— Ну как? Пойдём с нами? — радостно спросил он, на что получил лишь фырканье и отворот-поворот. Озадаченный и хмурый, Марик вернулся ко мне. Чтобы снова занять свой пост на газетке. — Что скажешь? — спросил я, ожидая какую-то отмазку от Барсова. — Не заморачивайся, — отмахнулся он. — Я на них посмотрел — вообще не наш с тобой вариант. Некрасивые… — Походу, ты не Делон, а Луи де Фюнес, — отметил я и повёл Марика к нам в общагу. Растерял своё обаяние наш красавец. Так может совсем неженатым остаться. На следующий день я совершил долгий беспосадочный перелёт до каспийской столицы. Далее поезд, и вот он родной город. В этот январский день он был по-настоящему зимним. Большие сугробы, едва очищенные тротуары и огромное количество детей на замёрзшем льду. Ребятня выбирала для своих хоккейных баталий лужу побольше. Некоторые подражали Харламову, Михайлову и Петрову, а другие предпочитали обыкновенные салазки. Это приспособление я ещё застал в своём детстве. Деревянная платформа с прибитыми коньками и подложенной небольшой подушкой или свёрнутым маленьким одеяльцем, чтобы сидеть на коленках. К этому транспорту ещё идут в комплекте два больших металлических прута-палки с заострёнными концами. Словно на лыжах ты отталкиваешься и кружишься на льду таким образом. Проводить так можно целый день, пока тебя домой не загонят. Мне везло — у меня не было того, кто прерывал мои катания на салазках. Реакция бабушки на мой приезд была ожидаемой. Распереживалась она, что не смогла должным образом подготовиться. — Ну что ж ты весточку не прислал? Я бы хоть приготовила что-нибудь поесть, — расстроилась баб Надя, выставляя передо мной сковородку с жареной картошкой и маринованным лучком. — Бабуль, ну и этого хватит. Не есть же сюда приехал, — улыбнулся я, взяв немного салатика из свежей морковки. Помимо этих блюд, бабушка ограничилась консервами, соленьями разных овощей и ещё несколькими блюдами. Вот так не подготовилась к моему приезду бабуля. Не представляю, что было бы на столе, если б она знала о моём приезде. Бабушка молча смотрела на меня, периодически утираясь белым фартуком. А я решил, что как поем, схожу к деду на могилу. — Зачем в первый день? Отдохни и выспись. На войне, поди и спать не всегда получалось, — сказала бабушка и рванула к зазвонившему телефону. Из коридора послышался радостный голос. — Костенька, здесь он! Как знал, что и ты будешь тут. Сейчас позову к телефону, — сказала бабуля и крикнула мне, чтобы я подошёл к аппарату. Взяв трубку, я услышал голос Бардина. Приятно, что один из моих близких друзей здесь, и мы можем пообщаться. — Да, конечно. Только мне кое-куда сходить нужно будет, а потом пересечёмся, — ответил мне Костя. — Родителям помогать будешь? — Зачем? На собеседование пойду в гарнизон. Отец обещал провести меня, чтобы я пообщался о дальнейшей службе, — чувствовал я, как улыбается мой друг. — Здорово, — сказал я, но у самого было не меньшее желание оказаться на его месте. — Ну а ты тоже не расслабляйся. Со мной пойдёшь? — спросил Костян. — Отец и насчёт тебя договорится. — Шутишь? Новый год прошёл, слишком уже поздно для подарков. — Ты главное — с мыслями соберись. Там мужики серьёзные. Могут и вопросы из аэродинамики задать. — Может, тогда не надо — не подготовившись? Сам лучше сходи. — Отставить разговоры. Завтра идём с тобой в школу испытателей. Глава 5 Утром я заранее подошёл к дому Бардиных, в ожидании их выхода. Командирский УАЗик уже стоял у входа, пуская белые клубы выхлопных газов. Мороз был сегодня очень суровым. Минус 30 на термометре при небольшом ветре превращались в адскую пытку. Но ради возможности пообщаться с элитой ВВС и попробовать убедить их в своей пригодности к поступлению, можно и потерпеть. После пары минут ожидания и ощущения обморожения кончиков пальцев на ногах, я решил, что подождать можно и в подъезде. Открыв дверь, я тут же столкнулся с отцом Кости. Одет Георгий Харитонович был в кожаные лётные штаны и тёмно-синюю ДСку. Среднего роста, плотное телосложение, фуражка, надетая с правым креном и суровый командирский прищур — очень брутально выглядел командир смешанного авиационного полка. — Доброе утро, Георгий Харитонович! — громко поздоровался я, и старший Бардин слегка скривился. — Здорово, Сергей, — пожал он мне руку. — Не кричи, а то вчера праздник был, — сказал командир, у которого явно болела голова. Сзади шёл Костян и он тут же бросил обниматься ко мне. За год, мой однокашник совсем не изменился. Зато, в отличие от меня, он был одет в парадную шинель и явно шёл предметно разговаривать о своём будущем. — Эм… не подскажете какой? — спросил я, при этом перебирая в голове все известные авиационные праздники. Вспомнил только про 22 января — день авиации ПВО, но этого праздника в Союзе ещё не было. — Ой, было бы что пригубить, а праздник всегда найдётся, — сказал Георгий Харитонович, когда я приобнялся по-дружески с его сыном. — День службы авиационного вооружения, кажется, был. Давайте в машину, а то сегодня прохладно на улице. Присев на заднее сиденье, УАЗик рванул с места по заснеженной дороге. Городок уже просыпался несмотря на непроглядную темень. Дети шли в школу, а толпы военных и гражданских устремлялись к автобусам, увозящим их через несколько КПП к местам службы. Пропускной режим весьма серьёзный. Не делают скидку даже на командира одной из частей, коим является Георгий Харитонович. Нас с Костей попросили только показать удостоверение личности. — А ты чего не по форме? — шепнул мне Бардин. — Встречают по одёжке, не помнишь разве? — Да откуда у меня форма⁈ В отпуск только вчера приехал. Твой звонок был, как снег на голову, — ответил я. — Вот-вот! Снега в этом году море, — кивал на переднем сиденье Георгий Харитонович. — Как вообще служба, Сергей? — Всё хорошо. В отпуск выбрался наконец-то. — Отпуск — это здорово, — сказал Бардин-старший. — Я слышал, что «за речкой» был. На какой базе? — Баграм и Шинданд. Одну посадку даже в Кандагаре сделал, — сказал я, вспомнив недавний вынужденный заход на этот аэродром. — Солидно. Получается, в самый разгар попал? — повернулся ко мне Георгий Харитонович. — Не скрою — повоевать пришлось, — ответил я. — Ничего. На наш век ещё хватит мясорубок, — сказал полковник, открыв дверь УАЗика, когда мы подъехали на центральное КПП. — Сейчас. Звонок сделаю один. Командир полка пошёл в здание, а я разглядывал главные ворота Испытательного центра ВВС. На створках эмблемы центра и большой плакат с официальным названием этого уникального гарнизона. При въезде на территорию гарнизона пока ещё пусто. Во Владимирске значительно позже станет модно ставить памятники на разную тематику. В основном все они так или иначе будут связаны с авиацией. В моё время здесь стоял ракетоносец Ту-16. — Так, мальчики, отсюда пойдёте пешком, — сказал Георгий Харитонович. — Рано вам ещё разъезжать на моём УАЗике, поняли? — Ага, — вместе сказали я и Костя и стали выбираться из кабины. — Сергей, на секунду, — позвал меня Бардин-старший — Слушаю, — быстро подошёл я к передней двери с пассажирской стороны. — Костя покажет тебе, куда идти. Сразу скажу, в деле поступления в школу испытателей кумовство роли не играет. Разговаривай, просись, но не думай, что они легко согласятся тебя взять, понял? — сказал Георгий Харитонович, пожал мне руку и уехал в другую сторону. На КПП про нас уже знали и спокойно пропустили. Теперь предстояло дойти до здания школы. По пути встречалось множество строений, начиная от многоэтажных казарм и заканчивая клубом с буфетом на первом этаже. — О, космонавт! — указал на памятник Костя. Перед клубом стоял МиГ-21, а рядом под высокой елью скульптура лётчика в высотном костюме с гермошлемом в руке. — Неа. Это простой лётчик «весёлого», — улыбнулся я, перепрыгивая сугроб. — Что ещё за «весёлый»? — удивился Костян. Пришлось ему вкратце рассказать некоторую Афганскую терминологию. Видимо, в Венгрии в Южной группе войск такими понятиями не оперируют. — Кстати, а ты чего в такой форме? Как будто представляться пришёл, — спросил я, когда мы проходили здание, с которого шёл приятный запах печёных булочек и пирожков. В окне можно было увидеть, как в этом здании всё чисто и белоснежно. За столами сидят лётчики в опрятных комбинезонах и спокойно завтракают. На столах шоколад, варенье и красивая сервировка. Однозначно это та самая реактивная столовая. — Как тебе сказать. Я решил быть ближе к возможности поступить в школу испытателей. Отец сказал, что опыта у меня мало, но здесь я буду на виду и освою ещё один тип истребителя.