Глава 17 Театр со странным названием «Мы – не мы» находился на улице Басаргина, а Москва погибала в пробках – я чудом успела к одиннадцати часам. Дверь здания оказалась заперта, звонка нигде не нашлось, пришлось отправить сообщение Старостиной. Через короткое время дверь распахнулась, и передо мной появилась миловидная шатенка лет тридцати пяти. – Вы Степанида? – голосом пятилетней малышки осведомилась она. – Входите. – Анна Николаевна? – опешила я. – Да, собственной персоной, – подтвердила швея. – Давайте по-быстрому! Не стоять же на сквозняке. Я молча перешагнула порог. Еле живая от старости бабушка оказалась молодой женщиной. – Пошли, – скомандовала мастерица и помчалась по длинному коридору. Я побежала за ней, испытывая удивление. Когда Анна распахнула дверь, я с трудом перевела дыхание. – Рысила, как гепард? – спросила Старостина. – Простите! Меня все упрекают за то, что ношусь с бешеной скоростью. Привычка такая с юности! Хочется побольше за день успеть. Садитесь вон туда, на табуретку. Я начну гладить. Руки заняты – язык свободен. Вас же не смутит утюг? – Конечно нет, – улыбнулась я. – Спасибо, что согласились поговорить. – Пожалуйста, – кивнула Анна, раскладывая на доске кусок ткани, – спрашивайте. – Мне рекомендовали вас как швею, которая создала прекрасные костюмы, – начала я. Старостина живо перебила: – Уже говорила, гигантские марионетки не мой профиль. – Вы знакомы с Николаем Болотовым? – осведомилась я. – М-м-м, – промычала Анна, поставила утюг, открыла дверь в коридор и завопила: – Ленка! – Чего? – донеслось издалека. – Подойди! – Зачем? – Вопрос есть! – Срочно? – Да!!! – Ща! И через пару мгновений в каморку влетела рыжеволосая высокая девушка. – Привет, – поздоровалась она со мной. – Ань, чего надо? – Знаешь Болотова? – поинтересовалась Старостина. – Юрия Михайловича? – Николая Юрьевича, – уточнила я. – О нем только слышала. Юрий гений, а на сыне, говорят, природа отдохнула. – Ты с ним когда-нибудь работала? От него заказ был? – продолжила Анна и повернулась ко мне: – Лена гениальный пиарщик. В театре платят копейки, но ей трудовую книжку надо было куда-то положить. Елена мне находит заказы, благодаря ей я не имею дела с клиентами, переговоры с ними не моя головная боль. – Зачем с младшим Болотовым связываться, – фыркнула девушка, – у него отец есть. Лучше со старшим контактировать. Но что мы с ним создать можем? Одежду для куклы? Болотовы в клан чужих не впускают, у них семья немаленькая. Юрий Михайлович, Николай, Геннадий, Василиса… Я постаралась не демонстрировать удивление. – Они все кукольники? – Геннадий художник, Василиса швея, но они с братом фигней занимаются. А Юрий Михайлович таких кукол делает! Умереть – не встать. Николай – бледная тень отца. Жаль, что старшего Болотова инсульт хватил. Не знаю, правда оно или врут. – Аня, кто мог прикинуться вами? – задала я главный вопрос. – Некая очень пожилая женщина назвалась Анной Николаевной Старостиной, дала ваш номер телефона, получила заказ и сшила костюмы для семейной пары бояр-марионеток. В комнате стало тихо, потом Лена слишком весело рассмеялась: – Шутка, да? – Нет, – возразила я. – Давайте познакомимся. Степанида Козлова, директор департамента пиара и рекламы компании «Бак». – Косметика! – пришла в восторг Лена. – Обожаю вас! Такие наборчики делаете. Еще чемоданчики есть! Открываешь его, выдвигаются аж три этажа! Восторг! Одно плохо – дорого очень! – Не знаю, кто мог такое придумать и провернуть, – сердито перебила ее Анна, – и как посторонний добрался до моей трубки? Я показала на мобильный, который лежал на маленьком столике. – Всегда оставляете тут телефон? – Больше негде положить, каморка крохотная, – скривилась Старостина, – сами видите. – Вас позвали, вы покинули комнату, а кто-то вошел сюда и взял трубку, – объяснила я. Женщины переглянулись. – Ну… может, – согласилась Лена. – Здесь проходной двор, охраны нет. Дверь запирается, но замок дерьмовенький, его проволокой легко открыть. – Среди актрис есть старушка? – продолжила я. – Нет, – хором ответили женщины, потом Анна добавила: – Все молодые, от восемнадцати до тридцати пяти. – Можно загримироваться, – выдвинула я новую версию, – и, наверное, профессионалу нетрудно изобразить еле живую пенсионерку. Аня подняла одну бровь, Лена прищурилась и медленно произнесла: – Наши не способны так себя вести, они не вступят в беседу. – Почему? – заспорила я. – Куклы говорят их голосами, значит… – Нет, – перебила Аня, – здесь играют немые, поэтому и название у театра – «Мы не́мы». – «Мы не́мы», – повторила я. – Услышала наименование как «Мы – не мы»! Понятно. Не знаю, пользуются ли глухонемые телефонами, но если да, то, наверное, для них делают какие-то особые устройства. – Они все слышат, – опять возразила Лена, – просто не разговаривают. – Что ни скажете, все поразительно, – не выдержала я. – Среди моих близких знакомых нет тех, кто не способен выражать мысли словами. Наверное, поэтому считала всех таких людей глухими. – Вы правы, – согласилась Елена, – в подавляющем большинстве случаев именно так. Но благотворительный проект «Мы немы» создан для тех, кто потерял речь вследствие болезней, самые распространенные из них – инсульт и челюстно-лицевой рак. – Существуют специалисты, которые заново учат разговаривать больных, например, после операции на языке, – добавила Анна, – но не всегда возможно вернуть речь. – Простите, – пробормотала я. – Ну, вы же не знали подробностей про наш театр, – улыбнулась Аня. – Пожилых женщин в штате нет! У Елены дернулась левая щека, девушка улыбнулась и спросила у Старостиной: – Юбка Филимоновой готова? А то она сто раз уже спросила про нее. Сказала: «Жду Анну, пусть придет и булавки не забудет». – Да, – спохватилась швея, – сейчас отнесу! Анна сдернула с гладильной доски то, что я приняла за кусок материи, и живо унеслась в коридор. Лена глянула мне прямо в глаза: – Старушка есть! Но она не актриса!