— Причем тут неофашист! Он воевал во Второй мировой войне «СС-маном»! — Не может быть. Сколько же ему тогда лет? — Спросил ошарашенный Арсэн. — Ну, я не знаю точно, сколько ему лет, — продолжал в полголоса говорить Вольфганг, — но он точно воевал и был потом в американском плену…. И я сам видел у него татуировку офицера СС. Это татуировка группы крови, которая нанесена на его левой руке примерно на расстоянии двадцати сантиметров от локтя. И еще, он так же имеет татуировку руны «Тюр», под левым плечевым сгибом и серебреное кольцо с черепом. Вот так вот! — И ухмыльнувшись, спокойно добавил. — А со здоровьем у него все в полном порядке — поверь мне. Его младшему сыну всего двенадцать лет. — Что!? — Воскликнул Арсэн. — Вольфганг, ты какое пиво пьешь? Ты туда ни каких наркотиков не набросал? — Пиво то я пью наше — баварское. — Заржал Вольфганг. — Так я тебе больше скажу. У него хватает и времени и сил, еще и проституток, на ческой стороне, у нашей границы контролировать и частенько самому их отбирать для работы. Ты понимаешь, что я имею в виду? — И он снова заржал. Арсэн с нескрываемым удивлением посмотрел на толстого пьяньчужку и сделал для себя несколько выводов — или он чего не понимает, или баварское пиво имеет какой-то галлюциногенный эффект, или действительно этот Вольфганг прав. Но если он прав, то тогда, жизнь действительно полна сюрпризов. В это время, Арсэн увидел, как из-за деревянного строения показался бодро шагавший мужчина вместе с мальчиком лет двенадцати. По-видимому, это и был хозяин шрота вместе со своим сыном. Дедушке, хотя это определение ни как с ним не вязалось, на вид было не больше лет шестидесяти, высокого роста, где-то около метр девяносто, крепкого сухощавого телосложения. Одет он был в синие джинсы и короткую кожаную куртку. Весь его внешний вид указывал на то, что этот человек обладал жестким характером и большой силой воли. Лицо было абсолютно без морщин, только две большие складки опускались от тонкого носа к таким же тонким губам. Двигаясь в сторону Арсэна, он смотрел пристальным и не моргающим взглядом. На голове у него была короткая спортивная стрижка, а брови и волосы были не реально пшеничного цвета. Метров за десять, он гортанным голосом гаркнул в адрес, безуспешно пытавшегося вылезти со своего кресла, Вольфганга: — Вольфганг, — жирная свинья! Почему не работаешь?! От этой фразы, Вольфганг, как ошпаренный, попытался резко встать, но противовес в виде его пуза, подчиняясь скорее законам гравитации, а не желанию его хозяина, опрокинул последнего навзничь вместе с креслом. Выбраться из этой гимнастической фигуры, в которую он сам и попал, Вольфгангу теперь без посторонней помощи, вообще не представлялось возможным. Он так и лежал, моргая глазками, зажатый с обеих сторон подлокотниками кресла, а его коротенькие ножки и ручки выписывали в воздухе какую-то невообразимую семафорную азбуку. Вольфганг пытался что-то сказать, но только мычал. Мычал он потому, что его пузо упало вниз и давило теперь всей своей массой на грудную клетку — по-видимому, перекрыв доступ кислорода. Сын хозяина весело засмеялся, но тут же замолчал под пристальным взглядом своего отца. — Сын. Иди в склад и проверь, выполнил ли работу этот идиот, которую я ему поручил. — Спокойно сказал хозяин «шрота». — Доложишь мне через двадцать минут. Иди. После этих слов, мальца как будто сдуло ветром. Повернув свою голову опять в сторону Вольфганга, он ступней правой ноги, ударил в боковину перевернувшегося кресла. От этого удара, оно упало на бок, и застрявший в нем Вольфганг вывалился наружу. Кряхтя и бормоча что-то себе под нос, парень встал сначала на карачки и только потом смог подняться на ноги. Он стоял и моргал глазами, обливаясь потом, а на его лице была простодушная улыбка. — Гер Курхаммер, прошу меня простить…. Это все кресло виновато. Я его поменяю. — Изрек Вольфганг, тяжело дыша. — Мне проще поменять работника. — Спокойно ответил Курхаммер и, повернувшись к Арсэну, коротко спросил. — Я слушаю. — Я хочу продать вам на «шрот» свой автомобиль «Фольксваген Гольф». Сколько вы можете мне за него дать? — Покажите свои документы и документы на машину. — Потребовал хозяин «шрота». Арсэн достал свой украинский заграничный паспорт, а так же технический талон на автомобиль и отдал их Курхаммеру. Тот пристально осмотрев документы, коротко сказал: — Могу дать четыреста евро и не больше. — Хорошо. — Согласился Арсэн. — Хорошо? — Не то переспросил, не то удивился Курхаммер. Он внимательно смотрел на парня стоящего напротив него и, держа документы в своей правой руке, ударял ими по своей левой ладони. Арсэн представил Курхаммер в эсэсовской форме и невольно улыбнулся. «Просто мистика какая-то. — Подумал он. — Осталось только, чтобы он меня спросил: «Партизан? Партизан, партизан!» Интересно, а где этот гад воевал?» Но вслух добавил: — Какие-то проблемы? — Проблем с документами никаких. Все в порядке. Но проблема в другом. — В чем же? — Опять улыбнувшись, спросил Арсэн. Эму начинала нравиться эта ситуация. У него было такое ощущение, что он сейчас переноситься на машине времени во времена Великой Отечественной войны. В детстве он любил смотреть фильмы про войну, и про разведчиков, и ему очень нравились парады ветеранов девятого мая, но чтобы вот так вот, лицом к лицу встретиться с тем, против кого воевали его деды и вся бывшая его страна — это было впервые. Тем более что эсэсовец, хоть и был старым, но был не «киношным», а настоящим и очень даже реальным. — Вы очень быстро согласились с моей ценой. Вы русский? — Спросил Курхаммер. — А это имеет значение? — Теперь уже без улыбки сказал Арсэн и его взгляд начал становиться жестким. — В принципе — нет. Идемте в офис. — Сказав это, хозяин шрота быстрым шагом направился в сторону деревянного склада. Арсэн последовал за ним. Около склада стоял небольшой вагончик из белого пластика. Это и был офис Курхаммера. Зайдя внутрь, Арсэн увидел в помещении не просто немецкий порядок, а идеальный немецкий порядок. В офисе были только — стол с компьютером, три стула, сейф и три шкафа с множеством выдвижных ящиков. Сев за стол и включив компьютер, господин Курхаммер кивнув головой Арсэну в сторону стула, коротко сказал: — Садитесь. Надо проверить ваши документы по полицейской базе. — Понятно. — Спокойно ответил Арсэн, и про себя подумал: «Интересно, он служил в «ГЕСТАПО» или все-таки воевал?» Хозяин «шрота», быстро закончив проверку, выписал чек на покупку машины и отдал его вместе с паспортом Арсэну. Потом, открыв сейф, он достал оттуда пачку денег, отсчитал сумму и положил их на стол. — Здесь тысяча евро. — Почему тысяча, а не четыреста? — Удивился Арсэн. — Я хочу купить у вас ваше время. Четыреста за машину и шестьсот евро за час общения со мной. Десять евро — одна минута. Вы согласны? — А если нет? — Тогда вы берете деньги за машину и уходите. — Смотря прямо в глаза, говорил Курхаммер. — Мне давно не приходилось общаться с людьми с ваших земель. Кроме того, как у славян, так и у немцев есть традиция обмывать хорошую сделку. Принимаете предложение? — Предложение принято. — Ухмыльнулся Арсэн. Ему самому было интересно пообщаться с этим немцем. — Вы знаток наших традиций? — Я? — С непроницаемым лицом спросил Курхаммер, доставая из открытого сейфа бутылку немецкого шнапса, две рюмки, две вилки и небольшую банку маринованных огурцов. — Да, я знаток не только ваших традиций, но и многого того, что остается загадкой для многих здесь на Западе. — Да, я вижу, что в традициях вы разбираетесь. — Кивнул Арсэн в сторону водки и закуски. — Вы воевали против нас? Курхаммер спокойно разлил немецкую водку по рюмкам и открыл банку с огурцами. — Да воевал. И судя по тому, что вы долго общались с этим идиотом Вольфгангом, он успел вам многого чего наговорить. Разве нет?.. Кстати, как мне лучше вас называть по имени или по фамилии? — Лучше по имени. — Хорошо, господин Арсэн. — Протягивая рюмку и ложа перед собой наручные часы на стол, промолвил Курхаммер. — Предлагаю первый тост за удачную сделку. Прозит! — Прозит! — И они оба, не чокаясь, махом опрокинули содержимое рюмок себе в рот. Наколов на свои вилки по огурцу, Арсэн и Курхаммер хрустели ими, рассматривая друг друга. — А вы откуда родом? — первым прервал молчание хозяин шрота. — Есть такой небольшой красивый город в западной Украине. Но я там только родился и жил какое-то время. А вы откуда родом? — С Австрии, но я тоже, там только родился и жил какое-то время. У вас кто-то погиб в войне? — Спросил Курхаммер, наливая по второй. — К счастью нет. Оба моих деда вернулись с фронта живыми, и умерли в мирное время. — Это очень хорошо…. Давайте выпьем за всех кто прошел эту войну, и кто не прошел ее…. Я буду пить за своих родных и близких, а вы пейте за своих, господин Арсэн. Мы ведь оба понимаем, что для нас та война была разной по смыслу. Поэтому, я и не жду, как у вас говорят «задушевной беседы». Прозит! — Да, все правильно. Прозит! — Сказал, ухмыльнувшись Арсэн. И они снова выпили, закусив маринованными огурцами. — Господин Курхаммер, вы действительно «СС-ман»? — А вы знаете разницу между СС, СД и ГЕСТАПО? — Да знаю. — Сказал Арсэн, пододвигая к себе пепельницу и закуривая сигарету. — Когда-то я интересовался историей и структурой СС. — Вот как? — Удивился Курхаммер. — Зачем? — Для общего развития. У нас в стране очень часто происходят поверхностные споры и лозунги, не зная и не вникая в сам предмет спора. А любого врага надо изучать, чтобы побеждать. Разве нет? — Верно. — Подтвердил Курхаммер. — И я был хорошим врагом вашей страны, и войну я закончил в звании гауптштурмфюрера СС. Это звание приравнивается к общевойсковому званию — капитан. — Закурив сигарету и откинувшись на стуле, медленно выпуская клубы дыма, он продолжил. — На фронт я прибыл сразу по окончанию училища, первого августа 1943 года в звании унтерштурмфюрера — это второй лейтенант. И был направлен в дивизию СС «Викинг», основные силы, которой в это время базировались в Украине в Ольшанах. Потом были Полтава, Харьков, Черкассы. В конце октября сорок третьего, дивизия была переименована в пятую танковую дивизию СС «Викинг» и к концу года мы уже базировались около Корсунь-Шевченкова. — После этих слов он сильно затянулся сигаретой и выпустил огромные клубы дыма. Слушая рассказ старого «эсэсовца», Арсэн окутанный сигаретным дымом, словно перенесся в то далекое прошлое — и это уже был не дым сигарет, а дым разрывов снарядов и горящей техники. — Двадцать восьмого января сорок четвертого года мы попали в окружение — в Корсунь-Шевченковский котел. Это был сущий ад, но это и была, как раз настоящая война. Война не только оружия, но и духа. Нам был отдан приказ создать в котле непреступную крепость — Черкассы. И мы и русские дрались, насмерть. С каждым днем нас становилось все меньше и меньше. Там многие из нас и узнали на сколько они воины. И там я впервые понял, что воин дерется не за Родину, не за фюрера, а за свое подразделение. И только! Как раз в этом и кроется секрет профессионального солдата. И те, кто тогда выжил, они выжили лишь только потому, что они жили войной, боем, схваткой. И хоть это было ужасно, но это было и прекрасно…. Когда русские остаточно блокировали нам помощь с воздуха, и у нас осталось боеприпасов только на один бой, мы пошли в атаку…. Семнадцатого февраля сорок четвертого начался прорыв…. Мы, солдаты дивизии «Викинг», шли в авангарде и у нас оставалось всего семь танков и шесть штурмовых оружий. Мы погибали, но мы были подобны богам войны, мы были словно бог Тор. И мы прорвали окружение и вышли к своим…. Вышло нас всего 4500 человек из 14 800 человек тех, что были живы до окружения. После Корсунь-Шевченкова, все остальные бои были для меня, просто рутиной работай солдата. — Курхаммер налил водки и выпил. — А потом была Венгрия, и остатки моей дивизии сдались в плен американцам…. Но я не сдался в плен. Я и еще несколько офицеров и солдат, — мы ушли в горы. Разбившись на тройки, мы переждали какое-то время, а потом вернулись по своим домам, или вернее сказать, туда, где они были…. Но это совсем другая история. — И положив обе свои руки на стол, Курхаммер пристально посмотрел на Арсэна. — А ваши деды, где воевали? — Один дед воевал на Курской дуге и Корсунь-Шевченкова, был тяжело ранен и войну окончил в госпитале в звании рядового. Другой дед воевал на Кавказе и Украине, войну закончил около Праги в звании капитана. — Отлично! — Воскликнул, уже немного захмелевший, Курхаммер. — А награды у них есть. — Да есть. Ордена и медали. — Прекрасно господин Арсэн! Вы являетесь наследником настоящих воинов! И вы должны этим гордиться! — Поверьте, я очень горжусь ими. И когда они были живы, очень их любил, и сейчас их люблю. — Правильно, вы очень правильно сказали господин Арсэн! Только наша память, честь и любовь к нашим предкам спасают нас от забвения и превращения нас в стадо. — А у вас награды есть, господин Курхаммер? — Да, есть. «Железный Крест» и Кольцо «Мертвая голова». — Честно говоря, я не знал, что это кольцо — награда. Я думал, что все офицеры СС носили кольцо «Мертвая голова». — Нет. — Сказал Курхаммер и, достав из кармана куртки кольцо с изображением черепа, надел его себе на безымянный палец левой руки. — По легенде, Бог Тор носил кольцо из чистого серебра, именем которого клялись древние германцы и викинги. Эти кольца изготавливались вручную ювелирами фирмы Отто Гана в Мюнхене, по заранее сделанной индивидуальной мерке. У каждого кольца, на внутренней его поверхности, есть гравировка, начинающаяся словами «Моему дорогому» и далее следует фамилия награждаемого, дата вручения и факсимиле Рэйхсфюрера Гиммлера. Одновременно с кольцом вручался наградной лист, где в частности говориться: «Это кольцо нельзя купить или продать, оно никогда не должно попасть в руки того, кто не имеет права им владеть. Если ты покидаешь ряды СС, ты должен вернуть кольцо Рэйхсфюреру». — И положив перед собой левую руку, Курхаммер, задумчиво посмотрев на него, продолжил: — Согласно этому положению, все кто выходил в отставку или же был исключен из рядов СС, обязан был вернуть кольцо. Возвращению, так же, подлежали и кольца погибших офицеров СС. Для вечного хранения этих колец в замке Вевельсберг был построен особый мемориал под названием «Усыпальница владельцев кольца Мертвой головы». Штучный выпуск колец продолжался до конца 44-го года. За десять лет истории этой награды было изготовлено около четырнадцати тысяч пятьсот колец. Владелец кольца был особым человеком в СС и были, правда, случаи, когда некоторые офицеры СС заказывали это кольцо у местных ювелиров, рискуя навлечь на себе суровую, очень суровую кару, за незаконное его ношение. Примерно десятая часть всех врученных колец пропала безвозвратно, четверть осталась у владельцев, — усмехнулся Курхаммер, поглаживая большим пальцем свое кольцо, — а все остальные, то есть где-то около десяти тысяч экземпляров, находились в Вевельсберге. В апреле 45-го года все эти кольца были спрятаны с другими секретными архивами и ценностями, по личному распоряжению Рэйхсфюрера Гиммлера в специально оборудованный горный тайник, вход в который был взорван. И как не старались американцы и русские найти его, но тайник, так до сих пор, и не найден, и не будет найден никогда. — Опрокинув в себя еще одну рюмку водки, Курхаммер широко улыбнувшись, громко хмыкнул. — Вот так вот, господин Арсэн. Это была моя жизнь — я ее выбрал. И я не могу, и не хочу ее забыть. Каждый должен иметь свои принципы и не отказывать от них при первом лучшем случае. Я уважаю врага, если он имеет свои принципы и не предает их. В Германии практически не осталось национальных принципов и, наверное, единицы немцев не задумываясь, отдали бы сейчас за свою Родину жизнь. Причины понятны — демократия Евросоюза. Мерзость, какая! Но вы! Русские, белорусы, украинцы, что произошло с вами? Где ваш дух?! Где тот народ, с воинами которого я имел честь сражаться? — Что вы имеете в виду? — Спросил, оторопевший от такого поворота разговора, Арсэн. — Да все. — Устало ответил Курхаммер и махнул рукой. — Ваш народ теряет честь и достоинство. И говорю я это не для того чтобы вас оскорбить. Кстати, как вы считаете, вы победили нас в той войне или нет? — Мы выиграли ту войну и выгнали вас с нашей территории. — Не задумываясь ни секунды, ответил Арсэн.