Другие студенты улучшили программу Джек, и вскоре программа превратилась в небольшой, но быстро развивающийся проект с открытым кодом под названием «перекон» – от «переконструирование». Криш отдал «перекон» своим студентам из Саскатуна, они передали ее инженерам из Икалуита, и вскоре Джек начала получать патчи от людей из самых странных, неизвестных ей мест в Азиатском Союзе и Бразильских Штатах. Тогда Джек не пыталась уничтожить систему патентов, поскольку была безумно влюблена в Криша и все остальное ее практически не интересовало. Впрочем, она не относилась к любви так же серьезно, как те из ее однокурсников, кто говорил об отношениях и браке. Она считала романтику еще одним биологическим процессом – продуктом химических и электрических сигналов в мозгу, реакцией на сигналы из внешнего мира. Если она была безумно счастлива с Кришем, если ей постоянно хотелось заниматься сексом с ним, пока его не было рядом, – значит это было просто связано с активной работой вентральной тегментальной областью[6] мозга и нейронов проводящих путей. Криш испытывал те же чувства по отношению к Джек. Даже когда он уезжал преподавать в Саскатун на целый квартал, они каждый день разговаривали. Затем они перешли на другой уровень: они основали анонимный сайт, посвященный практическим способам перевода препаратов в общественное достояние. Это были самые эмоционально напряженные отношения в жизни Джек. 5 июля 2144 г. Механизм ввода данных в Йеллоунайфе привел к отправке запроса в расположенную в Берне базу данных о молекулах. Требовалось найти несколько специфических последовательностей в одном поле данных. Через сто шестьдесят миллисекунд по запросу был выдан набор ссылок. Данные в Йеллоунайфе вводил биоробот по имени Мед, который только что видел, как человек умер от функциональной недостаточности органов. Три дня назад этот человек поступил в реанимационное отделение почти в коматозном состоянии. До того он пять дней подряд занимался только тем, что красил свою квартиру – не ел, пил лишь крошечными глотками и выходил из дома только для того, чтобы купить еще краски. Нейроны в его среднем мозге теряли дофаминовые рецепторы по хорошо знакомой схеме, характерной для зависимости. Такую схему можно было наблюдать у для тех, кто много лет принимает героин или играет в азартные игры. Никто и никогда не видел, чтобы она развивалась в ответ на неделю малярных работ. Вот почему Мед вела поиск молекул, которые обнаружила в крови этого человека. Они идеально совпадали с составом запатентованного лекарства под названием «закьюити», однако этому инструктору по сноуборду такой препарат был не по карману. Наверное, он купил его на улице, а это означало, что кто-то идеально скопировал «закьюити». Мед убрала со лба белокурый локон и наклонила свой изящный, покрытый мышцами корпус над столом. Ее сделали похожей на человека, ее лицо – копия лица женщины, чье изображение инженер по биотканям лицензировал из старой базы данных Фейсбука. Хотя формально Мед была неотличима от давно умершей женщины, она обладала стандартной внешностью «симпатичной белой девушки», по которой большинство людей распознавало роботов. Под ее бледной кожей находился эндоскелет из карбонового сплава, оплетенный кабелями и схемами: их заметили бы любые сенсоры, улавливающие волны невидимого спектра. Мед закрыла сеанс связи с Берном, навела встроенные антенны на пылинки больницы и отправила свой отчет о молекуле. Отец «маляра» должен был приехать из Калгари через несколько часов, и тогда какому-то врачу придется объяснять ему, почему его сын умер от «пристрастия к покраске». Еще одна причина, по которой Мед предпочитала исследования. Меньше человеческих драм. Пока Мед возвращалась в свой офис, данные, которые она только что сохранила в локальной сети, изучил замаскированный алгоритм распознавания последовательностей. Он поступил в сеть вместе с вирусом-трояном органов правопорядка, и его видели только те, кто его активировал. Алгоритм пометил несколько строк в сообщении Мед, открыл его до того, как его успели отправить персоналу больницы, а затем записал вместо текста сообщения какую-то тарабарщину. 6 июля 2144 г. Джек уже видела Тризеда голым, когда он впервые помылся, но никогда еще в течение нескольких часов подряд. Она уже начала привыкать к этому зрелищу. Сейчас она бросала взгляды то на экран своего компьютера, то на его тощий бок, торчавший из-под стеганого одеяла в ее комнатке, где он спал. Из мягкого кресла, в котором она сидела, можно было едва разглядеть очертания его бледной задницы. Но прямо сейчас ее более занимал поток данных, сверкавший у нее под пальцами. Новости были скверные. На этот раз ученые и масс-медиа сошлись во мнении – а именно в том, что в Калгари не менее ста человек погибли от осложнений, связанных с препаратами. Специалисты по зависимостям торопились проанализировать клинические случаи, но никто не упоминал о том, что виновником был скопированный «закьюити». Стоило одному неплохому специалисту по копированию внимательно взглянуть на ее препарат, как его происхождение стало бы вполне очевидным. Либо пока никому не было до этого дела, либо «Закси» замалчивала результаты. Если бы ее контактам в Зоне грозила опасность, они бы сообщили об этом: зашифрованное послание было бы спрятано в картинке и выложено на один из популярных форумов любителей кошек. Таких посланий пока не появилось. Это означало, что МКС никого еще не навестила. Или то, что после ее визита никто не выжил. Джек недолго смогла бы находиться в безопасности, но сейчас ей казалось, что у нее еще есть время все исправить. Если ее приблизительные подсчеты были верны, зависимость от «закьюити» возникала после всего лишь одной-двух доз – такое она наблюдала у скверных «клубных» наркотиков и немодифицированного кокаина. Джек понятия не имела, сколько людей купило пиратскую версию «закьюити», не говоря уже о том, сколько еще законно принимало его бета-версию. Но было ясно, что люди, склонные к зависимости, будут умирать до тех пор, пока кто-то не наступит на горло «Закси» и не заставит корпорацию признать, что ее новый усилитель эффективности ведет себя словно хреновый стимулятор XIX века. Проблема состояла в том, что она должна была опубликовать свои находки через кого-то другого – того, кто обладал правом копировать «закьюити». Кроме того, ей нужно было создать средство для борьбы с зависимостью – быстро, пока еще кто-то не погиб. Джек знала, какая именно лаборатория способна этим заняться: пиаром, копированием, срочным синтезом препарата-нейтрализатора «закьюити». Правда, шансов на успех было мало. В этой лаборатории она работала несколько десятков лет назад, и возможно, что там ее не встретят с распростертыми объятиями. И все же это была ее единственная надежда. Оставив Тризеда валяться на ее кровати, она направилась в кабину управления и проверила их координаты. Если повезет, то уже через сутки она будет ехать по шоссе на своей машине, с грузом, надежно упрятанным в багажнике. Это был ужасный план, но все же лучше того, из-за которого она так облажалась. Подлодка нащупывала себе путь по морю Бофорта. Его обнимала огромная цепь островов, края которых образовывали лабиринт Северо-Западного прохода. В качестве цели Джек выбрала довольно неприметный остров Ричардса. Погрузив все снаряжение на каяк, она могла бы пойти вдоль восточного побережья острова, добраться до широкого устья реки Маккензи, а там найти грузовой корабль, который дотащит ее на буксире до самой пристани Инувика. Она бросит Тризеда в городе и как можно быстрее поедет на юг, в лабораторию. Джек начала подыскивать место, где можно припарковать подлодку. Даже в разгар лета в океане еще оставались районы, в которых бледная вода была испещрена льдом от искореженных айсбергов и глетчеров. Белые, отражающие свет куски льда создавали хорошую маскировку и, кроме того, были набиты микроконтроллерами и мусорными пылинками, которые все еще откликались на запросы сети. Сигналы ее корабля в коротком диапазоне затеряются среди бормотания умирающих микрочипов и антенн. В трюме они с Тризедом положили остатки груза в эластичные и тонкие водонепроницаемые мешки. Таблетки и крошечные пузырьки были упакованы в яркие коробочки от духов и масел для ароматерапии, украшенные изображениями богов и богинь индуизма. Тризед уставился на одну из них – на ней красовался толстый, испещренный драгоценными камнями ухмыляющийся Ганеша с изогнутым хоботом. – Скорее, Тризед, – сказала Джек, теряя терпение. – Нам пора. – А можно я спрячусь вместе с кораблем? Все нужное я смогу напечатать. Буду держать все в чистоте и смотреть кино. – Слушай, ты мне нравишься, но так не пойдет. Я слишком плохо тебя знаю, чтобы доверить тебе мою подлодку. – Ты могла бы заблокировать навигационную систему. – А может, ты эксперт-криптограф, который, если нужно, сломает мою защиту за пять минут? – Она махнула рукой, показывая, что разговор окончен. – Разве я уже не сделал бы это, если бы мог? – Необязательно. – Джек невольно положила руку на рукоять ножа, который носила за поясом. Особая система управления рядом с клинком активировала ее периметр. – Закрой мешки и помоги мне подготовить каяк. Может, если Тризед будет занят делом, он не станет просить, чтобы она доверяла ему больше, чем ей хотелось доверять людям – и самой себе в том числе. Когда они всплыли на поверхность, кабину управления залили лучи солнца. Джек взглянула туда, где всего три недели назад находилось пятно крови вора. Она взвалила на плечо один из мешков. Размеры и вес у него были такие же, как и у человека. Тризед уже стоял на палубе и с помощью нагревателей катализировал реакцию, которая заставит каяк развернуться и затвердеть. Мягкая гора прорезиненной ткани, казалось, вырастила внутри себя скелет и, в конце концов, приняла вид длинной, узкой лодки с двумя местами для пассажиров. Джек привязала свой мешок на корме и столкнула каяк в воду, в которой плавал лед, похожий на комки грязных, сворачивающихся сливок. В воде каяк еще больше растянулся, обретая окончательную форму. Он мог держать легкий и жесткий купол с отрицательной рефракцией – идеальный вариант для того, чтобы прятаться от спутников. Каяк будет сам двигаться вперед благодаря почти невидимому, похожему на воздушный змей парусу, который уже развернулся над их головами. А через три дня весь корабль превратится в протеиновую пену и станет пищей для бактериальной экосистемы реки Маккензи. Закрепив купол, Джек и Тризед уселись на неудобные места в каяке. Включился парус; его система вносила микроизменения в натяжение тросов, чтобы корабль сохранял устойчивость. Если ветер не стихнет, они пойдут с хорошей скоростью. Джек надела очки-дисплей, чтобы в последний раз осмотреть свои системы безопасности. Затем она с помощью появившегося перед ней меню получила доступ к управлению подлодкой. Кивком головы Джек погрузила подлодку под грязным, зазубренным айсбергом, который протянул свои огромные пальцы на десять метров под поверхностью воды. Дешевые электронагреватели делали каяк пригодным для жизни, но вряд ли уютным. Джек, откинув капюшон парки, с тревогой вглядывалась в даль, ожидая, когда покажутся сотни островков, поросших кустарником и соснами. Эти островки являлись границей между морем Бофорта и устьем реки. Периметр Джек начал принимать обрывочные пакеты данных с кораблей, которых она еще не видела. На дисплее очков она заметила крошечный флаг над одним из тех кораблей, сеть которых была полностью открыта. Корабль выглядел потенциально дружелюбным. Джек покопалась в его папках и отправила нескольким учетным записям тщательно сформулированный запрос. Многие суденышки предлагали свои услуги по буксировке по реке Маккензи и до города – это был обычный арктический бизнес и полулегальная местная традиция. Корабль с открытой сетью окликнул ее – по крайней мере, человек с именем КанадаДаг2120 открыл защищенный канал связи и предложил ей буксирный трос в обмен на двадцать ампул «виве» по пятьсот миллиграммов. Возможно, местный. Здесь, на севере, люди еще называли себя канадцами. Заметано – отправила она ему сообщение и изменила курс, чтобы незаметно подойти к кораблю КанадыДага2120 и подцепить трос с вольфрамовыми жилами, который он, по его словам, разворачивал для нее. Теперь она четко видела тусклый силуэт его серо-голубой баржи с гибридным двигателем. Сейчас она шла быстро, на бензине. Когда они сблизились с баржой, в поле зрения появились и другие корабли, некоторые с высокими штабелями грузовых контейнеров. Все они шли по самой глубокой воде по направлению к Маккензи. Часть устья представляла собой просто болото между островами, и в воде бурлил красно-коричневый ил. Когда до троса оставалось пятьсот метров, он начал подавать сигналы ее периметру. Джек передала его координаты парусу, выбрав курс в опасной близости от полицейского катера на подводных крыльях, раскрашенных в зеленый, красный и синий – цвета Зоны Свободной Торговли. Видеодатчики катера не обнаружат ее невидимый маленький каяк, но полиция может засечь данные, которыми она обменивалась с тросом. Обычно она выстреливала куски мусорного трафика, маскируя пакеты с настоящими данными, но волна слишком тщательно анонимизированной информации от заурядного торгового корабля показалась бы еще более подозрительной. Джек вырубила сеть и выключила передатчик с дальним радиусом действия. Ей придется все делать вручную. Они смогут найти кабель: для этого она просто экстраполирует данные о его последнем местонахождении, учитывая курс и скорость самого корабля. Корабль уже можно было разглядеть невооруженным взглядом, хотя его частично закрывал похожий на насекомое полицейский катер в кричащих цветах Зоны. Очки-дисплей Джек беззвучно болтали сами с собой по своему закольцованному интерфейсу, не посылая никаких сигналов за пределы устройства. Трос должен был находиться справа от носа каяка. – Тризед, затаись, – прорычала она, натягивая на руки усиленные водонепроницаемые перчатки. Она оторвала кусочек купола – такой, чтобы в отверстие пролезло ее туловище. Воздух уколол ее лицо холодными иголками, пробрался под капюшон. Вода была гладкой, серой, с отделкой из коричневой грязи устья реки. Наконец Джек увидела блестящий наконечник троса, прорезавший крошечную волну. В тот же момент появились сигналы передатчика ближнего радиуса действия: трос и корабль установили между собой безопасную связь. Джек полностью высунулась из купола, схватила трос и вставила его в буксировочный разъем каяка. Затем, извернувшись, она перерезала тросы паруса и почувствовала легкий прилив облегчения. Без этого куска ткани над головой обнаружить ее будет еще сложнее. Она быстро нырнула под купол и едва не пнула сжавшегося в комок Тризеда по пути к переднему сиденью. Как бы ни складывались обстоятельства, за «виве» ей всегда удавалось нанять буксир. Даже если ее таблетки и убивали людей в Калгари, то здесь она, по крайней мере, продлит на несколько лет жизнь какого-то моряка, подумала Джек. Они прибыли в доки, превратили мешки с препаратами в рюкзаки и бросили каяк в кучу других биоразлагаемых предметов, которая медленно вращалась среди пенистой воды под заброшенным пирсом. Тризед с мешком на спине молча пошел за ней к кафе, в котором ждал КанадаДаг2120. – Когда все закончится, могу отвезти тебя на вокзал, – сказала Джек, стараясь говорить как можно дружелюбнее. – Самое оно, если нужно исчезнуть. – Мне некуда идти. – Ну, я куплю тебе билет куда захочешь. Никаких проблем. – Я хочу остаться с тобой. Джек никак не могла объяснить ему все причины, по которым это не могло произойти. Она перевела взгляд на переулок между ярко раскрашенными, жилыми зданиями. Их гидравлические подъемники относились к периоду столетней давности, когда весь город стоял на вечной мерзлоте. Там стояла ее машина – в гараже под безумным, запутанным узлом водотеплопроводов, которые когда-то соединялись между собой, словно мостки, построенные психопатом. По этим нагретым трубам над твердой замерзшей землей двигались отходы, вода и электричество города. Большинство водотеплопроводов уже снесли, однако защитники памятников старины объявили этот кусок достопримечательностью, своего рода памятником доантропоценной эпохи. – Извини, Тризед, но с собой я тебя взять не могу. Куда бы ты хотел отправиться? В Ванкувер? Йеллоунайф? Анкоридж? – Она назвала три города – достаточно большие, чтобы в них можно было затеряться. – Если в самом деле разбираешься в двигателях, то наверняка найдешь где-нибудь работу. Он нахмурился. – Где? Кто наймет человека без опыта? Работу я найду только в том случае, если снова попаду в рабство. – Неправда. – Она попыталась придумать примеры, которые подтверждали бы ее слова, но ей ничего не пришло в голову. Впереди вывеска кафе гласила: «Горячий эспрессо и свежие лепешки». КанадаДаг2120 оказался здоровым малым в ярко-оранжевой вязаной шапке. Он сидел за столом на потрепанном диванчике, сжимая обеими руками стакан с дымящимся латте. Джек сердечно обняла его, засунула «виве» в боковой карман его парки и, разыгрывая спектакль для камер слежения, делала вид, что они – лучшие друзья. Тризед взял немного еды и кофеина. Затем они направились к ее машине – беззаботно, попивая латте и передавая друг другу промасленный пакет с лепешками. Через несколько минут за ними пошли два бота. Судя по их прочным панцирям, Джек предположила, что они – полицейские или военные. Зеленые знаки отличия на их груди явно указывали на то, что они служат по кабальному контракту с Зоной. Один из них заговорил: голос выходил из решетки в виде рта в его безголовой груди. – Я – представитель сил правопорядка Слаг. Вы прибыли на лодке сегодня? Вопросы о твоих перемещениях от любого такого «представителя» не сулили ничего хорошего. Джек по-прежнему шагала расслабленно, невозмутимо. – Нет, на самом деле я как раз забираю свою машину. Я могу вам чем-нибудь помочь?