А, будь что будет, выговориться сейчас просто необходимо. И Алекс для этого — самая подходящая кандидатура. Всхлипывая и время от времени прикладывая платок к глазам, она начала рассказывать. Все, с самого начала. Как неделю назад обнаружила ту злосчастную коробку, как, поддавшись уговорам, согласилась отправиться в Долину Тысячи радуг, как сегодня утром застала Рона в невменяемом состоянии с сигаретой в руках и, наконец, про ту самую неведомую ей Мэри… — Все можно простить, — всхлипывая, говорила она. — Даже этот проклятый торн. В конце концов, с ним можно бороться и, наверное, даже победить. Но чтобы какая-то вертихвостка… Я воспринимаю это как предательство, прощать которое вовсе не намерена. Алекс некоторое время смотрел на нее задумчивым взглядом, а потом тихо произнес: — Кэт… Вы наверняка догадываетесь, как я к вам отношусь. Нет-нет, не думайте, я прекрасно знаю, что рассчитывать мне не на что и, в лучшем случае, мы останемся всего лишь друзьями. Ведь мы друзья, не так ли? — Катя кивнула. — Так вот, позвольте на правах друга дать вам совет. Возвращайтесь обратно к жениху и попробуйте начать все сначала. Катя взглянула на Алекса с удивлением. Даже слезы сразу высохли. Такого совета она никак не ожидала. — Ведь по сути, — продолжал Алекс, — во всей этой ситуации есть и доля вашей вины. Да-да, именно так. Прекрасно зная о пристрастии жениха к торну, вы тем не менее бросаете его в одиночестве и отправляетесь на отдых куда-то за сотни километров, вместо того, чтобы находиться рядом с ним и поддержать, если потребуется… Извините, если я слишком прямолинеен. Катя задумалась. В словах Алекса была немалая толика правды, подобные мысли уже неоднократно приходили ей в голову, просто она гнала их прочь, не в силах признать очевидную истину. — А как же тогда быть с Мэри? — Катя снова ощетинилась, ругая себя за минутную слабость. Не-ет, вот этого она уж точно никогда не забудет. — Мэри… Мэри… — словно эхо, повторил Алекс, а потом вдруг широко улыбнулся. Это было так неожиданно и, на Катин взгляд, совершенно неуместно, что она чуть не задохнулась от возмущения. Да как он посмел! Я ему, можно сказать, всю душу открыла, а он… Насмехается?! Он… он… Ну, сейчас я тебе покажу! — Спокойно, — сказал Алекс. — Все далеко не так трагично, как вы себе представляете. Кажется, я знаю эту Мэри. — Вы?.. Вы… — Да, я, — кивнул Алекс. — И более того, даже догадываюсь, какие именно видения посетили вашего жениха сегодня утром. Катя проглотила ком в горле. — Хорошо, говорите, — она, наконец, справилась со своими чувствами. — Я вас внимательно слушаю. — Правильно ли я понял, что Рон — бывший пилот? Отправлен в отставку по медицинским соображениям… Все верно? Так вот, с большой долей вероятности можно утверждать, что под действием торна он заново переживал старт своего корабля из космопорта Лорелеи. Катя в удивлении подняла брови. — Откуда вы можете знать? — спросила она. — Это никому не известно, кроме самого Рона. И главное, какое отношение к космическому старту может иметь какая-то Мэри? — Самое непосредственное, — Алекс опять загадочно улыбался. — Мэри Фишер — диспетчер космопорта Лорелеи. Ну вот, так я и думала. Ясное дело, вертихвостка. Только с местом работы промашка вышла, не турагентство, а космопорт. — Ей слегка за пятьдесят, — продолжал Алекс, — замужем за начальником космопорта, мать троих детей и к тому же весит не менее девяноста килограммов. У Кати округлились глаза. — Но как же тогда… Почему… ничего не понимаю. — Немного терпения… Так вот, Мэри Фишер отличается редкостным педантизмом и занудством, требуя от всех пилотов неукоснительного соблюдения духа и буквы предстартового и стартового регламентов. Надоела всем… как горькая редиска. Я правильно сказал по-русски? — Хуже горькой редьки, — машинально поправила Катя. — Вот-вот. Пилоты сначала пытались как-то с ней бороться, но быстро поняли, что все их потуги совершенно бесполезны. Мэри, ощущая за спиной несокрушимую опору в лице мужа, оказалась твердой, как скала. И тогда наши ребята придумали, чем именно можно пробить эту броню… Алекс выдержал театральную паузу, снова ухмыльнулся и продолжил: — На каждом старте пилоты принялись распевать куплеты из одной крайне неприличной песенки. Ну просто до неприличия неприличной! Своеобразный заменитель знаменитого гагаринского «Поехали!». А припев этой песенки начинается так: О, Мэри, Мэри, Летим со мной к Венере… Господи, какая же я дура, подумала Катя. Ведь чувствовала, что с этой Мэри все не так просто. И тем не менее, из всех возможных вариантов выбрала самый что ни на есть негативный и упорно предпочитала даже не думать о возможности каких-либо других объяснений. Бедный Рон! Теперь я точно знаю — мечту о небе изгнать попросту невозможно. Она непременно вернется… тем или иным образом. Неожиданно заверещал зуммер вызова. Алекс коротко глянул на браслет коммуникатора на левом запястье, а затем быстрым движением прикоснулся к торчащей над ухом гарнитуре. — Алекс Маккуин на связи, — произнес он в пространство. — Да, да… понял. Вылетаю. — Что-то случилось? — спросила Катя. — Случилось, — сказал Алекс. — В Долине Тысячи радуг потерпел аварию автобус с туристами. Мне нужно быть там. Извините. У Кати оборвалось сердце. Рон… Она знала это совершенно точно. Господи, неужели… Она смотрела на Алекса расширившимися от ужаса глазами, не в силах вымолвить ни слова. Только губы беззвучно шептали: Рон… Рон… Алекс что-то говорил, встревоженно вглядываясь в ее лицо, но она ничего не слышала. В висках набатом стучало Рон… Рон… Рон… Катя очнулась лишь тогда, когда почувствовала, как Алекс схватил ее за плечи и несколько раз встряхнул. Она, наконец, обратила на него полубезумный взгляд и каким-то чужим, с хрипотцой, голосом произнесла: — Я должна быть там… Слышите, Алекс? Я должна быть там… — Но это никак невозможно, — растерянно ответил Алекс. — На месте аварии работают спасатели, медики… Никого постороннего туда просто не пропустят… — Вы не понимаете, Алекс. Это Рон… я знаю совершенно точно. Понимаете? Я чувствую… Он собирался в рейс этим утром… как раз тогда, когда мы расстались. Господи, как нелепо!.. Алекс, вы говорили, что мы друзья. Так помогите же! Мне совершенно необходимо быть там, рядом с ним… В Катиных глазах стояли слезы. Алекс угрюмо посматривал на нее из-под насупленных бровей. На скулах играли желваки. — Хорошо, — наконец, сказал он. — Только быстро. Времени у нас в обрез. Глава 4 Катер стремительно поглощал километр за километром. Алекс вел машину над непроходимыми джунглями Лорелеи, выжимая из двигателя все, на что тот был способен. Различить вблизи какие-то детали пейзажа не представлялось возможным, под днищем катера мелькал сплошной зеленый ковер, и только в стороне, немного поодаль, отчетливо просматривались возвышающиеся над растительным морем верхушки отдельно стоящих исполинских деревьев и ослепительно блестящие в лучах Маленькой Лоры зеркальные поверхности многочисленных озер и речек. Катя, поджав губы, молча смотрела на эту красоту, почти не замечая ее. Алекс тоже молчал, лишь иногда перебрасываясь короткими фразами с наземными службами и выслушивая инструкции, поступающие из штаба спасательной операции. Наконец, он оторвал взгляд от приборов и повернулся к своей спутнице. — К сожалению, никакой информации о личности пилота пока нет. Известно лишь, что над Долиной сегодня работали не менее десятка экскурсионных автобусов, принадлежащих трем различным фирмам. Катя не ответила. Алекс посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. Душевное состояние Катерины начинало внушать ему нешуточные опасения. — Кэт… не стоит расстраиваться раньше времени. — сказал он. — Ведь ничего определенного пока неизвестно. Может быть, это и не Рон вовсе… Катя медленно повернула голову. — Вы знаете, что именно там произошло? — Синдром Бергмана-Флетчера, — ответил Алекс и отвернулся. — Настиг пилота, когда автобус находился на высоте примерно трехсот метров… Кэт, успокойтесь, пока еще нет никаких подробностей катастрофы. С чего вы взяли, что это Рон? — Я знаю, — упрямо ответила Катя. Возразить на столь убийственный аргумент было нечего. Снова воцарилось безмолвие, нарушаемое лишь ровным гулом двигателя и тонким свистом воздуха за обтекателем кабины. Потом Алекс, не глядя на Катерину, начал говорить. — Сегодня утром пришла информация из наших лабораторий. Теперь «Celestial Food» придется весьма туго. Наконец-то мы сможем прижать их всерьез, а, в лучшем случае, и вообще прикрыть эту лавочку. Стопроцентно доказано, что убийственный синдром — порождение нашего Arbor fern. Вот уж воистину уникальное растение, просто неисчерпаемое на сюрпризы! Алекс говорил негромко, его голос едва перекрывал шум двигателя, но слова оказались столь весомы, что, похоже, сумели-таки достучаться до сознания Катерины. Она повернула голову и уставилась на своего спутника пристальным взглядом, явно ожидая продолжения. — Независимая экспертиза показала, что торн имеет свойство накапливаться в организме курильщика и в основном именно в мышечных тканях. Судя по всему, существует некая предельная концентрация, после которой синдром становится неизбежным. Образно говоря, критическая масса. К сожалению, конкретное значение этой величины установить практически невозможно, для каждого отдельного человека оно свое. Иными словами, один курильщик может употреблять торн годами, и с ним ничего особенного не случится. А другому хватит всего лишь пары сигарет. Так что никаких предсказаний и никаких рекомендаций. Алекс коротко глянул на Катерину, убедился в том, что полностью завладел ее вниманием, и продолжил: — Эти данные получены в наших лабораториях еще месяц назад. А теперь то, о чем стало известно буквально вчера. Оказалось, чтобы запустить механизм разрушения, нужен некий внешний фактор, своего рода взрыватель или, скажем, спусковой крючок. Детонатор. После достижения предельной концентрации торн словно дремлет и ждет своего часа, никак себя не проявляя в ожидании того самого постороннего воздействия. И как только на сцене появляется детонатор, взрыв следует незамедлительно. Главная трудность как раз в том, что до сих пор никак не удавалось определить, что же именно способно сыграть роль спускового механизма. Рассматривались самые разнообразные, порой просто экзотические варианты. Все впустую. И вот, наконец… Он снова взглянул на Катерину. Она сидела на месте второго пилота в напряженной позе и смотрела прямо перед собой. Однако, Алекс был убежден, что она не пропустила ни слова из его рассказа. — Это пыльца, — сказал он. — Да-да, та самая золотистая пыльца, что покрывает целые гектары в Долине Тысячи радуг. И которая ответственна за чарующее, воистину волшебное зрелище, которым мы с вами наслаждались накануне вечером. Человеку с предельной концентрацией торна в мышечных тканях достаточно сделать всего лишь один вдох пропитанного пыльцой воздуха, и готово — синдром Бергмана-Флетчера обеспечен. Последние слова Алекса произвели просто ошеломляющий эффект. Катерина смотрела на него огромными круглыми глазами, а уголки губ слегка подрагивали. Да она же в ужасе, подумал Алекс. — Что с вами, Кэт? — спросил он. — Вам плохо? Снова я вас напугал… Она отрицательно покачала головой. Впечатление создавалось такое, что слова комом застряли у нее в горле, она хочет и никак не может сказать что-то очень и очень важное, что-то такое, от чего зависит сама жизнь. Алекс встревоженно поглядывал в ожидании, когда же, наконец, ей удастся преодолеть спазм. — У вас есть медицинская повязка? — голос Катерины прозвучал глухо и еле различимо на фоне шумов.