Парочка куда-то пропала, а Ибрагим боролся с набросившимся на него здоровяком в спортивном костюме. Боролся без особого успеха, пока не сумел прижать оружие к животу противника и пару раз нажать на спуск. Спортсмен сразу обмяк и безвольно придавил Ибрагима к полу. Малик наконец закричал — или, по крайней мере, ему так показалось. Несмотря на ошалевшее лицо, действовал кассир удивительно хладнокровно. Он переломил обрез: гильзы звякнули об напольную плитку. Коробка выпала из-под прилавка, патроны рассыпались, но парочку толстяк ухитрился загрести ладонью и вставить в стволы. Щёлк. Не успел он только выбрать между двумя террористами: Малик вышел из ступора прежде. Юноша не считал выстрелы и почти не целился — просто жал на спуск, пока кассир не рухнул за прилавок, скрывшись из виду. «Теперь я убийца» — мелькнуло в голове. — Ибрагим! Ибрагим! Но докричаться до Ибрагима было невозможно: совсем мозгов лишился, только от шока, а не от картечи. Выбравшись из-под трупа спортсмена, он зачем-то пополз к дверям. — Ибрагим! Не выходи! Без толку. Ибрагим протиснулся наружу, поднимаясь с колен: пистолет оставался в руке. За стеклом витрины как-то странно стемнело — речь не о сгустившейся ночи. Всё вокруг магазина покрылось равномерным, непроглядным мраком: как лапочка разливает вокруг свет, только наоборот. Выстрелы из тьмы прозвучали приглушённо, будто через мягкие стены. Выстрелов было много. Ибрагиму конец, это яснее ясного. — Зря ты его убил, Малик… Это плохо. Это проблема. Но я думаю, её ещё можно решить. Пойдём. — Что?.. — Пойдём, говорю. Ави кивнул на красную дверь, ведущую в какое-то техническое помещение. — Надо спешить, Малик. Сейчас мы… не совсем здесь. Не знаю, дело в пространстве или времени, но это ненадолго. Долго тянуть у меня… у Алисы… у нас не получится. Полиция вот-вот вломится. Пошли. Однако Малик его не слушал. Он склонился над телом Булута и, что особенно обеспокоило Ави, по-прежнему сжимал пистолет. Нехорошо. Последнее, что сейчас требовалось Малику — оружие в руках. — Надо уходить. Через красную дверь можно выйти, поверь мне. — Я никуда не пойду. — Тебе ни к чему сидеть за убийство. Ни к чему сидеть за всех этих придурков. — Придурков?! Ави сразу понял, что ляпнул лишнего — но слово не воробей. Потерянность во взгляде Малика сменилась злобой. — Они моего брата убили! — Я понимаю… брата, да. Но он стрелял первым. Он всех нас в это втянул. Неприятно такое говорить, но Булут сам виноват. А вот ты не виноват ни в чём. Ну… немного виноват. Ты же защищался: этот мужик убил бы вас всех. Малик, ты ещё можешь спастись. Идём со мной. Ты же не террорист. — Не террорист? А кто тогда? Это был не просто философский вопрос. Ави явственно ощутил перемену в друге: тот, конечно, не был террористом… не был до того, как брату снесли голову. Очень вероятно, что теперь Малик оказался за чертой. Очень возможно, что уже слишком поздно. Иногда всё в жизни меняется за одно мгновение — это Ави знал лучше многих. — Пойдём. — он шагнул к Малику, протянул руку. — Пошёл в жопу! — мусульманин поднял оружие. Хреновая ситуация. — Малик, только не стреляй в меня. Ничего хорошего не выйдет: мне придётся защищаться. Алисе придётся меня защитить. — Какой ещё Алисе? Ты ебанулся? — Ну… может быть. Это не худшее, что может случиться с человеком. Опусти пистолет. Пойдём. — Нет! Мрак на улице рассеивался, через него стали видны проблесковые маячки и силуэты людей: те двигались, словно под водой или в замедленной съёмке. Времени совсем не осталось. Вот-вот случится непоправимое… — Пойдём! — Нет! Ави решил, что может попытаться разоружить Малика. Да, наверняка у него получится… Но не получилось, потому что вспышка опередила мысленное усилие. Звука не было — как тогда, при взрыве в метро. Пистолет разорвался в руке Малика, затвор полетел назад вместе с обломками. Удар запрокинул голову мусульманина, будто бейсбольной битой врезали. — Курва! Ещё можно помочь?.. Ави упал на колени рядом с другом. — Нет, нет, нет… Курва, нет… Это не случайность, конечно — пистолет словно назад выстрелил. Ави догадывался, что нечто подобное и произойдёт — догадывался, но всё равно не был готов. Кажется, Малик ещё дышал: Ави попытался проверить пульс, как это показывают в кино, но ничего не нащупал. Руки запачкала кровь — это напомнило о детстве. Об аварии в горах. — Помоги! — Поздно. Мы сделали всё, что могли. Ави хотел оттащить Малика к красной двери, но даже с места сдвинуть не смог. И пожалуй, это уже действительно было бессмысленно. Люди в форме приближались, а ничего хорошего от встречи с ними Ави не ждал — как будто сам оказался виновен в случившемся. Хотя, наверное, и правда оказался. Плохой момент для сомнений. Ави пригнулся в надежде, что его не заметят, и юркнул к красной двери. *** Ави снова не понял, на какую улицу вывалился из двери. Судя по звуку сирен, недалеко. Какая разница? Опиатная дрянь уже отпускала, становилось паршиво. Это не ломка: это силы отвоёвывают себе привычное пространство в голове, заставляя всё болеть. Хорошо, что Ави с утра ничего не ел — иначе неизбежно заблевал бы тротуар. Трамвайная остановка с навесом и удобной скамейкой стояла в двух шагах, но Ави доковылял до неё с трудом, пару раз поскользнувшись и завязнув в сугробе. Холод не ощущался, однако это ненадолго. Впрочем, плевать… Ави чувствовал себя абсолютно опустошённым. Алиса что-то говорила, но словно очень издалека: её присутствие ослабло. Едва-едва разберёшь. — Ты его убила. — Я?.. Неправда. Меня нет на Этой Стороне. Я никого не убиваю. Легче от этих слов не сделалось. — Тогда выходит, я его убил… — Нет, сладкий. Твоего друга убил терроризм. Великое зло, губящее не только тех, против кого направлено. Эта мысль вдруг стала абсолютно ясна и предельно близка. Ави до сих пор почти не видел в мире добра, однако именно теперь познал суть зла. Быть может, ради подводки к такой мысли всё и случилось: даже много лет спустя Ави предстояло о том размышлять. — Ты говорила, что мы его спасём. — Мы сегодня спасли много людей. Но даже с моей помощью… не всё и не всегда получится. Если ты хочешь бороться с этим злом, нужно нечто помимо сил. — Что? — Мы не спасём всех вдвоём. Даже у Иисуса с его апостолами, увы, не получилось. Он был странным и был силён, однако… Мы должны помогать людям, которые сражаются со злом. Ты понимаешь, о чём я. Ага. Вот к чему всё пришло. Сначала речи об ответственности, затем — предложение выйти на фронт. Впрочем, Ави всё равно слабо представлял, как и ради чего вернётся к прежней жизни. Вряд ли она теперь могла стать прежней. Смешно: Ави никогда не любил свою страну. Но если подумать — нужно же что-то любить? Плеер остался в общаге, а жаль: музыка сейчас не помешала бы. Одна песня пришла на ум, и Ави стал негромко напевать её, чуть изменив под ситуацию. — Alice, do you think they'll blow the bomb? Мимо с грохотом проехал трамвай, следующий в депо. Сирены стихли. — Alice, do you think they'll try to break my balls? Ooh… Alice, should I build the wall? Алиса не спешила подпевать. Возможно, уже не слышала? Но Ави всё равно продолжал. — Alice, should I trust the government? Alice, will they put me in the firing line? Ooh… Is it just a waste of time?