– Егор, я так решила, – закрыв глаза, говорит она. Глубоко вздыхает. Затем смотрит прямо. – Так будет лучше для тебя. И для меня тоже. – Лучше? Лучше?! Неожиданно замолкаю. Я ее теряю! Произношу тихо, но уверенно: – Если дело все-таки в мох родителях, Аврора, я готов за нас бороться. Она отрицательно качает головой: – Не надо. Возникает напряженная звенящая тишина. И тут до меня доходит, Аврора просто не любит меня! Пусть прямо скажет, я должен знать наверняка. – Ты так и не смогла меня полюбить? – сухо задаю вопрос. – Так? Она не отвечает, медленно закрывает дверь. А меня охватывает безмерное отчаяние! – Аврора! Не отдаляйся от меня! Слышишь?! Но она убегает. Стою истуканом у ворот, головой в них упираюсь: – Аврора! Как так получилось? Зачем, почему ушла?! Аврора! Аврора! Не наказывай меня! …Сижу в машине и не уезжаю. Знаю, если уеду – ее потеряю. Темнеет. В машине холодно, а я не замечаю. И не желаю замечать. В окне ее комнаты свет не горит. Лязгает металлическая калитка, и к машине идет дед. Садится на сидение рядом, смотрит на меня. Прокашливается: – Что между вами произошло? Я не отвечаю. – Я жду! Нехотя произношу: – Зачем вам? – Раз я здесь, значит, нужно, – бурчит дед. – Ну? Медленно, без особого желания, начинаю рассказывать обо всем, что произошло с момента приезда родителей. Эмоции рвутся наружу, и к концу я уже не в состоянии сдерживать себя. – Значит, твои родители против, -произносит дед. – Что намерен делать? – Прежде всего, я хочу вернуть Аврору. Не могу без нее. Потом буду с родителями решать… – Она не будет с тобой сейчас говорить, я ее знаю. Дай ей время подумать, расставить все по местам. Если будешь давить, идти на пролом, она еще больше закроется и отдалится. Уезжай. – говорит и поправляет себя. – Сейчас уезжай. – Иван Анатольевич, вы от меня избавится хотите? – ощетиниваюсь я. – Хотел бы – избавился… Можешь мне верить или не верить, но хочу сказать: я считаю тебя подходящим мужем для Авроры. Я невольно перестаю дышать. Поворачиваюсь к деду. Он ободряюще хлопает меня по плечу. Затем выходит из машины и идет к дому. А я с неохотой признаю, он прав. Скрепя сердце завожу двигатель. Еще раз кидаю взгляд на окно Авроры, надеясь увидеть ее. Но нет. Она меня видеть не желает. Давлю на газ, срываю автомобиль с места и, рвя сердце на части, быстро уезжаю. Глава 25. Два дня проходят: мучительных, изматывающих для меня. Хочется позвонить Авроре, но каждый раз останавливаю себя. Нельзя. Пока нельзя. Но все же связываюсь с ее опекуном. Может быть, она поговорит со мной… – Здравствуйте, Лидия Васильевна. – Здравствуй, Егор. Молчим. – Скажите, как Аврора? Она вздыхает: – Не очень. А как ты, Егор? – Мне плохо. Не могу без нее. Опять молчание. Спрашиваю о том, что меня гложет: – Лидия Васильевна, в чем причина, почему она от меня ушла? Она горько усмехается: – Я бы сказала, потому что она любит тебя. Вспыхиваю в одно мгновение от негодования: – Когда любят, не уходят! – Не уходят – отпускают. Аврора отпустила тебя. – Но… – Егор, послушай… Я, сдерживая боль, замолкаю. – Аврора была в тот день в офисе, когда приехали твои родители, и все слышала. Она не хочет, чтобы ты метался и страдал, пытаясь выбрать. Аврора сама потеряла родителей в раннем возрасте и понимает, каково это. Не хочет рушить твою семью, твою жизнь. Всего, что тебе дорого, не хочет лишать. Подумай об этом, Егор. Возможно, это мудрое решение и прими его, как дар от нее. – Не думал, что вы против наших отношений! – Я не против. Но если от отношений нет счастья, только неприятности, то стоят ли они того? – Вы не правы. – Возможно. Но над моими словами подумай. На этом мы завершаем разговор. После него злюсь, думаю, потом снова злюсь, страдаю. По-моему, принятое решение буквально выстрадано мной. Зато чувствую себя спокойнее, свободнее, что ли. Проходят еще сутки, просто даю время матери восстановиться, а потом… В день выписки мамы прихожу к ней в палату. Сижу, жду доктора и отца. Их присутствие тоже необходимо. Мама с тревогой смотрит на меня. – Егор, сынок, что происходит? – спрашивает она. – Все, как всегда, – отвечаю машинально. – Егор, я же вижу, на тебе лица нет. Эти дни ты сам не свой, – не унимается мама. Я горько усмехаюсь, и смотрю на нее. – У тебя грустные глаза, – замечает она. Вижу, ей не все равно. Эх, мама! Если бы ты только тогда – в тот самый день – меня поняла! Все было бы сейчас по-другому, иначе… Входит отец, целует жену в щеку, дарит цветы. Идиллия, твою мать, после всего, что между ними было… Появляется доктор, встаю, приветствую и пожимаю ему руку. – Анатолий Ефремович, зашли попрощаться? – спрашивает с улыбкой мама. Но на самом деле его позвал я. Доктор должен подстраховать на случай, если маме станет плохо. Ведь с родителями мне предстоит тяжелый разговор. – Не только. Анатолий Ефремович здесь по моей просьбе, – говорю я. Голос твердый, уверенный – показывающий, что я решительно настроен. – Присядьте, нам предстоит разговор. Родители переглядываются. Мама присаживается первой, отец хмурится и садится следом. Берет за руку маму, она на него смотрит, затем на меня.