– Как скажешь, – быстро улыбнулся первопредок. Слово у него с делом не разошлось. Тут же начал действовать, даже не дослушал рационального предложения Аси отправить ее для начала отсюда, скажем, в Лес. А уж самому всякими побудками заниматься. Хотя нет, о чем скажет человечка, древнейший догадался и небрежно бросил: – Ты можешь понадобиться, в твоем присутствии легче рассыпаются оковы на заключенной в материальные носители силе. Занятно! Аська принахмурилась, переводя для себя высказывание, и древнейший упростил задачу человечке, переведя фразу на более упрощенный уровень: – Разрушение камней рядом с тобой идет быстрее. Дар ли то всех людей из твоего мира или лишь тебе присущее свойство, не ведаю, но буду использовать. – Главное, чтобы эти твои драконьи махинации не стали последними в моей жизни, – буркнула девушка, ничуть не вдохновленная информацией о своей крайней полезности. – Ты под моей защитой, – беспечно тряхнул головой Лихаэль и сосредоточил свое внимание на туше спящего дракона, вроде как являвшегося его приятелем или даже другом. Нет, так-то Ася словам и выводам древнейшего верила. Но одно дело знать, что вот эта здоровенная пыхающая огнем громадина – не безмозглый монстр, а друг Лихаэля, и совсем другое осознавать это. С осознанием качественно не получалось. Между тем первопредок извлек из воздуха или пространственного кармана – для Аси хрен был ничуть не слаще редьки – три небольших, с кулак ребенка, ярко сверкающих даже в темноте грота камня. Очень знакомых по оттенку, но сильно схуднувших по части объема. Красный, желтый и зеленый, те самые, похоже, светофорные компоненты-концентраторы, из-за добычи которых они давеча по мирам сигали, как чокнутые. Впрочем, «как» можно опустить и не соврать. Ага! Камни удобно устроились на драконе, вернее, на верхнем сгибе его громадной лапы. На том месте, куда смог дотянуться Лихо без альпинистских трюков и диких прыжков. Конечность, покрытая черно-зеленой чешуей (каждая чешуйка с кофейную чашку диаметром, не меньше), внушала. И не то чтобы уважение к ящерам, скорее желание убраться подальше, чтобы не попасть под горячую… хм… лапу пробуждаемому «спящему красавцу». Сама Ася отнюдь не всегда просыпалась в добром настроении, пусть от ее ворчания на мир и окрестности и не было худо никому, кроме самой девушки. На дядьке-то Покрышкина никогда не отыгрывалась, совесть не позволяла. Он ей ни одного худого слова никогда не сказал. Мог, если провинилась, выговорить, четко, по полочкам разложив, что не так, но чтобы орать или тем паче руку на племяшку поднять – никогда! Даже мамочка любимая когда-то давно, кажется, в невообразимой дали, пару раз хлестнула шкодливую дочурку березовым прутиком по ногам. Тогда Аська отправилась на даче в гости к новой соседке, не обмолвившись и полусловом о том, с кем, куда и насколько исчезла. Дети никогда не думают о таких «пустяках». И Ася никогда не думала, а тогда еще и дулась на маму. Девушка резко оборвала колючий вихрь мыслей, сосредоточившись на драконе и Лихаэле. Три камешка, сверкающие, как мультяшные рубин, янтарь и изумруд (как сверкают настоящие, Покрышкина вблизи никогда не видала), начали не просто посверкивать, а светиться все интенсивнее и пульсировать в такт дыханию спящего ящера, чей разум витал где-то отдельно от массы тела. Это длилось от силы пару минут, после чего зашевелилась драгоценная «подстилка» и из нее выползли две здоровенные каменюки. Черные, лоснящиеся, как насосавшиеся кровью комары. Летать они были не способны, в отличие от роя мелких фиолетовых камешков, вьющихся мошкарой над тушами крупных собратьев. Узрев этот фиолетовый рой, Лихаэль выдохнул на одной мелодичной ноте нечто, не поддающееся переводу, но Аська готова была биться об заклад, абсолютно непечатное, и протянул растопыренные пальцы к «мошкаре». Та послушно покинула пару больших каменюг и ринулась к первопредку. Налетела, рассыпалась еще более мелкими искорками и впиталась в кожу. Одновременно с явлением каменьев туша дракона содрогнулась, раскрылась гигантская пасть и раздался громогласный чих, рефлекторно дернулся громадный хвост. Лихо ловко перебросил Аську себе за спину и спокойно встретил огненный поток, чуть склонив голову, чтобы пропустить просвистевший в паре миллиметров над головой хвост чудовища. – Я же говорил, ты под защитой, – с легким самодовольством прокомментировал первопредок свои действия. – Под защитой, говоришь? А мои нервы кто защитит? – прошипела в спину спасителя девушка и потребовала ответа: – Что тут вообще творится? Камни ползают и летают, дракон чихает. – Мы будим Шеара, – напомнил Лихаэль страдающей склерозом девушке. – Я призываю его рассеянную силу, чтобы пробудить ото сна тело и разум. Прежде я полагал, что, разрушая вместилища силы в тех мирах, где мы побывали, я переправляю силу Шеардину, где бы он ни таился. Но… Театрально-многозначительная пауза никакого впечатления на Асю, в отличие от пребывания бок о бок с условно разумным ящером, не произвела. Она торопливо перебила: – Но? Что «но»-то? – Его сила и суть здесь, но не с ним, – медленно, словно соображал по ходу разговора, промолвил древнейший. При этом он продолжал загораживать Асю ото всего так, что разглядеть что-то в деталях, кроме куска ящера, из-за мужской спины не представлялось возможным. – Вот «щас» вообще все понятно стало! – хмуро буркнула девушка. – Эти камни, они тоже концентрат чистой силы Шеардина, собравшейся из миров, но не влившейся в него, – палец Лихо ткнул в две глыбы. – И почему, исключая закон Мерфи, что-то пошло не так? – Закон? – мгновенно заинтересовался любопытный первопредок. – «Если какая-нибудь неприятность может произойти, она случается». Или, в другой редакции: «Если что-то может пойти не так, именно так оно и пойдёт», – отбарабанила Аська. – Интересный закон, часто действует, – согласился древнейший на полном серьезе. – Но здесь случилось иное. – А именно? – почти разозлилась Аська. Обстановка к философским диспутам ну никак не располагала, а из этого древнего придурка каждое слово приходилось почти клещами вытаскивать, чего за ним прежде не водилось. – Силу Шеардина, сконцентрированную в камнях, куда заточен и разум бога, блокировала моя сила. – Это фиолетовые искорки? – Они. Я разбил оковы, забрал свое. Сейчас возьму твоей энергии и смогу раздробить камни, дабы не ждать, покуда они сами рассыплются в прах, возвращая силу и суть бога. Только после этих детальных объяснений до Аси дошло, что эти драгоценные искорки тоже были частью могущества Лихаэля, каким-то образом оказавшегося захороненным под тушей ящера, так же как и части самого Шеара и его сознание мирно покоились под драконьим воплощением, и туда же собирались из миров, после уничтожения связующих камней. – Но я не ведаю, почему, кто и как сковал такие цепи для моего друга из моего украденного могущества, – с неудовольствием промолвил Лихо. – Ничто не из чего не случается, – объявила девушка, припоминая идиотскую гипотезу древних о зарождении жизни из грязи, доказываемую появлением мух. – Где-то же должна быть кнопка этого процесса. – Хм-м, – явно задумался древнейший, даже не став спрашивать о том, что такое кнопка и с чем ее едят. То ли бывал в мирах, где такие приспособления в ходу, то ли, благодаря ритуалу призыва питомца, обернувшемуся нечаянными родственными узами, понимал, что именно хотела сказать Ася без углубления в технические детали. Молчал первопредок недолго, может с минуту, а потом начал действовать. Уцепил девушку за шею, впрочем, не собираясь ее душить, так, для надежной фиксации, чтоб не рыпалась. И принялся медленно поворачиваться по оси, одновременно щелкая пальцами, будто танцевал какой-нибудь испанский танец с подневольной партнершей. При каждом щелчке с его пальцев срывался веер фиолетовых искорок, расходившихся красивой волной. Асе представился миноискатель, только вместо писка были щелчки и искорки. Очередной щелчок, и чуть заметное смещение по оси сменилось резкой остановкой. Шею Аси выпустили из захвата. Фиолетовый рой взорвался радугой. Из-под туши спящего дракона, из недр ложа сокровищ выпрыгнул диск. Невеликого размера, с хорошее яблоко. Но металл выглядел странно, насколько в полутьме смогла определить Аська. Не серебро, не золото, какой-то землисто-зеленый цвет, практически пыльный. С глубокими лиловыми бороздками, сливающимися в узор из странных символов, будто пляшущими, свивающимися в новые и новые знаки, меняющиеся непрерывно. Лихо снова издал какой-то странный звук, будто большой кот чихнул или фыркнул. И явно задумался о неких неведомых Асе материях. Все бы ничего, но думать и позволять другим заниматься этим полезным делом Покрышкина предпочла бы в более комфортных и уж точно в значительно более безопасных условиях. Потом девушка недовольно засопела: – Теперь-то тебе чего надобно, «старче»? – Я могу уничтожить знак, блокирующий и концентрирующий вне тел наше с Шеаром могущество, саму его суть, но, если я так сделаю, отследить, откуда тянется цепь, из которой сковали путы, не смогу, – кажется, в кои веки древнейший решил с кем-то посоветоваться. А поскольку под рукой оказалась лишь человечка, ей и выпала столь высокая честь. – Разбудить его без уничтожения этой фигни не получится, так? – Так. – А когда своего друга растолкаешь, вдвоем сможете выследить врага? Древнейший промолчал в ответ, но промолчал явно недовольно. Признаваться в сомнениях касательно своих сил первопредку было неприятно. Он привык, что они практически безграничны, а тут такое… – Тогда выбирай, что тебе важнее, кому-нибудь глаз на известное место натянуть или Шеара выручить, – пожала плечами Ася. И Лихаэль выбрал. Он решительно сжал окутанные золотым свечением пальцы на диске, превращая неизвестный металл в труху заодно с чарами, привязанными к нему. Едва предтеча уничтожил диск, как по темным сводам грота загуляли световые волны. Поначалу едва заметные, они все нарастали в своей интенсивности до тех пор, пока все не обернулось сплошными переливами света, бьющего в глаза. Пещера, грот, убежище или узилище дракона – чем было это место, Ася не знала – переставало существовать, рассыпаясь, растворяясь, исчезая, как те камни, которые хранили запечатанную силу Шеардина в мирах. И, с некоторым запозданием по фазе, нечто начало происходить с драконом. Он тоже засветился, заискрился, как неисправная проводка или пучок бенгальских огней, из тех, что стали делать разноцветными. Воздух, окружающий дракона, запульсировал в рваном ритме. Последняя из череды вспышек оказалась настолько мощной, что даже заслоненная спиной Лихаэля девушка зажмурила глаза и все равно видела эту вспышку, отпечатавшуюся на сетчатке. Когда сияние-искрение закончилось, Аська осторожно приоткрыла один глаз и прочувствованно выдохнула: – Екарный бабай! Глава 30 Пробужденный и озадаченный Темноты или искрения вокруг больше не было, просто потому что не было самой пещеры. Вид на окрестности кардинально сменился. Аська теперь видела не темное убежище спящего ящера, а вполне приличный пейзаж. Обзови его «Раннее утро на берегу лесного озера» и не ошибешься. И это утро было прекрасно: туманное, бело-розовое, нежное, подсвеченное по краешку солнышком, и песчаный (почему-то песчаный, а не травянистый) пляж. В песке сейчас вязли полусапожки Аси и ставшие босыми ноги Лихаэля. Еще рядом валялся спящий мужчина роскошной наружности. «А куда сокровища делись? И вообще всё?» – после машинального ругательного присловья это почему-то первым пришлось в голову девушке. – Ты такая смешная, – с легкой снисходительной усмешкой промолвил Лихо. – Значит, ты видела сокровища? – Ну да, пещеру, всякие драгоценности, дракона, – пожала плечами Аська, не понимая, к чему клонит собеседник. – Хочешь сказать, что мне все приснилось? – Не приснилось, скорее… – первопредок помешкал, подбирая верное слово, – пригрезилось. Мы с тобой пребывали в частично материализованной грёзе бога. Шеар спал, приняв облик дракона, потому ему снилось все это. Обличье влияет на разум! А теперь он на грани пробуждения, собрал большую часть своей силы и уже видит себя иначе, – рука первопредка простерлась в направлении совершенно голого, укутанного лишь в черный плед своих волос типа на песке. «Нудисты, мать их за ногу, моду взяли голяком дрыхнуть», – фыркнула Покрышкина, с трудом отводя глаза от Галькиного мужика. Почему-то Лихаэль при своей игре в обнажённую натуру так не притягивал внимание. Возможно, потому что был еще более красив, буквально ослеплял. На костер смотреть приятно, на солнце не рекомендуется категорически, опасно для здоровья. Вот Аська и не глядела, чтоб не ослепнуть. А Шеардин, конечно, был хорош на загляденье, как скульптуры мраморные древние. Только живой, дышащий и, наверное, теплый или даже горячий. Не мраморно-бледный, а золотисто-коричневый. Кожа у дракона в двуногом обличье оказалась, как у испанца или грека, да и от черт лица Шеардина веяло чем-то южноевропейским. – Это мы опять в глюке? – пытаясь утрамбовать в голове мысль о не настоящем и призрачном, чтобы побыстрее выпихнуть из мозга тупое девчачье восхищение обнаженной натурой, уточнила Ася. – Если только в великой грёзе Творца всего сущего, коя есть Мироздание, – поэтично ответил первопредок, подошел к спящему Шеардину и… отвесил ему пинок под ребра с веселым возгласом: – Хватит дрыхнуть, Шеар! Проспишь жизнь и смерть! – Твою смерть? – мгновенно оказался на ногах пробужденный мужчина, пытаясь перехватить конечность обидчика, но не преуспел в этом, разминувшись на долю миллиметра. Двое возились, пытаясь задеть друг друга еще несколько секунд, а Аська даже подумала: «Как мальчишки. Те так же в шутку мутузят друг друга и пихаются при встрече. Вот только у мальчишек не живут своей собственной жизнью пряди волос, как у незабвенной Рапунцель из мультика, и не пытаются удушить „по дружбе“ соперника. И пещерами с кучей сокровищ у них сны тоже не оборачиваются». – Я бессмертен, потому лишь твою, – усмехнулся в ответ на подначку Лихаэль и провокационно уточнил: – Выспался? – Долго ли я спал? – пришел черед оставить пустую возню и насторожиться собеседнику. Шеар недобро прищурил глаза цвета гречишного меда. – Сам я грезил пару-тройку тысяч лет, ты, если верить словам Гиаль, ушел примерно в ту же пору, никому не сказав о том, где и насколько предпочтешь остаться.