— Мама! — хором воскликнули близнецы. Однако порадоваться найденному решению они не успели: их захлестнуло чувством вины. — Не припомню, когда в последний раз разговаривала с мамой, — сказала Алекс. — Я тоже, — кивнул Коннер. — Она, наверное, с ума сходит. — Мы были так заняты спасением сказочного мира, что даже не связывались с ней и не узнавали, как дела дома. — Люди мы, может, и хорошие, а вот дети — ужасные, — вздохнул Коннер. — Захочет она нам помочь или нет, всё равно нужно зайти домой, чтобы она знала, что мы живы, — сказала Алекс. — Будем надеяться, она пойдёт нам навстречу. Итак, близнецы договорились. Коннер собрал свои рассказы в папку, и ребята отправились к выходу из парка. Алекс шла за братом, но не понимала, куда он шагает. — Эй, ты куда? — спросила она. — Домой. — Но дом там. — Нет, он раньше там был, — объяснил Коннер. — Мы с мамой переехали к Бобу после их свадьбы, забыла? Алекс ещё сильнее ощутила вину: она была так оторвана от прежней жизни, что даже не знала, где теперь живёт её собственная семья. Когда она думала о маме и отчиме, ей представлялось, что они живут в съёмном доме, в котором они поселились после смерти папы. Пожалуй, Другой мир всё же изменился. — Я самая плохая дочь на свете, — сказала Алекс. — Веселья дома будет мало, да? — Ага, — кивнул Коннер. — Мама сильно расстроится, когда нас увидит, и я её не виню. Ребята дошли до конца парка, и Коннер неожиданно остановился. — Ты ничего не забыла? — спросил он сестру. — Чего? — удивилась Алекс. Коннер смерил её взглядом с ног до головы, словно это было очевидно. — Алекс, ты одета как Зубная фея, — фыркнул он. — Нельзя разгуливать в таком виде по району. — Ой, точно! Секунду. Быстро крутанувшись вокруг своей оси, Алекс превратила своё сверкающее платье и туфельки в футболку, джинсы и кроссовки. — Я уже забыла, как удобно в одежде Другого мира, — призналась она. — Ты снова похожа на себя, — заметил Коннер. — А теперь идём, чем быстрее это сделаем, тем лучше. Ребята зашагали по улицам района в сторону Сикамор-драйв. Солнце уже встало, и Алекс разглядывала залитые светом дома. Она обрадовалась, что мама с Бобом живут в таком приятном на вид районе. Алекс и без подсказки Коннера поняла, какой дом принадлежит их семье: перед ним были разбиты клумбы с мамиными любимыми розами. — Надеюсь, мы застанем их дома, — сказал Коннер. — Обычно они в это время уходят на утреннюю смену или возвращаются с ночной. Близнецы прошли по извилистой подъездной дорожке к дому и постучали в дверь. Через пару минут она открылась. На пороге стоял их отчим Боб, всё ещё в пижаме и с чашкой кофе в руках. Глаза у него были припухшие — видимо, он только что проснулся. Доктор поморгал несколько раз, чтобы убедиться, что зрение его не обманывает и это действительно Алекс и Коннер. — Доброе утро, Боб, — радостно сказала Алекс. — Я так рада тебя видеть! Боб потёр глаза и почесал затылок, будто сомневался, что проснулся. — Э… привет, — пробормотал он. — Вот так сюрприз. — Мама дома? — спросил Коннер. — Нам надо с ней поговорить. — Да, она наверху, на работу собирается. Ох, и обрадуется она вам… Шарлотта, к тебе гости! — крикнул он. Близнецы услышали, как открылось окно над крыльцом. Подняв головы, они увидели маму, которая смотрела на них со второго этажа. Она уже надела свою голубую больничную униформу. На лице у неё отразились разные эмоции: сперва шок при виде детей, затем облегчение, что они живы, радость от того, что они наконец-то вернулись домой, но потом все эти чувства сменил гнев. — Привет, мам, — виновато протянули близнецы. — В дом. Сейчас же! — рявкнула Шарлотта и захлопнула окно. Коннер сглотнул. — Пошло-поехало. И не успели Алекс с Коннером опомниться, как уже сидели на диване в гостиной, а их мама, вне себя от гнева, мерила шагами комнату. Шарлотта была так расстроена, что не могла даже найти слов, чтобы отругать детей. Боб уселся в кресло рядом с близнецами и осторожно выглядывал из-за чашки кофе, опасаясь за их безопасность. — Новый дом красивый, — открыла рот Алекс. — Мне очень нравится, как вы обставили… — Молчать, — приказала Шарлотта. — Вы хоть представляете, каково мне пришлось? Да я чуть с ума не сошла от беспокойства, я ночами не спала! — Мам, нам правда очень жаль, — сказал Коннер. — Мы не хотели, чтобы ты беспокоилась… — Замолчи, говорить буду я, — отрезала Шарлотта. — Вы знаете, каково это, когда идёшь в магазин за продуктами, а тебя спрашивают «Как поживают ваши дети?», а ты и сама понятия не имеешь? А каково сообщать в школьное управление «Мои дети перевелись в другую школу», при этом не имея никаких документов о переводе? Вы хоть подумали, каково мне, когда я неделями не получаю от вас новостей, кроме «Извини, что не ответили, мам, нам с драконом надо было сражаться» или «Нам пора, мам, на замок напала армия»? Шарлотта сверлила взглядом близнецов, будто ждала ответа на свои вопросы, но те молчали, потому что не знали: позволено им говорить или же мама сделала театральную паузу для пущего эффекта. — Я искренне надеюсь, что ваши будущие дети будут проявлять к вам больше уважения, чем вы ко мне, — продолжала Шарлотта. — Потому что не знать, живы или нет твои дети в другом мире, — хуже всего на свете. Это хуже, чем сражения с колдуньями, драконами и армиями, вместе взятыми, попомните моё слово! Шарлотте на глаза навернулись слёзы, и она отвела взгляд, чтобы промокнуть их бумажным платочком. Чувство вины, которое близнецы испытывали до встречи с мамой, не шло ни в какое сравнение с тем, что они ощутили сейчас. Им так сдавило грудь, что казалось, они вот-вот взорвутся. — Мам, мы не нарочно тебе не звонили, — сказала Алекс. — Мы объясним, если ты позволишь. В сказочном мире случилось кое-что ужасное, и нам нужна твоя помощь… — Да плевать мне, что там случилось! Там постоянно что-то случается! Но семья должна быть для вас на первом месте! Мы с папой так вас воспитывали, и я думала, что вы это понимаете! — Да, ты права, — сказал Коннер. — Но жизни стольких людей в опасности, и… — А о своей жизни вы подумали? — перебила его Шарлотта. — Вы с тринадцати лет постоянно спасаете других, а о себе вообще не думаете. Вы хоть знаете, какой сегодня день? Алекс и Коннер переглянулись, но оба не знали, о чём говорит мама. Мысленно они быстренько пробежались по списку всевозможных праздников и особых событий, но так ничего и не вспомнили. — Сегодня годовщина вашей с Бобом свадьбы? — попробовал угадать Коннер. Шарлотта выглядела как никогда расстроенной. — Нет, сегодня вам исполнилось пятнадцать, — сказала она. Близнецы были потрясены. Как они могли забыть о собственном дне рождения? Наконец всё сказанное мамой обрело для них смысл. Они были так заняты спасением других, что напрочь забыли о себе. Шарлотта бросила взгляд на часы и схватила свою сумочку и ключи от машины с гвоздика у двери. — Мне пора на работу. Вы оба под домашним арестом. Коннер посмотрел на Алекс и спросил: — Погоди, мама ещё может нас наказывать? — Ещё как могу! Идите наверх в свои комнаты и сидите там, пока я не вернусь домой. — А у меня вообще есть тут своя комната? — уточнила Алекс. Шарлотту задел её вопрос. — Конечно есть. Когда я вернусь, мы устроим милый семейный ужин и отпразднуем ваш день рождения. — Мам, спасибо, но у нас время поджимает, — возразила Алекс. — Александра Бейли, это меньшее, что вы можете для меня сделать, — отрезала Шарлотта. — А после того как мы спокойно поужинаем по-семейному и обсудим обычные семейные дела, мы поговорим о том, с чем вам нужно помочь, но только после! Коннер, покажи, пожалуйста, сестре её комнату. Шарлотта уехала на работу, Алекс и Коннер подавленно молчали. Они испытывали целый вихрь эмоций: чувство вины, стыд, разочарование, тревогу — и не знали, на чём сосредоточиться. Боб попытался разрядить обстановку, но даже он был смущён и растерян. — Что ж… — проговорил он. — С днём рождения?.. Глава 3