Признаюсь, это время было для меня самым сладостным, потому что принесло мне благосклонность мисс Нелли. Трепетная от природы, она находилась под впечатлением грозных событий и бессознательно искала подле меня защиты и безопасности. Я был счастлив их ей предложить. В душе я благословлял Арсена Люпена. Кто, как не он, помог нам сблизиться. Благодаря ему я мог утопать в самых ослепительных мечтах. Мечтах о любви и мечтах гораздо более земных, почему бы мне в этом не признаться? Андрези – старинный пуатевенский род, но с веками наш герб утратил позолоту. Так почему бы достойному отпрыску достойного семейства не мечтать вернуть ему былое величие? Я чувствовал, что мои мечты не претят Нелли. Ее смеющиеся глаза разрешали мне мечтать. Ее ласковый голос позволял надеяться. До последнего мига стояли мы рядом на палубе, опершись на леер, и смотрели, как к нам приближается американский берег. Никто больше не искал, не подозревал. Все ждали. Начиная с первого класса и до палубы, где теснились эмигранты, все ждали великой минуты, когда разрешится неразрешимая загадка: кто среди нас Арсен Люпен? Под каким именем таится прославленный грабитель? И эта минута настала. Доживи я до ста лет, я буду помнить ее во всех мельчайших подробностях. – Как вы бледны, мисс Нелли, – сказал я своей спутнице, которая, едва не теряя сознание, опиралась на мою руку. – И вы тоже! – ответила она. – Вы переменились в лице! – Неудивительно! Наступает незабываемая минута! Я счастлив прожить ее вместе с вами, мисс Нелли. Надеюсь, она не изгладится из вашей памяти и будет иногда напоминать вам о себе… Мисс Нелли меня не слушала, ее лихорадило от возбуждения. Спустили сходни. Но прежде чем выпустить нас на свободу, на пароход поднялись таможенники, чиновники, люди в мундирах. Мисс Нелли едва слышно проговорила: – Если бы я узнала, что Арсен Люпен исчез во время путешествия, я бы не удивилась. – Предпочел гибель бесчестию, бросился в Атлантический океан, лишь бы не попасть в тюрьму? – Оставьте ваши шутки, – оборвала она меня. Внезапно дрожь пробежала по всему моему телу, и мисс Нелли спросила, что со мной. – Видите маленького старичка перед сходнями? – С зонтиком, в оливковом рединготе? – Это комиссар Ганимар. – Ганимар? – Да, знаменитый сыщик, который поклялся, что арестует Арсена Люпена лично. Теперь я понимаю, почему к нам не поступало никаких сведений из-за океана. Ганимар дожидался в Америке, а он не любит, чтобы кто-то совал нос в его дела. – Так, значит, Арсену Люпену не избежать ареста? – Как знать? Ганимар видел его только переодетым и в гриме. Он знает только его подставное имя… – Ах, как бы мне хотелось посмотреть, как его арестуют! – воскликнула мисс Нелли с присущим женщинам безжалостным любопытством. – Наберемся терпения. Конечно, Арсен Люпен уже заметил своего недруга. Он предпочтет сойти одним из последних, подождет, когда зрение старичка утомится. Пассажиры начали сходить на берег. Опершись на зонтик, Ганимар стоял с безразличным видом, едва удостаивая взглядом толпу, стекающую по сходням. Я заметил, что позади сыщика стоит офицер с нашего парохода и время от времени, наклоняясь, что-то ему сообщает. Маркиз де Равердан, майор Роусон, итальянец Ривольта прошли мимо него – и еще множество, множество других пассажиров. Я заметил, что к ним приближается Розен. Бедный Розен! Мне кажется, он еще не оправился от свалившихся на него неприятностей! – Может, все-таки он? – шепнула мне мисс Нелли. – Как вы думаете? – Я думаю, что любопытно сделать снимок Розена вместе с комиссаром Ганимаром. Сфотографируйте моим фотоаппаратом, у меня руки заняты. Мисс Нелли не успела им воспользоваться. Розен уже проходил мимо встречавших. Офицер наклонился, что-то шепнул на ухо Ганимару, тот слегка пожал плечами – и вот уже Розен удаляется. – Господи! Да кто же, в конце концов, Арсен Люпен? – Да! Кто же? Кто же? – громко повторила мисс Нелли. На палубе оставалось человек двадцать, не больше. Она с волнением присматривалась к каждому, боясь узнать и не узнать в одном из них преступника. – Мы не можем больше ждать, – сказал я мисс Нелли. Пропустил ее вперед и последовал за ней. Мы не сделали и десяти шагов, как нас остановил комиссар Ганимар. – В чем дело? – воскликнул я. – Одну минуту, месье, не стоит торопиться. – Но я сопровождаю мадемуазель. – Одну минуту, – повторил еще более властно Ганимар. Он пристально вгляделся мне в лицо, наши глаза встретились, и комиссар сказал: – Арсен Люпен, если не ошибаюсь? – Ошибаетесь, меня зовут Бернар д’Андрези. – Бернар д’Андрези умер три года тому назад в Македонии. – Если Бернар д’Андрези умер, то я призрак. Но это не так. Вот мои документы. – Это его документы, и я с удовольствием расскажу, откуда они у вас. – Не трудитесь! Арсен Люпен сел на пароход под фамилией, которая начиналась с буквы «Р»! – Очередная фальшивка, Люпен! Вы хотели навести всех на ложный след. Вы отличный игрок, старина, но удача вам изменила. Покажите же, что умеете проигрывать достойно. Я еще колебался. Ганимар хлопнул меня по руке, и я вскрикнул от боли. Удар пришелся по ране, которая еще не зажила и о которой говорилось в телеграмме. Что ж, пришлось смириться. Я повернулся к мисс Нелли. Она слушала наш разговор, бледная, готовая упасть в обморок. Наши взгляды скрестились, я опустил взгляд на кодак, который передал ей. Мне показалось – я был уверен, – что она все поняла. Да, за замшевой подкладкой футляра я спрятал бриллианты и жемчуг леди Джерланд и двадцать тысяч Розена, а потом перед встречей с Ганимаром вручил все ей. Клянусь! В самый грозный миг, когда Ганимар и двое его подручных окружили меня, мне все было безразлично – арест, враждебность толпы. Я думал лишь об одном: как поступит мисс Нелли? Она держала в руках неопровержимое доказательство моей вины. Что она сделает? Погибель придет ко мне из ее нежных рук? Она предаст меня? Погубит? Станет мстительным, безжалостным врагом? Или ее женское сердце, смягченное невольной симпатией ко мне, не забудет об этой симпатии и, даже преисполнившись презрения, найдет в себе каплю снисходительности? Мисс Нелли прошла мимо меня. Я отдал ей низкий молчаливый поклон. Замешавшись в толпу пассажиров, она спускалась по сходням, держа мой кодак в руках. «Конечно, – раздумывал я, – она не станет передавать его прилюдно. Она отдаст его потом, через час или два…» Мисс Нелли неловко споткнулась на сходнях и уронила кодак в воду, которая все еще разделяла пристань и пароход. Я провожал ее глазами. Изящная ее фигурка смешалась с толпой и растворилась в ней. Конец. Всему конец. На секунду я замер, полный печали, нежности и благодарности, и, к великому изумлению комиссара Ганимара, произнес: – Как же горько не быть честным человеком… Вот что одним зимним вечером Арсен Люпен рассказал мне о своем аресте. Некое стечение обстоятельств, о которых я когда-нибудь напишу рассказ, связало нас… Неужели дружбой? Да, смею надеяться, что Арсен Люпен удостоил меня своей дружбы и что именно дружба приводит его время от времени неожиданно ко мне в дом, чтобы он осветил мой рабочий кабинет своей искрометной веселостью счастливого баловня судьбы, который словно бы не знает ничего, кроме удач и улыбок. Как он выглядит? Как бы это получше сказать… Я видел Арсена Люпена два десятка раз, и всякий раз это был новый человек. Нет, не совсем так – человек, чей облик исказили двадцать зеркал, оставив ему его глаза, неотъемлемое изящество движений и фигуры и присущий ему характер. – Я уже и сам не знаю, каков на самом деле, – говаривал Арсен Люпен. – Во всяком случае, в зеркале я себя не узнаю. Шутка, парадокс и в то же время правда для тех, кто встречался с ним, не подозревая о его искусстве перевоплощения, о его умении гримироваться, менять мимику и чуть ли не черты лица. – Всегда ходить с одним и тем же лицом? Стать узнаваемым, чтобы подвергаться опасности? Зачем мне это? – с улыбкой спрашивал он. – За меня говорят мои дела. И добавлял не без гордости: – Пусть ошибаются, говоря: вот он, Арсен Люпен. Но безошибочно определяют: это дело рук Арсена Люпена! Кое-какие из его приключений я постараюсь припомнить – из тех, какими он счел возможным поделиться со мной зимними вечерами в тишине моего кабинета…