– Женя, здравствуйте, – начал Анатолий Петрович. Я уже и не знала, к чему готовиться. – Добрый день, – поздоровалась я в ответ. – Есть срочные новости. Я выразительно посмотрела на Глеба. Он в ожидании уставился на мобильник. – Я вас слушаю. – Эксперт только что подтвердил, что Ойстрах умер насильственной смертью. Есть повреждения внутренних органов. Перед тем, как попасть в воду, он попал под чьи-то пудовые кулаки. – Он не мог получить эти травмы от падения в воду? – засуетилась я. – Или потом, может, его намотало на какую-нибудь корягу. Не знаю, как сказать… Это точно кулаки? – Травмы, которые он получил, в воде никак не получишь. К тому же одежда на месте их нанесения осталась неповрежденной. Если бы он намотался, как вы выражаетесь, на какую-нибудь корягу уже после того, как утонул, то ткань оказалась бы порвана. Этого нет. Травмы он получил еще при жизни. Очевидно, при падении ударился головой и потерял сознание, а потом уже в легкие попала вода. – Значит ли это, что Артем снова оказался прав? Следователь ответил не сразу. – Ну и в чем он прав на этот раз? – спросил он. – Он видел, как Ойстраха кто-то избил, а потом сбросил его в реку. Потом вдруг резко вспомнил, что убийца – Олег Скобелев. Или ему снова показалось? Это же серьезно, Женя. И пока что бездоказательно. – Я вас поняла. – Вот так вот, – заключил Носочук. – А у меня тоже новости, – заявила я. – Мне удалось найти бывшую невесту Скобелева и поговорить с ней. Ойстрах расстроил их свадьбу самым подлым способом. На кону стояла жизнь еще не родившегося ребенка, сына Скобелева. И долгая счастливая жизнь. Кроме того, Ойстрах отвратно вел себя все время работы со Скобелевым. Он практически поработил его, забрав себе все лавры от постройки отеля. Как вы думаете, может ли человек спустя годы перестать терпеть? – Как вы добрались до какой-то там бывшей невесты? – процедил Носочук. – У меня свои каналы, – ответила я. – И дорогу я вам не перехожу. Стараюсь ради мальчишки, который все видел собственными глазами. И знаете что? Все это время он облегчает вам поиски убийцы. Я подумала и добавила: – Вот так вот. Анатолий Петрович, наверное, пожалел, что меня нет рядом, чтобы поставить на место. – Перестаньте заниматься самодеятельностью, – угрожающе сказал он. – Проверьте прошлое вашего драгоценного Скобелева, – посоветовала я и отключилась. Глеб смотрел на меня с диким восторгом. – А ты хороша, – выдохнул он. – Что, прочистила ему мозги? Несмотря на то что отношения между мной и следователем не складывались, несмотря на общие усилия раскрыть дело, я все же относилась к нему и к тому, что он делает, с уважением. Я понимала, нет, я знала, что представляет собой работа следователя. Это долгий, выматывающий и опасный труд. Конечно, Носочук злился. Кто я такая, чтобы искать свидетелей? Телохранитель, а не сыщик. Могу спутать полиции все карты или попасть в передрягу. Могу вообще спугнуть преступника. Правда, опыт в расследованиях уже есть, но Анатолий Петрович-то об этом не знает. На вопрос о прочистке мозгов я отвечать не стала. – Он сказал, что эксперты вынесли вердикт: Ойстраха перед смертью били. – Значит ли это, что Скобелев априори является убийцей? – Не знаю. Это нужно еще доказать. Найти мотивы, провести следственный эксперимент. Не все так просто. И не так быстро. – Верю, верю, – вскинул руки Глеб. – Ну что? Пока что мы сделали все, что возможно. Какие дальнейшие действия? Насчет остатка дня я еще не определилась. Но поняла, что дома мне лучше не появляться. Хотела только убедиться, что с Артемом все в порядке. Я написала ему смс, в котором спрашивала о его планах. Он ответил тотчас и коротко: «Таня пришла. Смотрим «Властелин колец». – Поеду на работу, – решила я. – Вчера не удалось как следует осмотреться. Попробую сегодня. – И как ты удержишь лицо при виде Скобелева? – спросил Глеб. – Теперь, когда ты знаешь, что он сделал? – Улыбнусь ему, – ответила я. – Верни мне, пожалуйста, руль. Отвезу тебя домой, потом поеду в отель. * * * В коридоре главного офиса было тихо, словно все сотрудники куда-то испарились. – У нас всегда так, когда Олег Викторович у себя, – объяснила Леся. – Шифруются. Сказать ему, что ты пришла? – Не надо. Я продолжу осмотр помещений без него. – Но он о тебе спрашивал. – Когда? – Утром. – Но он не просил вызвать меня на работу? – уточнила я. – Нет, не просил, – ответила Леся, – иначе я бы позвонила тебе. Просто хотел знать, будешь ли ты сегодня. – Я на месте. Тогда, наверное, нужно ему об этом сообщить, – решила я. – Ты сиди, я сама ему скажу. Он ведь сейчас один? Олег Викторович действительно находился в кабинете один. Разрешив мне войти, он тут же вышел из-за стола навстречу. Меня немного напрягло проявление такого радушия. В прошлый раз он не был столь приветливым. – Присаживайтесь, – пригласил он. – Чай, кофе? После вишневого пирога, которым нас угощали Марина и Соня, мне ничего не хотелось. Однако, вспомнив про них, я тут же посмотрела на шефа другими глазами. Что я вообще могла о нем знать? Ничего, кроме того, что написано в средствах массовой информации. Хотя нет, еще работники отеля. Сотрудники отзываются о нем так хорошо, что сначала даже не верится в существование справедливых руководителей. Но, кажется, Скобелев был именно таким. Его уважали. Никто из тех, с кем я беседовала, не выглядел недовольным. Напротив, сплошное восхищение. Теперь же мне было о нем известно то, о чем не ведали его коллеги. Ни секретарь Леся, ни программист Костя, ни грузчики-сборщики Саныч и Миша. Скобелеву досталось в этой жизни по самое не балуй. Как минимум на личном фронте и от партнера по бизнесу. Чего, конечно, нельзя сказать о его прошлой, до Тарасова. Спасибо Глебу за сведения, которые помог добыть его таинственный коллега Кроль, да и проверить их, конечно, следовало бы. Но то, что Олег Викторович жил не очень честно, все же не требовало доказательств. Опять же, судя по тому, о чем рассказал мне Глеб. Он владел публичным домом, наверняка были связи с криминалом. Ойстрах тоже оказался непростым товарищем. Все эти его пьянки и гулянки с представителями московской элиты, все фото, нетрезвые исповеди и лобызания на камеру с публичными личностями не говорят о твердости характера и целостности личности. Марина вспоминала, что он любил выпить, а пьяным он плохо себя контролировал. Это происходило больше двадцати лет назад. Судя по тому, что Ойстрах до сих пор блистал алкоголической бравадой, не стесняясь папарацци, и чувствовал себя с годами только лучше, говорило только о том, что его печень оказалась крепка как мраморный обелиск. Тем не менее умер он именно от повреждений, полученных до того, как попал в речную пучину. Значит, не так уж был крепок Семен Ойстрах, как казалось. Иначе бы ответил обидчику. – Женя, вы куда-то «улетели», – услышала я голос Скобелева. – Извините, задумалась, – улыбнулась я. – Проблемы. – С сыном? – участливо спросил Олег Викторович. Опа, а про Артема-то я и забыла. Сначала Леся, а потом и Скобелев решили, что мы с Артемом родные люди. Леся даже нашла некоторое внешнее сходство. Неужели оно есть? – С ним все в порядке, – ответила я. – Просто подросток, иногда его штормит. – У меня нет детей, – сказал Скобелев, – но есть куча знакомых, и у них подрастают дети, я вижу все этапы взросления и соглашусь с тем, что возраст от десяти до шестнадцати – это капец. Что? Он произнес слово «капец»? Я решила сделать вид, что из его уст оно прозвучало очень даже обыденно. – Сотрудникам не возбраняется брать детей на работу, – внес ясность Олег Викторович, – но при условии, что это не помешает рабочему процессу. На данный момент, правда, все детишки пристроены, в офисе их нет, но было и такое, что идешь документы подписывать, а под ноги откуда ни возьмись бросается чья-то дочь с криками: «Не раздави мой мячик!» Он рассмеялся. Я выдавила вежливую улыбку. С чего вдруг его заинтересовал Артем? – Нет, сына на работу я брать не буду, обещаю, – уверила я. – Он взрослый парень, ему не нужен присмотр. – Хорошо, если так. Живет с вами? – Да, конечно. – Простите, Женя, за такой вопрос: а отец у Артема есть? – Не пойму, при чем тут… – растерялась я. – Обычный вопрос. Если нужна помощь, то мы помогаем своим сотрудникам. – Нет, спасибо. Помощь не требуется. Повисла неловкая пауза. Мне было непонятно, зачем я понадобилась, и Скобелев тоже молчал на этот счет.