— Пропал город! — Перебил Леонидович «кандидата в похитители чугунных крышек» и тяжело вздохнул. — Та, шо там пропал! Это мы с вами, тут пропадаем! Ни украсть, ни заработать — честному селяныну! — В действительности всё не так просто, как на самом деле. — Изрёк Леонидович, рассматривая эту «двухметровую наглостью». Так, наверно, рассматривают браконьеры в африканской саванне, препарированного ими же носорога в полевых условиях. — Родину не любишь? Да? — Голосом старого НКВДиста, снимая очки и щурясь на замершую в гримасе, потную рожу детины, процедил Яков Леонидович, он же Рубэн Варфоломеевич. — Кому Родина, а кому и Батькивщина… Ты мою Украину, не трож… — начало умничать «мурло». — Ладно, — вмешался Арсэн, и пристально глядя в глаза новоиспечённого бизнесмена, хлопнул правой ладонью по столу, — уговорил! Кстати, как тебя зовут? — Вася. — Радостно улыбаясь, ответила жертва розыгрыша. — Я так и думал. Шломиэль! — Проговорил себе под нос Яков Леонидович, — Было бы очень странно, если бы тебя звали Борис, Казимир или Данила. — Да, редкие имена в здешних краях. — Подтвердил Арсэн, скорчив при этом, гримасу философа. Рассматривая будущего «выковыривателя канализационных люков», он продолжил. — Значит так, Вася. Через три дня, мы с Рубэном Варфоломеевичем выезжаем за кордон. И будем тебя ждать, каждую пятницу и субботу, в городе Кракове, у входа в центральный рынок с 12.00. до 12.30. Если по какой-то причине, мы не сможем с тобой встретиться, то люки сможешь продать сам. Правда, цену, в этом случае, дадут тебе меньшую…. Если будут спрашивать от кого ты, то скажешь, что от Рубэна. Понял? — Понял, понял, как не понять. — Лихорадочно потирая руки, прошептал Вася. — И не забудь, пятьдесят процентов, наши! — Подытожил, Яков Леонидович. — Всё. Расходимся. — Повертев головой по сторонам, сказал Арсэн. И не прощаясь с Васей за руку, друзья, шагнув в толпу, растворились в ней. Через час времени, Арсэн с Леонидовичем стали обладателями восьмилетнего автомобиля по фамилии «Фольксваген Гольф 2», и оформив все документы тут же на авторынке, счастливо неслись теперь по направлению к городу. Уже по дороге домой, Яков Леонидович, спросил: — Арсэн, вы думаете, шо будет продолжение этого цирка? — С таким клоуном, будет не только цирк, но и зарубежные гастроли. — Шо будем делать дальше? — Что, что. Завтра выезжаем за бугор! Как настроение Яков Леонидович? — Как у «диверсанта-лазутчика» перед выходом на пенсию. — Вздохнул он. — Упаднические настроения или ностальгия по Родине замучила? — Нет, просто, хочется скорее в дорогу. — Что я слышу?! — Арсэн аж развернулся всем телом к Якову Леонидовичу. — Послушайте меня здесь, — заговорил он одесским акцентом — увидеть сегодня кочующего еврея — это, пожалуй, такая же редкость, как непьющий милиционер. — Ша, юноша! И какие у вас всё-таки пошлые сравнения. Я шо-то понять не могу. Вас шо, всё время мучают больные амбиции с притязаниями на величие? Или это обида, шо вы не еврей? Ой, совсем забыл! Вы же у нас самурай!.. А шо в Японии нет евреев? — Таак. — Засмеялся Арсэн. — Начались очередные зигзаги философии, папы нашей собачки. Давай тогда отвечу по порядку…. Нет. Притязаний на величие нет… Опять нет. Обиды на то, что я не еврей, ни какой нет… Да. Таки да — самурай…. И кстати, в городе Осака есть синагога…. А вот ты, действительно устал! Шутки уже не воспринимаешь! — Возможно… Да, ну вас! — Махнул рукой Леонидович. — С вами говорить, шо харакири себе делать! — Рано ещё, мой, уже порезанный в некоторых местах, «скандальный друг». Мы только в начале великого пути обогащения…. Правда, надо сказать, что и у нас завтра будет своя китайская стена. — Граница, которая на замке? — Нет. Таможня, как «военизированный кооператив». Смотри не выдай себя… — Да, шо вы говорите? Не может быть! — Наигранно удивлённо воскликнул Леонидович. — Вот — это другое дело! Но «Оскара» за это, ты всё равно не получишь. — Главное, шоб собаку у нас не отняли, гады. — Задумчиво изрёк «кинолог каменных изваяний». Разговор плавно перешёл в медитацию. Каждый из соратников по борьбе за денежные знаки, ушёл в свои глубокие раздумья. Добравшись к дому, друзья припарковали машину у подъезда и направились собирать вещи в завтрашнюю дорогу. Каменную собаку, так же надо было успеть упаковать к вечеру, так как за ней и за остальным «антиквариатом», должны были сегодня заехать контрабандисты. Через два часа всё было готово к дороге «ТУДА». Представители «зазеркалья таможни», то есть группа «товарищей-контрабандистов» под руководством Вовы «Стихии», заехала поздно вечером и со всеми предосторожностями, свойственными их профессии, забрала с собой весь антиквариат. Особенно печален был момент расставания Якова Леонидовича с каменной собакой. Чтобы не выдать себя и настоящую ценность изваяния, Арсэн вытолкал прямого наследника статуи на кухню, и заперев его там, занялся передачей материальных ценностей в руки «деловых людей». Когда всё было кончено и он зашёл на кухню, то увидел Якова Леонидовича сидящего за столом, сжимающего руками свою голову. Ужасная гримаса отчаянья искажала его лицо до неузнаваемости. — Арсэн, а если они нас кинут или таможенники конфискуют собачку, шо тогда делать? А?! Жизнь опять фарштинкинэ! Не дай Бог… Я их на куски порву! Я их… Да я… Чёрт бы всё это побрал! Ненавижу!!! — Ну понятно! Ну, а как по-другому? — Спокойно согласился Арсэн, пристально глядя на товарища, находящегося на краю истерики. — Загоним, что мышей за синий лес! Да? — И он по-братски похлопал Леонидовича по плечу. И как ни в чём небывало спросил. — Ты чай с чем пить будешь? С вареньем или с сахаром? — Чай? — Спросил Леонидович, медленно поворачивая голову на голос задавший вопрос. — С вареньем… — Тоже правильно. — Стоя спиной к Леонидовичу и заваривая чай, поддакнул Арсэн. — Кстати, вспомнил анекдот… Просыпается мужик после грандиозной пьянки и подходит с «будуна» к зеркалу. Глянул в него и обмер… Он стоит в женском парике, в колготках, в лифчике и с нарисованными губами, а изо рта торчит маленький шнурочек… Не открывая рта, берёт он дрожащими руками за шнурок и медленно начинает тянуть его наружу… Губы дрожат и тихо шепчут: «Если это не чай «Липтон», тогда пиздец!!!» — И Арсэн дико расхохотался. Леонидович, с десятью секундной задержкой косо улыбнулся, но через секунду лицо расплылось в сияющей улыбке, а ещё через секунду, он тоже хохотал на всю квартиру. Друзья веселились добрых пять минут, то затихая, то вновь взрываясь, бурей смеха. И когда казалось, силы для веселья иссякли и они готовы были приступить к чаепитию, Арсэн, ставя на стол две кружки с чаем, очень серьёзно спросил: — Леонидович, а ты против "Липтона" ни чего не имеешь? И всё началось сначала. Насмеявшись вдоволь и напившись чаю с вареньем, они решили отойти ко сну. Уже засыпая, Леонидович негромко проговорил: — Спасибо Арсэн. — Да, пожалуйста. — Прозвучало в темноте со стороны дивана, где Арсэн устроился на ночлег. — Я в смысле… — Я понял, понял. Спи давай — «турыст». Завтра наш день! И они заснули в ожидании светлого будущего. Утром, позавтракав, закрыв квартиру и усевшись в свою машину, Арсэн и Яков Леонидович понеслись в сторону государственной границы. Всю дорогу, как и положено туристам, нашим туристам, они болтали о политике, о наших и «ихних законах», о нравах буржуйского мира и о моральных достижениях нашей Родины. Время пролетело за разговором быстро и по происшествию определённого количества времени, «эмигранты по финансовым мотивам», приблизились к месту реальных и законных возможностей по пересечению границы. ТАМОЖНЯ! Таможня — это не только красивый домик с навесом, куда заезжают машины на досмотр и паспортный контроль, это не только люди в синей и зелёной форме, и это не только пограничный столб и последний отечественный шлагбаум, а это и всё то, что происходит ещё за пять, десять километров до того самого последнего расписного пограничного столбика. Кстати, и все те люди, которые задействованы в процессе пересечения границы — это так же таможня. «Анти-Вавилон» — вот пожалуй, более менее подходящее название этому общественному месту. Близость сопредельного государства, так же накладывала определённый отпечаток и на язык общения между всеми участниками процесса присутствия и процесса пересечения. Так например, многие вещи назывались польскими словами или украинско-польским суржиком, причём все прекрасно друг друга понимали. И первое, что увидели Арсэн и Яков Леонидович, при подъезде к границе — это длинную очередь километров пять-семь из автомобилей разных марок и тонажности. Здесь, в этом отстойнике по правую сторону дороги, томились в длительном ожидании водители и пассажиры, чтобы наконец, пересечь эту проклятую границу. Но не всё было так просто! — Шо это такое? — Спросил Леонидович, увидев через лобовое стекло этого «железного удава». — »Колейка». — Ответил Арсэн, прикидывая в уме скорость своего автомобиля и манёвр, чтобы попытаться проскочить мимо этой жуткой очереди прямо к таможни. — »Колейка»? Какая «колейка»? Узкоколейка, что ли? — не успокаивался Леонидович. — Да нет, судя по её размерам, дело тут поставлено на широкую колею. — В смысле? — Скоро сам всё увидишь. — Загадочно улыбаясь, ответил Арсэн. — Слушайте Арсэн, а шо твориться на самой таможне, если перед ней такая очередь? А? — На самой таможне, как раз всё нормально — она пуста. — Как пуста? — Не успокаивался Леонидович. — Ты понимаешь, мой «допытливый юный пограничник», для меня это всегда было загадкой века — почему при пустой таможне такие очереди перед ней…. Хотя есть у меня одна версия и как кажется мне, наиболее приближенная к действительности… Скорее всего — это так надо…. Потому, что это специальная психологическая обработка граждан пересекающих границу…. А ты знаешь, Леонидович, что гражданин униженный ещё до таможни, готов к ещё большему унижению и к очень быстрому расставанию со своими деньгами? Вы можете конечно возмущаться, но всё что вы скажете там…. будет искажено и направлено против вас. — Коррупция — это беда всех стран и народов. — Я тебя умоляю. — Снисходительно хмыкнул Арсэн. — Ты запомни, что времена шпионов крадущихся через КСП под видом заблудившегося и мечтательного лося или дикого кабана, не имеющего карту, — закончились. И вообще, чтоб ты знал, что на смену злых овчарок, пришли кудрявые коккер-спаниэли. Ты можешь себе представить Леонидович, пограничника Карацупу сидящего в засаде с коккер-спаниелем по кличке, например «Мальчик», с пачкой корма «Педигрипал» и с калькулятором? — Так получается, шо граница не на замке? Одна только коммерция, граничащая с изменой? — О! Доктор, у нас тяжёлый случай! Имеем пациента, с явными признаками «хронического коммунистического зомбирования». — И Арсэн из-подо лба, словно старый профессор психиатр, посмотрел на Леонидовича. — Послушай меня сюда, «тонкая прослойка интеллигенции». Граница наша на замке, даже можно сказать, что на замке с кодовым набором. А наша таможня честно работает, только при смене руководства. — Почему? — Не успокаивался Леонидович. — Потому, что только в этот период, весь рабочий люд таможни, не знает кому и сколько «отстёгивать» за свое процветание здесь. А в остальное время — есть на всё свои тарифы. А нам главное сейчас, максимально упростить и ускорить процесс перехода за бугор. — А, как это сделать? — Спросили Леонидович, всматриваясь в приближающуюся «колейку». — За всё хорошее приходится платить — за нехорошее переплачивать… Местные «Сусанины» нас сами найдут, поверь мне! Всё идёт по плану — прём до тех пор пока нас кто-то не остановит. — Каким образом нас могут остановить? — Прильнув к лобовому стеклу, с видом лётчика-стрелка, спросил Яков Леонидович. — Только своим телом. На всех остальных не реагировать. Можно даже для острастки, особо надоедливых и ожидающих в очереди, крыть матом. — Тут, что так положено?