Шана высморкалась. — Должно быть, после моего ухода, — сказала она, неубежденная. — Хотите кофе? Растворимого. — Конечно, спасибо. Она оставила сигарету в пепельнице и поднялась. Налила в кастрюльку воды и поставила на газ. Взяла с полки две кофейные кружки. — Спасибо, что навели порядок. Вы не обязаны были это делать. — Надо было чем-то занять руки, — сказала я, не упомянув, что занимала их не только этим. Пока мы ждали, когда закипит вода, Шана достала банку растворимого кофе и ложки. Она еще раз затянулась сигаретой и выпустила дым к потолку. Я чувствовала, как он окружает меня вуалью. Придется снова вымыть голову и переодеться. Шана сказала — Я до сих пор думаю, что Бэйли убил ее. — Почему бы он это сделал? — Почему бы кто-нибудь другой? — Ну, я не знаю, но из того, что я слышала, он был ее единственным другом. Она помотала головой. Ее волосы до сих пор были мокрыми, разделенные на длинные пряди, которые намочили ее футболку. — Боже, я это ненавижу. Иногда я думаю, что бы с ней могло быть. Я никогда не была ей настоящей матерью, в обыденном смысле, но мы были близки. Больше как сестры. — Я видела ее фотографии в школьном ежегоднике. Она была красивая. — Но это не принесло ей счастья. Иногда я думаю, что ее внешность была причиной ее проблем. — Вы знаете, с кем она встречалась? Шана покачала головой. — Я не знала, что она беременнна, пока не услышала отчет коронера. Я знала, что она бегает из дома по вечерам, но понятия не имела, куда она ходит. И что мне было делать, заколотить дверь гвоздями? Невозможно контролировать ребенка в этом возрасте. Мы всегда были близки. Я думала, что так и остается. Если у нее были неприятности, она всегда могла прийти ко мне. Я бы сделала все для нее. — Я слышала, что она пыталась выяснить, кто ее отец. Шана взглянула на меня с изумлением, потом скрыла свое удивление, занявшись делом. Она потушила сигарету, подошла к плите, взяла прихватку и передвинула кастрюльку без всякой необходимости. — Где вы это слышалаи? — От Бэйли. Я разговоривала с ним вчера в тюрьме. Вы ей никогда не говорили, кто был ее отцом? — Нет. — Почему? — Мы с ним заключили соглашение много лет назад, и я выполняла свою часть. Я могла бы нарушить слово и сказать ей, но не видела, зачем это нужно. — Она спрашивала? — Может, она и упоминала об этом, но особенно не настаивала на ответе. И я об этом не думала. — Бэйли думал, что она вышла на его след. Это возможно? — Зачем ей это делать, когда у нее была я? — Может быть, она хотела признания, а может быть, ей нужна была помощь. — Потому что она была беременна? — Возможно. Как я понимаю, она тогда только что получила подтверждение, но должна была подозревать раньше, если у нее была задержка. Зачем же еще было ехать аж в Ломпок, чтобы сделать тест? — Понятия не имею. — Что если она нашла его? Как бы он реагировал? — Она его не нашла. Он бы мне сказал. — Если только он не хотел скрыть это от вас. — К чему вы ведете? — Кто-то убил ее. — Ну, это не он, — она повысила голос, ее лицо покраснело. — Это могло произойти случайно. Он мог быть расстроен или рассержен. — Ради Бога, это была его дочь! Семнадцатилетняя девочка? Он бы никогда такого не сделал. Он хороший человек. Принц. — Если он такой хороший, почему не взял на себе ответственность за ребенка? — Потому что не мог. Это было невозможно. В любом случае, он что-то сделал. Он посылал деньги. До сих пор присылает. Это все, о чем я когда-либо просила. — Шана, мне нужно знать, кто он. — Это не ваше дело. Это ничье дело, кроме него и меня. — Почему такая секретность? Ну, он женат. Так что? — Я не говорила, что он женат. Это вы сказали. Я не хочу об этом говорить. Он тут совершенно ни при чем, так что оставим это. Еще раз спросите о нем, и я вас вышвырну за порог. — Как насчет денег Бэйли? Она что-нибудь говорила об этом? — Каких денег? Я внимательно посмотрела на нее. — Тэп сказал мне, что у них с Бэйли была заначка, о которой никто не знал. Они попросили Джин хранить ее, пока они выйдут из тюрьмы. Больше о ней никто не слышал. — Я не знаю ни о каких деньгах. — Как насчет Джин? Вы не замечали, чтобы она тратила больше, чем зарабатывала? — Никогда не замечала. Если бы у нее были деньги, она бы не стала жить вот так. — Когда ее убили, вы жили здесь? — У нас была квартира в паре кварталов отсюда, но она была не лучше. Мы еще немного поговорили, но я больше не смогла извлечь никакой информации. Я вернулась в свою комнату в шесть часов, не став умнее, чем была, когда ее покидала. Напечатала отчет, усложняя язык, чтобы замаскировать тот факт, что я немногого добилась. 12 В этот вечер я ела ранний ужин вместе с Фаулерами. Ори должна была есть через определенные интервалы, чтобы держать в норме уровень сахара в крови. Энн приготовила тушеное мясо с салатом и французским хлебом, все очень вкусное. У Ройса были проблемы с едой. Болезнь подорвала его аппетит, вместе с силами, и какое-то глубоко скрытое нетерпение мешало ему переносить любые мероприятия по любому случаю. Я не могла себе представить, каково это, расти рядом с таким человеком. Он был резок до грубости, кроме случаев, когда упоминалось имя Бэйли, и тогда ударялся в сентиментальность, которую не пытался скрывать. Энн не особенно реагировала на факт, что Бэйли был предпочитаемым ребенком, но у нее была целая жизнь, чтобы к этому привыкнуть. Ори, желая убедиться, что болезнь Ройса не затмит ее собственную, ковырялась в еде, не жалуясь, но громко вздыхая. Было очевидно, что ей «нездоровится», и отказ Ройса от расспросов о ее здоровье заставлял ее удвоить усилия. Я постаралась сделаться незаметной и отвлечься от темы их разговора, так, чтобы сконцентрироваться на игре между ними. В детстве у меня почти не было опыта жизни в семье, и обычно меня застает врасплох наблюдение за ней с близкого расстояния. Люди говорят о «неблагополучных» семьях; я никогда не видела других.