В дверях комнаты появился дежурный. Постояв немного, он вернулся за ключами, чтобы начать обход. Если он двинется в ее направлении, ей конец. Она на секунду задержала дыхание, боясь выдать себя. Но все обошлось – дежурный не спеша зашагал в противоположном от Юдиты направлении. Она перевела дух, подождала, когда он отойдет подальше и прошмыгнула в комнату. Ей потребовалось время, чтобы разобраться, на какие рычажки нужно нажимать. Как только ее рука потянулась к щитку, что-то внутри дрогнуло. «Это безумие», – снова сказала она себе. То, что они затеяли, было смертельно опасным. Потом она подумала о Викторе, о его уверенности, о решимости помогать другим. И она отключила замки. Виктор заставил себя сосредоточиться на выполнении поставленной задачи. Это было непросто. С тех пор как Хоббс говорил через Скалу, с тех пор как капитан Смолак подтвердил его худшие подозрения в отношении Филипа, он был переполнен вопросами, которые ждали ответа. Все сводилось к тому, чтобы узнать правду у Хоббса. Но сначала нужно выудить Хоббса из Скалы. Он подошел к кладовке, в которой заранее оставил кресло-каталку и смирительную рубашку, в надежде, что никто их не возьмет. Пока все шло по плану: ни у дежурного, ни у санитаров не возникло сомнений относительно «ночных» инъекций. В целях безопасности санитары, приставленные к Скале, постоянно чередовались и не могли знать, правда ли у пациента были проблемы со сном. Они беспрекословно выполнили указания Виктора, и все, что ему осталось, это перевезти Скалу в башню, а потом, как какому-нибудь средневековому некроманту, вызвать мистера Хоббса. Коляска и смирительная рубашка были на месте. Забрав все необходимое, Виктор открыл дверь в крыло для пациентов и направился к шестой палате. Он с облегчением понял, что Юдита справилась со своей частью миссии: магнитные замки были отключены. В палате Скалы было темно. Виктор почувствовал, как учащается его пульс: если он просчитался, если Скала не отключился под воздействием лекарств, его ждет ад. И не только его: выбравшись из палаты, Скала может проникнуть куда угодно. Все обитатели замка станут его игрушками. От одной мысли об этом холодело внутри; он представил, как Скала калечит людей, натянув на себя лицо Виктора, как маску. – Войтич? – тихо позвал Виктор. Дрожащими пальцами он нащупал выключатель, и палату залил яркий свет. Скала лежал на диване. Виктор собрался с духом и подошел к нему. Пациент дышал глубоко и ровно – лекарство подействовало. Виктор попытался надеть на него смирительную рубашку, но это оказалось непросто. Лицо стало мокрым от пота. Потеря времени грозила встречей с дежурным охранником, который производил обход. В конце концов он справился с этой чертовой рубашкой, усадил Скалу в кресло, вывез в коридор и чуть ли не рысью бросился в сторону башни. Дважды он останавливался, потому что ему казалось, что он слышит звук шагов, в третий раз он остановился для того, чтобы открыть и запереть за собой дверь перехода. Юдита ждала его у комнаты для сеансов. Она жестами показывала ему, что нужно поторопиться. Однако угол наклона пандуса и вес Скалы не позволяли быстро управлять креслом, и в какой-то момент Виктору показалось, что он не справится и коляска с грохотом покатится вниз. Юдита, увидев, что Виктору нужна помощь, бросилась вниз. Вдвоем они кое-как завезли кресло со Скалой в комнату, после чего Юдита обеими руками осторожно закрыла дверь и повернула ключ в замке. Вдруг они ощутили, что попали в иной мир. В комнате было темно. Эта темнота была всепоглощающей, такой, какую искал одержимый художник в истории Доминика Бартоша. Юдита осознала, что они с Виктором заперты в полной темноте с маньяком, на счету которого бесчисленное количество убийств. Ее все сильнее охватывала паника. Комнату осветила вспышка пламени от зажигалки Виктора, по стенам заплясали извивающиеся тени. Он нашел настольную лампу и включил ее. – Помоги мне переложить Скалу на кушетку. Нужно пристегнуть его. – А как насчет смирительной рубашки? Ты же не собираешься ее снимать? Виктор взглянул на пациента, который начинал шевелиться, хотя лекарства еще действовали. – Мы оставим его в рубашке и привяжем лодыжки к кушетке. Он не сможет причинить нам вреда. Юдита взяла Скалу за ноги, а Виктор за плечи, и они с трудом перетащили его из кресла-каталки на кушетку. Юдита тут же затянула ремни на мясистых лодыжках. Они постояли немного и отдышались. В глазах обоих светилась решимость. Затем Виктор подготовил небольшую дозу стимулятора, чтобы Скала мог прийти в себя и говорить. Он постоял минуту с поднятым в руке шприцем. – Ты готова? – А ты? Ты уверен, что хочешь пройти через это? – спросила она, мягко дотронувшись до его руки. – Я должен узнать, – сказал он. – Я должен все выяснить. Помрачневшая Юдита кивнула и включила магнитофон. Виктор осторожно ввел Скале стимулятор, ровно столько, чтобы он мог прийти в сознание. – Войтич, – позвал он пациента. – Войтич, вы меня слышите? Скала невнятно забормотал, открыл глаза наполовину и снова закрыл. Все тело было безвольным. Наблюдая за ним, Юдита не могла представить, как в таком состоянии он сможет сказать что-то сам, а тем более от лица Хоббса. – Слишком сильная доза наркотиков, – прошептала она. – Он неспособен… Виктор с нетерпением покачал головой и снова повернулся к Скале. – Войтич… Мне нужно поговорить с мистером Хоббсом. Мне нужно, чтобы мистер Хоббс вернулся, понимаете? Минуту все молчали. Затем тишину прервали два звука. Первым прозвучал голос, знакомый Юдите по записям, – низкий и гулкий, от которого сжималось все внутри. – Я здесь, Виктор. Я обещал, что вернусь, – сказал мистер Хоббс. – Помните, я говорил вам, что у меня есть незаконченное дело. Второй звук был пронзительно-оглушительным. Он отозвался эхом в сводчатом потолке круглой комнаты. Это кричала Юдита. 8 Снег снова сменился дождем. Сугробы покрылись корочкой наста, и перед трамвайным депо в Страшнице блестели маслянисто-черные лужи. Грязный снег, собранный в кучи, лежал по обочинам, линии трамвайных путей переплетались, образуя причудливый серебряный узор на брусчатке. Антон Зауэр был человеком крепким. Одет он был в комбинезон, под которым виднелся толстый свитер. Он вышел из депо и направился к Смолаку и Новотны, поджидавшим его у входа. Лукаш Смолак показал Зауэру свой полицейский жетон. – В чем дело? – Зауэр говорил по-чешски с сильным немецким акцентом. Его глаза сузились. Смолак объяснил, что они хотели бы поговорить с ним об инциденте возле бара. – Так это не за мной нужно охотиться, а за другим, – решительно сказал он и, потянув за рукав свитера, показал белую повязку на предплечье. – Двенадцать стежков потребовалось. Шрам останется на всю жизнь, так сказал доктор. Так что это не меня вы должны искать, а этого ублюдка… Смолак поднял руку и остановил Зауэра. – Мы как раз его и ищем. Вы мне интересны только как свидетель. Зрачки Зауэра расширились. – Я так и знал! Я сразу понял, что он способен натворить дел. Если бы вы видели его, если бы вы видели его глаза. Он был готов убить нас всех. Я могу описать его. Я очень хорошо рассмотрел его и никогда не забуду. – У нас уже есть его описание, – сказал Новотны и стал зачитывать вслух, раскрыв записную книжку. Смолак внимательно наблюдал за лицом Зауэра. – Что-то не так? – спросил он, когда сержант закончил читать. – Разве что-то неправильно? – Да он совсем другой! Мужик, который ранил меня, выглядел по-другому. Где вы взяли это описание? – Оно составлено со слов его друга, – ответил Новотны. – Друга? – вылупил глаза Зауэр. – Да, друга, который был с ним той ночью в баре, а затем на улице, – кивнул Смолак. – Он пытался успокоить и остановить его. Зауэр покачал головой и пробормотал раздраженно: – Не понимаю, о ком вы говорите? Не было там никакого друга. В ту ночь с ним никого не было. Он был один. – А в баре? В баре с ним был друг? – спросил Смолак. – И в баре он был один. Мы вышвырнули его на улицу, потому что он разговаривал сам с собой, а нас называл кроутами, скопчаками, в общем, по-дерьмовому. У него совсем, видно, сорвало крышу. Он напал на нас, и мы выгнали его. Он ждал нас снаружи, спрятался в тени. Мы вышли, и он набросился на меня. – То есть вы уверены, что он был один? – спросил Смолак. – Абсолютно уверен. С ним никого не было, и я хорошо разглядел его. Он выглядел совсем не так, как вы описываете. Смолак обменялся взглядами с Новотны. Детектив-сержант выглядел смущенным, он ничего не понимал. – В таком случае, – сказал Смолак, – попрошу вас описать обидчика, герр Зауэр. Тот описал. Стоя под холодным дождем перед входом в трамвайный парк и слушая водителя трамвая, Лукаш Смолак чувствовал, как внутри поднимается обжигающая темная волна. Он схватил Новотны за локоть и потащил к припаркованной машине. – Нам нужно добраться до Орлиного замка, – сказал он на бегу. – Срочно. 9