Цепляясь за ограду, я двинулась вправо, по узкой тропинке, окружавшей владение. Дойдя до угла, я свернула и пошла вдоль ограды, отделявшей соседей. Улица впереди была тупиком, с только одним домом в поле зрения. Насколько я могла судить, это был единственный во Флорал Бич фешенебельный район. Я подошла к дому спереди и позвонила. Повернулась и посмотрела на улицу. Здесь, наверху, солнце беспощадно било по кустам чапарраля. Океан виднелся, наверное, в полукилометре. Я позвонила еще раз, но было ясно, что никого нет дома. Что теперь? Меня донимало слово «Святилище». Я думала, что имелась в виду церковь, но была еще одна возможность. Горячие ванны у минеральных источников все имели подобные названия. Может быть, настало время нанести еще один визит Дюннам. 23 Парковка у минеральных источников была пустой, за исключением двух рабочих грузовичков, один из компании, обслуживающей бассейны, в другом, пикапе с высокими бортами, лежали садовые инструменты. Я подошла к зданию с задней стороны, так же, как во время своего первого визита. В вестибюле стояла тишина, и никого не было за стойкой. Может быть, все ушли на похороны Тэпа. Я взглянула на расписание. На вторую половину дня пятницы ничего не намечалось. Я была не против разнюхать что-нибудь, но опасалась нарваться на Элву Дюнн. Я заглянула в коридор, надеясь увидеть лестницу, которая привела бы меня в холл этажом выше. Вокруг никого не было. Ну, ребята, и что же мне было делать? Я небрежно скользнула за стойку. К стойке справа была прикреплена карта всех горячих ванн на холме. Извилистыми линиями обозначались тропинки между ними. Я проследила «Мир», «Безмятежность», «Успокоение» и «Спокойствие». Ну и местечко. «Святилище» было маленькой, двухместной ванной, расположенной в дальнем углу. Согласно расписанию, никто не был записан в «Святилище» ни на среду днем, ни позже. Я пролистала на неделю раньше. Ничего. Я предположила, что рандеву Шаны было назначено не на два часа дня, а на два часа ночи, и нигде официально не зафиксировано. Я быстро проверила ящики, но не нашла ничего особенного. Картонная коробка с надписью «Стол находок» содержала серебряный браслет, пластмассовую расческу, связку ключей от машины и авторучку. Я проверила отделения для бумаг слева и решила осмотреть все еще раз. К связке потерянных ключей была прикреплена большая металлическая буква Т. Шанины. Я услышала быстрые шаги позади стойки. Открыла дверь и повернулась, будто только что вошла. Появились Элва и Джо Дюнны. Лицо Элвы при виде меня вытянулось. Я вытащила из сумки открытку. Кажется, доктор Дюнн сразу узнал, что это такое. Он похлопал жену по руке и пробормотал что-то, наверное, заверяя, что уладит все дела со мной. Она прошла в маленький боковой офис. Он взял меня за локоть и вывел за дверь. На самом деле, я не хотела идти в этом направлении. — Это плохая идея, — бормотал он мне в левое ухо. Он до сих пор держал мою руку, ведя меня в сторону парковки. — Я думала, вы сегодня работаете в клинике в Лос-Анджелесе. — Мне стоило большого труда отговорить миссис Дюнн подавать на вас заявление, — сказал он ни с того, ни с сего. Или это должно было быть угрозой? — Пусть она это сделает. Причем, до того, как заживут мои костяшки. А потом дадим копам взглянуть на это. — Я закатала рукав, чтобы стал виден узор из синяков, оставленных ракеткой миссис Дюнн. Убрала руку и показала доктору открытку. — Хотите поговорить об этом? — Что это? — О, да ладно. Это открытка, которую вы послали Шане Тимберлейк. Он помотал головой. — Никогда в жизни этого не видел. — Простите, доктор, но вы гоните пургу. Вы написали ей на прошлой неделе, когда были в Лос-Анджелесе. Вы должны были слышать об аресте Бэйли и решили, что вам двоим нужно поговорить. Что за проблема? Не могли вы просто взять телефон и позвонить своей возлюбленной? — Пожалуйста, говорите тише. Когда мы дошли до парковки, он оглянулся на здание. Я проследила его взгляд и увидела в окне его жену, глядящую на нас. Она увидела, что мы ее заметили, и отошла. Доктор Дюнн открыл дверцу моей машины, как будто приглашая меня сесть. Его манеры были беспокойными, а взгляд возвращался к зданию позади нас. Я представила себе миссис Дюнн, ползущую на животе между кустов, с ножом в зубах. — Моя жена — пароноидальный шизофреник. Она буйная. — Я бы сказала! Ну и что? — Она ведет всю документацию. Если бы она обнаружила, что я звонил Шане, она бы… я даже не знаю, что бы она сделала. — Могу догадаться. Может, она ревновала вас к Джин и затянула ремень вокруг ее шеи. Его румяное лицо порозовело, как будто изнутри зажглась лампочка. На лбу выступила испарина. — Она бы никогда такого не сделала. — Он достал из кармана носовой платок и вытер лицо. — А что бы она сделала? — Она не имеет к этому никакого отношения. — Тогда, в чем же дело? Где Шана? — Мы должны были встретиться здесь, ночью в среду. Я опоздал. Она не пришла, или уже уехала. Я с ней не говорил, так что не знаю, где она. — Вы встречались с ней прямо здесь? — Мой голос даже пискнул от недоверия. — Элва принимает снотворное каждую ночь. Она никогда не просыпается. — Насколько вам известно, — сказала я ядовито. — Я так понимаю, что ваш роман продолжается? Он заколебался. — Я бы не назвал это романом. Мы не были сексуально близки много лет. Шана — прекрасная женщина. Я ценю ее общество. Мы с ней друзья. — Да, конечно. Я осуществляю всю свою дружбу глубокой ночью. — Пожалуйста. Я умоляю вас. Садитесь в машину и уезжайте. Элва захочет знать каждое слово, которое мы говорили. — Скажите ей, что мы говорили о смерти Ори Фаулер. Он уставился на меня. — Ори умерла? — О, да. Сегодня утором она получила то, что, возможно, было уколом пенициллина. Она отправилась на небеса сразу после этого. Некоторое время он не говорил ни слова. Его лицо выражало скорее убежденность, чем отрицание. — При каких обстоятельствах это произошло? Я быстро обрисовала утренние события. — У Элвы есть доступ к пенициллину? Он резко повернулся и зашагал к зданию. Я не собиралась так просто отпускать его. — Вы были отцом Джин Тимберлейк, не так ли? — Это кончено. Она мертва. В любом случае, вы этого не докажате, так что, какая разница? — Она знала, кто вы, когда просила об аборте? Он покачал головой, продолжая идти. Я поспешила за ним. — Вы не сказали ей правду? Вы даже не предложили помочь? — Я не хочу об этом говорить, — сказал он, глотая слова. — Но могу поспорить, вы знаете, с кем она встречалась. — Зачем разрушать многообещающую карьеру? — Чья-то карьера значит больше, чем ее жизнь? Он дошел до двери и вошел в здание. Я раздумывала, не пойти ли за ним, но не нашла достаточной причины. Повернулась и направилась к машине. Оглянувшись через плечо, я опять увидела у окна миссис Дюнн, с непонятным выражением лица. Не знаю, достигли ли ее ушей мои слова, и мне не было до этого дела. Пусть сами разбираются. Насчет доктора я не волновалась, он сумеет о себе позаботиться. Беспокоила меня Шана. Если она не приходила в среду ночью, откуда взялись ее ключи? А если пришла на встречу, как планировалось, куда же она подевалась? Я поехала в мотель. Берт стоял за стойкой. Миссис Эмма и миссис Мод взяли на себя ответственность за гостиную Фаулеров. Они стояли плечом к плечу, полные пожилые дамы, одна в фиолетовом джерси, другая — в сиреневом. Энн отдыхает, сказали они. Они решились перенести кровать Ори в комнату Ройса. Гостиная вернулась к старому расположению мебели и безделушек. Она казалась огромной, при отсутствии госпитальной кровати, с ее рычагами и перилами. Столик с лекарствами забрала полиция. Ничего бы не могло искоренить Ори более эффективно. Прибыла Максин. Она казалась слегка озадаченной тем, что находится здесь и ей не надо убирать. — Я приготовлю чай, — пробормотала она, когда я вошла. Мы все разговаривали, как в библиотеке. Я обнаружила, что подражаю тону, который они все использовали — приторному, заботливому, назойливо-материнскому. Вообще-то, я поняла, что в подобных ситуациях это было полезно. Миссис Мод собиралась принести мне небольшой ланч, но я возразила. — Мне нужно кое-что сделать. Возможно, меня какое-то время не будет. — Ничего, все в порядке, — сказала миссис Эмма, похлопав меня по руке. — Мы здесь обо всем позаботимся, так что не волнуйтесь. И если захотите поесть позже, мы можем приготовить. — Спасибо. — Мы все обменялись печальными улыбками. Их были более искренними, чем моя, но должна сказать, что смерть Ори вызывала раздражающее чувство у меня в животе. Почему ее убили? Что она могла знать? Я не могла понять, как ее смерть связана со смертью Джин Тимберлейк. На пороге появился Берт и посмотрел на меня. — Вас к телефону. Это тот парень, адвокат. — Клемсон? Отлично. Я возьму трубку на кухне. Можно это сделать?