— Слушаю, — ответил я, натянув на себя майку и надев рубашку. — Как думаешь, сколько единиц ты выдержал? — Думаю, что как и положено — все 6. — Ты себя недооцениваешь, Сергей, — подмигнула Галина Николаевна. — Лети, голубь! — Спасибо. На волне эйфории я побежал в кабинет к Белле Георгиевне. Никакой боли в спине, дискомфорта, чесотки и других отклонений от нормы. Видать, кубинский «знахарь» сотворил чудо, а начало занятий по гимнастике Швабрина закрепило этот эффект. Сомневаюсь, что за столь короткий срок упражнения сделали многое, но в перспективе нужно продолжать заниматься. Очереди перед кабинетом хирурга не было, но вот дверь мне поддалась не сразу. Она вообще была закрыта. — Одну минуту, — прозвучал за дверью мужской голос. Кажется, кого-то она уже там обследует. В моё прошлое ВЛК она тоже закрывала на ключ дверь, когда осматривала меня ниже пояса. Замок на двери щелкнул, и из кабинета показалась знакомая физиономия в тёмных очках. — Родин, да как живой! — воскликнул Хреков, протянув мне свою ладонь. Предварительно он её об себя вытер. Пока тряс мою руку, приглаживал свои редкие растрепавшиеся волосы. — Рад вас видеть, товарищ генерал. Как у вас здоровье? — спросил я. — Ничего, старлей! — радостно воскликнул он, похлопав меня по плечу. — Ничего хорошего, — прозвучал голос Беллы Георгиевны из кабинета. — Короче, рано меня ещё списывать, Родин, — улыбнулся Хреков. — Правильно. Уже поздно списывать. Списали, — продолжила комментировать хирург. Андрей Константинович напрягся так, будто перегрузка на него подействовала в этот момент. — Стерва… но люблю её. Давай. Удачи тебе, — попрощался со мной генерал и пошёл на выход. Войдя в кабинет я, тихо закрыл за собой дверь. — Белла Георгиевна, разрешите? — спросил я и хирург молча, кивнула, подняв на меня свои голубые глаза. — Прошёл центрифугу. — Я и не сомневалась. И как ощущения? — спросила она, приняв у меня из рук историю болезни и медицинскую книжку. — Непередаваемые. Вам стоит попробовать. — С моим мужем никаких центрифуг не нужно. Крутит, как хочешь, что и сознание потерять недолго, — сказала Белла Георгиевна и повернулась ко мне боком, положив одну свою стройную ногу в белой туфле на высоком каблуке на другую. — Он у нас в Афганистане командующим был. Настоящий герой. Вам стоит им гордиться, — спел я порцию дифирамбов Хрекову. — Горжусь, но это тебе не поможет, — улыбнулась Белла. — Завяжи шнурки. Странная просьба хирурга, поскольку я стоял перед ней в резиновых тапках сейчас. Опустив голову вниз, я даже проконтролировал этот момент. — Спасибо, но шнурков у меня нет. — Наклонись и завязывай, — твёрдо сказала хирург. — Условно. Кажется, это всё направлено на проверку моей спины. После такой нагрузки в центрифуге я не знал, как моя поясница отреагирует на такие наклоны. — Хорошо, — ответил я и присел на одно колено. — Я сказала, наклонись, Сергей, а не приседай, — ухмыльнулась Белла Георгиевна. Ну и настырная же тётка! Делать нечего — будем стоять в позе испугавшегося страуса. Нагнулся я медленно, поскольку ждал определённого болевого отзыва своей спины. Моментально вспотел от волнения. — Вот так, — сказала Белла, когда я занял требуемую позицию. Боль отсутствовала. Я спокойно стоял, не чувствуя и доли того дискомфорта, который я ощутил после вылетов с кубинцами. — Знаете, Родин. Я редко отступаю от своих принципов. Конечно! Своего мужа с лётной работы на истребителях списала, когда он ещё имел второй глаз. — Вас я тоже проверила досконально, с пристрастием и должным образом, — продолжила Белла, встав из-за стола и прохаживаясь передо мной. Я видел только её белоснежные туфли и ноги в таких же светлых колготках. — Отправила вас на центрифугу и попросила слегка повысить вам нагрузку. Вот… согласен я с Хрековым! Дал он ей точную характеристику при нашем разговоре. А стоять уже не так уж и просто. И не в спине дело. У меня ноги затекли от такого напряжения. Ещё немного, и она мне припишет растяжение подколенных связок. — И вы это выдержали. Но это не определяющий компонент вашего допуска. Ваш рентген оставляет некоторые сомнения, — сказала Белла, и я начал уже расстраиваться. — Разгибайтесь. Выпрямившись, я потряс напряжёнными ногами. Подошёл ближе к столу, где уже сидела хирургу. — Сомнения? В чём сомнения? — спросил я. — В вашей пригодности, — ответила Белла и протянула мне историю болезни. — Если и есть вопросы… то не у меня. Через минуту Белла Георгиевна заполнила мою медицинскую книжку и поставила свою подпись на заветной фразе «Годен к лётной работе без ограничений». — Спасибо, доктор. — Не стоит. Если бы был хоть один шанс зацепиться, я бы его использовала. До свидания, Сергей Родин, — улыбнулась хирург и протянула мне книжку. — Всего доброго! Ещё раз большой привет от бывшего 236го полка генералу Хрекову, — сказал я, направляясь к двери, пока Белла Георгиевна не передумала. — Ага. Ему ещё вечером мне придётся за кое-что ответить, — подмигнула мне хирург. Что за женщина эта Белла! Самый яркий пример того, какие женщины всё же, загадочные создания. В палате я узнал, что Иван Фёдорович поторопился радоваться прохождению ВЛК. Оказывается, хирург, который осматривала Швабрина, слегка «забылась» и не отправила Ваню на крутящийся аттракцион. — Похоже, это та самая хозяйка помады? — намекнул я Фёдоровичу, когда встретился с ним в палате. — Родин, не вздумай кому-то рассказать. Анонимность, ты же помнишь? — шепнул мне Швабрин. — Конечно! — улыбнулся я. — Завтра пойдёшь? — Жду вызова на сегодня. Меня на комиссии сегодня отчитали так, что я уже про поступление хотел забыть. У тебя как прошло? Я рассказал ему о своей процедуре и как меня Белла Георгиевна окончательно пропустила. Швабрин был рад, что ему не придётся в одиночку дальше выдерживать вступительные испытания. — Борян, вроде, хороший парень, — сказал я, но Ваня отчего-то засомневался. — Нудный он, Серёга. Сомневается постоянно. Есть информация, что он парень «не простой». Кто-то его тянет на завод работать после окончания школы. — Возможно, и так. Какая разница? Здесь нет определённого количества мест для поступления. Сколько нужно, всех возьмут, — сказал я, прикладываясь на кровать. В палату вернулся Боря, светившийся от радости. На лице написано, что он либо в спортлото выиграл, либо ВЛК прошёл. — Всё, мужики. Я годен, — сказал Борян и получил от нас поздравления. — Слушай, Чуриков, а ты, как оказался здесь? Ну, на поступлении, — спросил у него Фёдорович. Боря рассказал, что всегда мечтал, верил… в общем, как и все мы, спал и видел себя в испытателях. Однако Фёдорович не унимался и допытывал его об истинной причине поступления. — Заграница, звания досрочно получал, летал на нескольких типах самолётов. Ты можешь и так пойти на завод работать испытателем, — сказал Ваня. — Не может, — поправил я Фёдоровича. — Ну, смотря как договориться, — улыбнулся Ваня. И тут Борян замолчал, отвернувшись в сторону. Ох, и не зря Швабрин напирал на него. Вызывал он нужную реакцию у нашего соседа. Значит, не такой уж и простой этот капитан Чуриков. Пытать мы Борю больше не стали, поскольку всех интересовал ближайший теоретический экзамен.