихся в живых вайров. — Значит ты не врал, что на Арим пришел за счастьем? Искал себе женщину? Истинную пару? — догадалась я. — Истинной невозможно соврать, она почувствует… — Фрей запнулся, передернул плечами и добавил неожиданно хрипло. — Когда твоя душа восстановит энергетический баланс, ты поймешь, о чем я. — А я оказалась темной, — с грустью констатировала я. Его история что-то перевернула во мне, изменила, нет, сломала. Сломала стену, которую я строила между Фреем и своими чувствами. Не столько из сочувствия и сострадания к представителю погибшего мира, сколько при виде этого чересчур гордого, сильного, всемогущего мужчины, который в поиске любви и капельки света пересек вселенную. Разве это не повод присмотреться к нему лучше? Простить некоторые недостатки! Тем более, оказывается, со всех сторон положительный герой, спаситель, еще и ориентированный на семейные ценности, красивый и харизматичный мужик. Господи, да таких днем с огнем не сыщешь! — Когда я… ощутил тебя, решил, что оракул ошиблась и боги не простили нас, — хмыкнул он, — оказалось, это я ошибся. — Оракул? У вас там еще и оракул есть? — удивилась я. — Появилась десять лет назад, — кивнул он с улыбкой. — Ты поэтому появился именно в Лавере? — вклинился в разговор Иор. — Значит я тоже не ошибся, ты знал, где появится твоя истинная пара? Знал, поэтому и заключил с Рамдером сделку, чтобы иметь свободный и законный доступ на всей территории королевства, появляться в соседних землях, проверять и получать новости, собирать слухи о разных странностях… — Рахель назвала мир и страну, где я смогу найти свою половинку, и она не ошиблась. Хотя на предсказание у нее ушел весь запас магических сил и копить их ей придется долго, — глядя мне в глаза, признался Фрей. — Разве подобное возможно? — опешила я и замотала головой, не желая признавать предопределенность. — Предсказать мою смерть на Земле от случайной молнии, ритуал по смене тел и мое нечаянное вселение в одно из них… это нереально… это… — Не веришь в предопределение? В высший план мироздания? — с сочувствием спросил Фрей. — Нет ничего случайного, все уже предопределено свыше. — Страшно думать, что все эти смерти, гибель той девушки в храме Церры — часть чьего-то глобального плана. Что ни ты, ни собственное сердце ничего не решают. За тебя уже все распланировали, — расстроилась я.