Впрочем, скольжение по склону оказалось весьма коротким, всего через несколько мгновений он довольно чувствительно ударился пятками о какую-то преграду и остановился. — Мать твою, — прошипел он и тяжко завозился, пытаясь встать на ноги. Отчего-то никак не получалось, подошвы скользили по гладкой поверхности и упорно не желали за нее цепляться, разъезжаясь в разные стороны. — Что случилось? — раздался в наушниках голос капитана. — Тебе кто-то на ногу наступил? Из беспросветной тьмы вдруг выплыло ослепительное световое пятно, обежало помещение по кругу и уперлось в барахтающуюся на полу фигуру. — Упал, — сквозь зубы процедил Гюнтер, щурясь от яркого света и изо всех сил пытаясь собрать воедино непослушные ноги. — Предупреждать надо, мать твою… — А фонарь на лбу тебе для чего дан? Я что, нянька, чтобы напоминать о таких элементарных вещах? Сам сообразить не можешь? — Не могу, — злобно прошипел Гюнтер. — А тебе лишний раз напомнить, наверное, карма не позволяет? — Не успел, — хмыкнул Каттнер. — Уж больно ты у нас шустрый. Я только-только отвернулся, а ты уже здесь… Ладно, давай, собирай скорее свои ноги, и двинули дальше. И, кстати, о карме… Вот еще один бесплатный совет — включи, наконец, шипы на ботинках. Уверен, поможет… Гюнтер процедил сквозь зубы нечто невнятное, однако, совету, судя по всему, все же последовал. Поднявшись на ноги, он подошел к Каттнеру и принялся отряхиваться от налипшего снега, вовсю сияя ослепительной электрической звездой на шлеме. — Ну вот, так значительно лучше, — сказал капитан, окидывая фигуру напарника оценивающим взглядом. — Что ж, не будем терять времени. Он достал из кармана свою заветную черную пластину и уставился на нее так, словно увидел впервые. Гюнтер заглянул ему через плечо. К его немалому удивлению объемная карта города теперь отсутствовала напрочь. Вместо нее где-то в глубине под матовой темной поверхностью ритмично разгоралась и гасла неяркая бледно-розовая точка. — Это должно что-то означать? — спросил он. — Должно, — ответил капитан. — Я уже пытался втолковать тебе, что это вовсе не навигатор. — А что же тогда? — Что-то вроде радиопеленгатора. Помнишь увлекательную детскую игру в «горячо-холодно»? — Вы шутите, капитан? Какие здесь могут быть игры? Да и не помню я никаких игр. — Плохо, — покачал головой Каттнер. — Ты даже сам не понимаешь, насколько это плохо. Наверное, детство у тебя было очень тяжелым. Гюнтер ничего не ответил, лишь громко засопел. — Суть заключается в следующем, — продолжил капитан. — В комнате прячут какой-либо предмет, а водящий должен его найти, ориентируясь по указаниям прочих участников игры. «Горячо» — значит, ты приближаешься к предмету, «холодно» — удаляешься. Ну и всякие промежуточные варианты типа «теплее» или «холоднее». Так и у нас, все в точности так же. Вот эта точка на экране должна становиться ярче и насыщенней в случае, если мы будем приближаться к входу в лабораторию. И наоборот, более тусклой и бесцветной, если мы станем удаляться. Как видишь, все очень даже несложно. — А схему здания вам, конечно же, никто не предоставил, — съязвил Гюнтер. — Как ни странно, но ты оцениваешь ситуацию абсолютно верно. Не предоставил. Ну так что, мы, наконец, идем? — Постойте, капитан. Если я правильно понимаю, то в вакууме радиообмен возможен лишь в пределах прямой видимости, не так ли? Тогда объясните мне, каким образом вы собираетесь запеленговать источник внутри здания со множеством стен и перекрытий? — О-о-о… — Каттнер не смог скрыть своего удивления. — Ты даже это знаешь? С ума сойти… Так вот, на самом деле источник, конечно же не один. Я думаю, они должны быть на каждом этаже, в каждом коридоре… И каждый посылает сигнал своей интенсивности, в зависимости от степени удаления от цели. Какая-то часть из них, вероятно, давно вышла из строя, а у тех, что еще работают, скоро сдохнут источники питания. Поэтому нам следует поторопиться, а мы тут с тобой разговоры разговариваем. — Можно последний вопрос? — Только быстро. — А для чего нашим хозяевам могла понадобиться такая сложная система? Все эти датчики… на каждом этаже… в каждом коридоре? За какой такой надобностью? Ведь, насколько я понимаю, в повседневной деятельности лаборатории все это попросту ни к чему. — Н-да… здесь мы вступаем исключительно в область предположений. А вообще-то, похоже, ты сам ответил на свой вопрос. Как раз на самый крайний случай, вроде нашего. Когда необходимость заставляет обозначить путь к лаборатории для тех, кто не должен знать ничего лишнего, а следовательно, и разболтать никому ничего не может. — Хм… ладно, показывайте дорогу. — Хорошо. Тогда постарайся не отставать. И будь осторожен, здесь довольно-таки скользко. Поскольку о лифтах для нас почему-то никто не подумал, придется воспользоваться обычными лестницами. Надеюсь, они еще уцелели. Капитан Каттнер и Гюнтер, преследующий его буквально по пятам, пересекли оказавшееся весьма обширным помещение и через чудом сохранившуюся стеклянную дверь неожиданно попали на широкий внутренний балкон с частично обвалившимися перилами. Балкон простирался далеко в обе стороны, края его терялись во мраке, который не в силах оказался рассеять слабый свет нашлемных фонарей. Впереди угадывалась глубокая темная пропасть без дна. Во всяком случае обнаружить его не смогли ни Гюнтер, ни Каттнер, не рискнувшие, впрочем, подойти к самому краю словно бы изъеденного коррозией балкона. Зато справа вдруг обнаружился ведущий прямо в мрачные глубины совершенно мертвый эскалатор, слегка припорошенный ослепительно сверкавшей снежной крошкой, а рядом — широкая каменная лестница, заваленная множеством обломков, к счастью, абсолютно целая. — То, что нужно, — удовлетворенно сказал Каттнер. — Нам туда. — Интересно, что это за здание? — задумчиво спросил Гюнтер, вращая головой в попытке рассмотреть еще что-нибудь интересное. — Затрудняюсь сказать. Наверху может быть все, что угодно, а здесь, скорее всего, бывший торговый центр, — ответил Каттнер, направляясь прямиком к лестнице. — Да, действительно, похоже… Однако, секретная лаборатория в торговом центре? — Гюнтер не скрывал своего сомнения. — Вы точно уверены, что это здесь? — А почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответил Каттнер. — Огромное количество людей, среди которых очень просто затеряться прибывающему на работу персоналу… складские помещения, транспорт. Все настолько обыденно, что наверняка не вызовет каких-либо подозрений. Наши с тобой наниматели явно знали, что делают. Он еще раз сверился со своим пеленгатором и уверенно начал спуск. Гюнтер не отставал. Довольно быстро выяснилось, что пропасть, казавшаяся с балкона попросту бездонной, на самом деле не так уж и глубока, и свет нашлемных фонарей без труда достигает основания каменной лестницы. По скользким, заваленным многочисленными обломками ступеням они без лишней спешки благополучно спустились на нижний этаж, а затем по точно такой же лестнице еще на один. Гюнтер тяжело сопел в микрофон, однако помалкивал и лишь судорожно хватался руками за перила, очевидным образом опасаясь очередного падения. Спуск куда-то в беспросветную мглу представлялся ему дорогой в саму преисподнюю, однако, он, стиснув зубы, упорно продвигался вперед, изо всех сил стараясь не отставать от безмятежно вышагивающего впереди капитана. Обломков на ступенях уткнувшийся в пеленгатор Каттнер, судя по всему, просто не замечал, он обходил их совершенно машинально, руководствуясь, по-видимому, каким-то десятым чувством. По крайней мере, именно так представлялось происходящее Гюнтеру. И, наконец, настал воистину счастливый момент, когда Каттнер остановился, повел головой вправо-влево и уверенно произнес: — Вход в лабораторию где-то здесь. Гюнтер обратил внимание, что точка на пеленгаторе налилась ярким красным светом да и мигала теперь гораздо чаще, чем это было в начале пути. Надо полагать, они действительно пришли. Он осмотрелся по сторонам в попытке разобраться, что же представляет собой то помещение, в котором они оказались. Судя по всему, подземная парковка. Если, конечно, верно предположение Каттнера насчет торгового центра. Световое пятно выхватило из темноты целый ряд застывших навечно летательных машин, среди которых яркой окраской выделялись многочисленные такси, пробежало до дальней стены с широким проемом, полностью забитым льдом и снегом с торчащими во все стороны бетонными блоками и кусками арматуры, полностью перегородившими предполагаемый выход, а затем неторопливо проследовало по ближней стене, мельком зацепив невзрачную металлическую дверь с надписью «Для персонала». — Стоп! — внезапно сказал Каттнер, уставившись на обозначенный казенной табличкой ярко освещенный вход в служебное помещение. — Что-то мне подсказывает, что нам именно туда. Они подошли ближе и только тут неожиданно обнаружили, что нижняя часть двери завалена огромными бетонными балками, так что открыть ее не представлялось никакой возможности. В потолке над дверью зияла огромная рваная дыра с торчащими во все стороны металлическими прутьями, и выглядело все это просто до невозможности опасным. — Ну, и что теперь? — спросил Гюнтер, окидывая взглядом нежданную преграду. — Может, поищем что-нибудь попроще? А вдруг там и не вход вовсе?.. — Вход, вход… — ответил Каттнер, убирая в карман пеленгатор. — Ну что, взяли? С этими словами он ухватился за конец верхней балки, производившей впечатление абсолютно неподъемной. — Вы шутите, капитан… Я пока еще не Супермен. И вам не советую. Надорветесь. — Задействуй экзоскелет, Супермен, — Каттнер оторвал балку от пола. — Ну же! Долго тебя ждать? И смотри мне, держи крепче, не урони. А то имеем все шансы остаться без ног. Гюнтер, наконец, разобрался со своим скафандром и торопливо ухватил балку с другого конца, все еще не веря в то, что из этого мероприятия хоть что-нибудь выйдет. К его крайнему удивлению, балка пошла на редкость легко, словно и не весила как целый антиграв. Они с Каттнером без особых усилий оттащили ее в сторону и аккуратно положили у стены, чтобы не дай бог не потревожить застывшие в неустойчивом равновесии руины, а затем вернулись за следующей. Когда пространство перед дверью полностью очистилось, Гюнтер с молчаливого согласия капитана взялся за ручку и потянул на себя. Дверь даже не дрогнула. — Ах, вот, значит, как, — сказал Гюнтер, со злостью взирая на оставшуюся в кулаке вырванную с корнем ручку, и потянул из кобуры лазерный пистолет. — Сейчас я тебя… — Подожди, не суетись, — остановил его капитан, снова вытаскивая заветную черную пластину. — Здесь нужно не силой, а лаской… — Какой еще лаской, — огрызнулся Гюнтер, отшвырнув бесполезную ручку куда-то в темноту, однако пистолет все-таки спрятал. — Разнести ее к такой-то матери… и вся ласка. — Еще успеешь, если у меня ничего не выйдет. Каттнер некоторое время колдовал над своим прибором, набирая что-то на виртуальной голографической клавиатуре, а потом вдруг сказал: — Попробуй теперь. Гюнтер громко хмыкнул, вовсю демонстрируя капитану свои сомнения, но тем не менее зацепил металлический край руками и потянул на себя. Тяжело, с явной неохотой, дверь все-таки открылась. — Вот видишь, — произнес Каттнер, — что значит доброе слово. — Ну да. И все же, не зря какой-то древний мудрец сказал, что добрым словом и пистолетом можно добиться куда большего. Помещение за дверью оказалось очень небольшим по размеру, не больше кабины грузового лифта, и абсолютно пустым. Каттнера это обстоятельство, похоже, совсем не смутило. По всей видимости, он ожидал чего-то в этом роде. Он цепким взглядом окинул гладкие стены, а затем снова принялся что-то набирать на виртуальной клавиатуре. Гюнтер терпеливо ждал результата. И, в общем-то, даже не слишком удивился, когда противоположная от входа стена вдруг стронулась с места и плавно поехала в сторону, открывая проход в наполненное мраком и тьмой пространство. В свете нашлемных фонарей блеснуло стекло. — Лаборатория! — выдохнул Гюнтер. — Лаборатория, — подтвердил капитан. Стена неожиданно затормозила, дернулась раз-другой и остановилась на полпути. — Все, — сказал Каттнер. — Сдохла. Похоже, мы пришли сюда на редкость вовремя. — Что случилось? — Энергия на нуле. Судя по всему, окончательно сели аварийные аккумуляторы. Знаешь что… — капитан некоторое время помолчал. — Давай-ка мы, прежде чем соваться внутрь, подопрем вход чем-нибудь тяжелым. Дабы не попасть в безвыходное положение. Вдруг эта стена решит, что ей пора закрыться, и… ну, ты сам понимаешь. Не хотелось бы окончить дни в каменной мышеловке.