— Помогаешь?! Ави остановился в паре шагов от мусульман, невысоко подняв руки. — Помогаю. Вы ещё не совершили ничего непоправимого. Бомба в реке, так что… концы в воду. Отделаетесь штрафом от дорожной инспекции и пойдёте по домам. Никто не умрёт. — Ты, курва, умрёшь! — выпалил Булут, но лишь словами: на спуск всё-таки не нажал. Ави сохранял спокойствие. Ветер усилился, подхватил его волосы: вместе с чуть разведёнными руками, открытыми ладонями, это сделало парня похожим на Иисуса. Малик удивился, что ему пришёл на ум именно Иисус. — Никто не умрёт. — твёрдо повторил Ави. — Никто. Ребята, я прекрасно вас понимаю. Самому не за что любить эту страну, да и вообще людей. У вас тяжёлая жизнь. Она у всех тяжёлая: жизнь поимеет каждого, особенно в Республике. С вами поступают несправедливо. Но это не повод убивать! Убивая, вы добьётесь лишь одного: все страдания мусульман в Республике станут справедливыми. Это уже будет месть. «Как в семнадцатом веке» — подумалось Малику. Он вспомнил руины Белграда, куда ездил на экскурсию школьником. В словах Ави был смысл — как, впрочем, и во всех словах Булута, которые Малик слышал за последний месяц. Недавно юноше казалось, что проповедях он нашёл столь желанный ответ, однако на деле лишь запутался пуще прежнего. Сильнее всего хотелось домой. Вопрос только, где у Малика теперь дом. В съёмной однушке Булута? Или в родной булгарской деревне? Или в другой стране — там, где с идеями газавата всё как-то более однозначно? Меньше всего хотелось, чтобы домом стала тюрьма — но к тому всё и шло, пока приближалась машина полиции, а Булут продолжал размахивать пистолетом. — Полиция, Булут! Легавые! Слышишь?! — заверещал Ибрагим. — Слышу! Стволы на месте? — У меня нет. — сказал Малик и сразу об этом пожалел. Булут достал где-то четыре старых советских пистолета, но перед терактом выдал их только Зарифу с Ибрагимом. Лучше бы так и оставалось, но теперь брат всучил Малику оружие. Юноша слабо представлял, как им пользоваться, и учиться не хотел. Небольшой кусок железа в руке казался куда более тяжёлым, чем весил на самом деле. — За мной! Булут схватил Ави за ворот и потащил к пешеходному переходу: тот не сопротивлялся. Остальные последовали за главарём, ещё не представляя, что он задумал. Зато Ави знал всё прекрасно, но совсем этому не радовался. Конечно, бомба уже не взорвётся. Но до парня наконец дошло: его план по спасению Малика не очень-то хорош. Возможно, он даже был непростительно плох для человека, способного заглядывать в чужие головы, а следовательно — заранее понять, что представляет собой Булут. Да, силы далеко не всегда работали так, как хотелось, если вообще работали: это не магический шар. Но чёрт возьми — стоило получше разобраться в возможностях Алисы! Хотя было ли на это время? Едва ли. Бессмысленные сомнения. Оставалось действовать по обстановке, и прямо сейчас Ави счёл разумным просто дать ей развиваться. О да, он мог оказать сопротивление. Ещё как мог. Смог бы и раньше, а уж при помощи Алисы… Уберечь Малика — вот задача. Он мог погибнуть в схватке на набережной. Полиция тоже может его застрелить. Нет-нет-нет, никаких резких движений. Нужно увести друга отсюда. Хоть своими ногами, хоть благодаря Алисе, но увести! Булут волок Ави через проезжую часть: уже загорелся красный, водители начали сигналить — но прекратили, увидев в руках мусульманина пистолет. На другой стороне дороги, возле перехода, стояло инвалидное кресло: скрючившаяся на нём жирная старуха внимательно наблюдала за сценой. Ави вдруг понял, что видит каргу не впервые — просто прежде не обращал внимания. Наверняка никто больше её не замечает. Как и ту девочку в лёгком платье. Но ведь надпись на зеркале видел Малик?.. Странно. Не сходится. Но к чёрту — не время для таких размышлений. Булут направлялся к магазинчику на углу: силы говорили Ави о том однозначно. Чокнутый радикал одновременно слишком хочет устроить теракт и слишком испугался сирен: вместо среагировавших на аварию инспекторов представил себе броневик, полный спецназа. Поэтому… — Булут, это глупо. — Заткнись! — Захват заложников — это глупо. Ещё хуже бомбы. О брате подумай! Не впуты… Булут не поинтересовался, откуда Ави знает план — только врезал ему по рёбрам, оборвав фразу. Что ж: плевать на Булута, как и на двух его друзей. Пусть этих правоверных придурков закроют за железную дверь или перестреляют, как бродячих собак. Волновала лишь судьба Малика, и вот тут идиотский план Булута играл Ави на руку. Ведь через витрину продуктового магазина Ави видел красную дверь. Ведущую, может, на склад или в административную каморку — не важно. Главное, что она была красной. Глава 8 Людей внутри оказалось немного. За кассой сидел немолодой, почти уже старый мужик: полный, с лысиной и очень пышными усами. Он было вскочил со стула, но Зариф остановил его, пригрозив пистолетом. Крепкий парень в спортивном костюме с начёсом сразу же смекнул, что происходит — он поднял руки и призвал всех не сопротивляться. Хотя парочка, единственные оставшиеся посетители, явно и не планировала: субтильный паренёк с серьгой в ухе перепугался пуще своей подружки, одетой в яркое пальто. Пока Ибрагим по приказу главаря выталкивал их к витрине — «чтобы снайперы не стреляли», Булут швырнул Ави в проход между полками. Тот упал и теперь пытался отыскать под стеллажом слетевшие очки. Булут направил на него пистолет, хоть прежде это и не очень работало. — Ну, курва, объясни-ка мне... Ты откуда всё знаешь? Малик рассказал, да?.. Малик! Ты ему всё рассказал?! — Да я ниче… — Ничего он не говорил. — Так откуда ты, сука, узнал?! Ави наконец нашёл очки и криво водрузил их на разбитый нос: одна из дужек погнулась. Не без труда сел, оперевшись на полку с консервами. Снова показал раскрытые ладони. — Ты вряд ли мне поверишь, если начну объяснять. Слушай, Булут, ты только что совершил тяжкое преступление — это уже плохо, но пока не конец. Пока это не убийство и не взрыв. Можешь сесть лет так на семь и строить тюремный джихад, но о брате подумай! — Не убийство? Вот тебя-то я… — Не стоит пытаться меня убить. — Это ещё почему? — Ты расстроишь Алису. Пока Булут пытался переварить это абсурдное заявление, Ави перевёл взгляд на Малика. — Зачем тебе всё это? Ты же не джихадист. Ты даже не особый мусульманин, мы с тобой пиво пили. Мы сами чудом не погибли в метро. Одумайся! Ещё не по… — Пиво пил? — Булут так возмутился, словно всерьёз ожидал от не особо религиозного брата соблюдения правил ислама. — Вот тогда ты ему и рассказал, да? — Я не говорил!.. Клянусь! Я не говорил!!! — Так откуда он, курва, узнал?! Отвечай, скотина! Да вы… вы же сговорились. Сговорились, кровь псиная. Вы испортили бомбу! Поэтому она не взорвалась! Это он тебя уговорил? Он?! Следовало отдать должное Булуту: хотя всё пошло не по плану и он откровенно разбушевался, сжимавшая пистолет рука совсем не дрожала. А вот у Малика колени затряслись. На улице выла уже не одинокая сирена: множество, на разные лады и не в такт. Всё плотнее сверкали красно-синие огни. — Малик ни при чём. Успокойся. Ни на что я его не уговаривал. Никто не портил твою бомбу. — Да?! А какого хера она не сработала? — Алиса не позволила. Ави лень было придумывать какую-нибудь ложь в ответ. Для объяснений всё равно не время и не место, никому они не нужны. Он пытался решить, стоит сейчас тянуть время — или же наоборот, торопиться. Полицейские подтягивались к магазину, и долго горе-террористы тут не продержатся: наверняка сделают какую-то глупость и сгинут почём зря. Вместе с Маликом. А то и с самим Ави, что ещё печальнее. С другой стороны, лишнее время позволило бы лучше разобраться, чем Алиса способна помочь. Ави чувствовал себя гораздо сильнее прежнего. Возникло ощущение непостижного могущества — словно он сейчас и воду в вино обратит, только не знает, как именно это делается. Присутствие Алисы усилилось. В какие-то мгновения Ави казалось, будто она сидит сзади, касается ладонями его плеч. А иногда — будто Алиса легонько шевелит пальцами внутри черепа. — Что будем делать? Вопрос Зарифа вышел своевременным: перед магазином уже образовалось оцепление. Фары светили через витрину, мешая рассмотреть происходящее снаружи — но там мелькало много теней. Булут растерялся. Дальше идеи «захватить заложников» план он не продумывал: об этом догадался Малик и это точно знал Ави. — Ну. Они это… переговорщика должны прислать, вот. Предъявим требования! — А какие у нас требования? — поинтересовался Ибрагим. — Да не знаю! Эта… журналистов, вот! Пусть журналистов приведут! — И что ты им скажешь? — снова подал голос Ави. Пожалуй, напрасно. Крик застрял у Малика где-то в груди, так и не родившись, но зато он успел ударить Булута по руке: пуля прошла мимо. Почти мгновенно раздался ещё один выстрел, но прозвучал он совсем иначе. Булут рухнул: половины головы у него больше не было. Кровь забрызгала ряды разноцветных упаковок, пакетов и банок, кусок мозга вывалился из разбитой черепной коробки. Малику показалось, будто он в оцепенении смотрел на это целый час, прежде чем обернуться — на деле, конечно, и доли секунды не прошло. Сначала Малик увидел две чёрные глазницы — дуло обреза, и лишь затем — чёрные глаза сжимавшего оружие кассира. Толстяк оказался на удивление проворен. Он развернулся быстрее, чем Зариф успел прицелиться — «бах», и мусульманин рухнул, опрокинув стойку с газетами.