— Нет, я бригадир. Есть еще директор или, правильнее сказать, председатель кооператива. — Как его зовут? — Саша… Простите, Александр Заварзин. — Это он по городу на «Мерседесе» разъезжает? — Кто его знает, — Подгайцев на всякий случай уклонился от ответа. — Не понял? — повернулся к нему Пафнутьев. — Вы механик, ремонтируете автомобили, в своем деле профессионал… И не знаете, какая машина у вашего председателя? — Видите ли, — Подгайцев понял, что слегка влип, — тут такое дело… Конечно, я знаю, на какой машине он ездит. Знаю, в каком она состоянии, сколько километров прошла, сколько литров бензина жрет. Но машина — это нечто личное, почти интимное, — он усмехнулся, — и говорить о ней без хозяина… Это все равно, что обсуждать прелести его жены. Мне так кажется. — Надо же! — покачал головой Пафнутьев. — Забавно. Ну а все-таки зеленый «Мерседес» — его машина? — Я не знаю, какой «Мерседес» вы имеете в виду. — Плывете, гражданин Подгайцев, плывете. Причем на ровном месте. — Это в каком смысле? — В прямом. Я задаю, можно сказать, самый невинный вопрос. А вы юлите. Следовательно, делаю вывод — вам есть что скрывать. — Это ваша работа, — замкнулся Подгайцев. — Конечно. Но вопрос повторяю: зеленый «Мерседес» 54–78 — машина Заварзина? — Д…да, — с трудом выдавил из себя Подгайцев. — Слава тебе господи! — воскликнул Пафнутьев. И подумал: «А отчего, собственно, он так опаслив, этот тип? Почему вздрагивает, едва я поворачиваюсь к нему? Почему смотрят за каждым моим шагом эти любознательные механики, почему не работают?» Возможно, на месте Пафнутьева другой следователь, более тонкий и проницательный, смог бы увидеть больше, глубже понял бы характер кооператива, взаимоотношения работников, но даже то, что оказалось доступным Пафнутьеву, насторожило его и еще раз заставило усомниться в истинности всего, что он видел и слышал. Его опасались. — Простите, — заговорил идущий сзади Подгайцев, — а чем, собственно, вызван ваш приезд? Чем мы заинтересовали прокуратуру? — О! — весело рассмеялся Пафнутьев. — Наконец-то я слышу вопрос, который вы должны были задать с самого начала! — Не решался, — развел руками Подгайцев. — Власть все-таки! Надо вести себя почтительно. — Какая власть! — махнул рукой Пафнутьев. — Была власть, да вся вышла… Ну и жара, а? Ужас какой-то! Неужели она когда-нибудь кончится? Вы бы хоть двор изредка поливали, деревья бы вдоль забора посадили. — Посадим, — кивнул Подгайцев с таким видом, будто выслушал указание заезжего начальства. — Все сделаем. Со временем. Деревья посадим, цветы, новые ворота поставим. — Чем вызван, спрашиваете?.. Любопытством. Самое невинное человеческое качество. Дело в том, что ваш шеф, Заварзин, владелец роскошного «Мерседеса»… — Да ну, роскошного! — пренебрежительно сказал Подгайцев. — Ему уж десять лет. Сто тысяч километров накрутил. — Да? — удивился Пафнутьев. — А говорят, что невероятной красоты машина… Я, правда, не видел. Так вот, Заварзин знает одного человека, вернее, знал. Пахомова некоего. Убили его недавно. — Не слышал. — Да? — удивился Пафнутьев. — Странно. — Что же здесь странного? — Ну как же, вы не слышали того, о чем весь город гудит уже который день! Так вот, я как раз занимаюсь расследованием этого убийства. Ребята сработали так ловко, что… Но следы оставили, голубчики мои ненаглядные. — Следы? — осевшим голосом спросил Подгайцев. — Конечно! А как же! Следы всегда остаются! Наши эксперты тоже не оплошали. Ну ладно, это уже, как говорится, следственные подробности. Давайте так сделаем… Вы занимайтесь своим делом, не буду вам мешать, а я пока подожду вашего председателя. Посижу возле краника. — Он может и не приехать. — Подожду, — Пафнутьев плеснул себе в лицо водой, радостно пофыркал, разбрызгивая воду, вытер руки носовым платком, уселся в тени и, раскрыв блокнот, углубился в него, вроде бы полностью уйдя в свои заботы. Подгайцев ушел в конторку, и некоторое время во дворе не было ни души. Потом из дверей показался толстоватый парень, за ним вышел еще один, с короткой стрижкой, причем непривычной какой-то — почти выбритая сзади шея и длинные патлы на темечке. Подойдя к «жигуленку», оба принялись с интересом рассматривать его внутренности. Пафнутьеву вспомнилось, как однажды по следовательским делам он зашел в театр на утреннюю репетицию и вынужден был больше часа сидеть в пустом темном зале, поджидая нужного ему актера. Он наблюдал, как постепенно складывалась сцена, как герои находили свои места, начинали замечать друг друга. Нечто похожее происходило сейчас перед его глазами. Три работничка никак не могли заняться осмысленным делом. Без всякой цели они подошли к машине и, забыв, что нужен инструмент, принялись шарить руками в моторе, что-то трогать, говорить друг другу какие-то слова… Пафнутьев даже развеселился — сколько же они будут вот так разыгрывать перед ним сцену? И зачем? Будь он гораздо глупее, и то вынужден был бы сделать вывод — или они не умеют работать, или им приходится заниматься этим чрезвычайно редко, или вообще здесь заняты другим. И тут щемящее чувство узнавания охватило его — он наблюдал за бестолковыми перемещениями длинноволосого Подгайцева, толстяка, модно выстриженного парня, и не покидало его ощущение, что он знает эту троицу. Может, сон был, может, давнее воспоминание? Или кто-то говорил о них? Страницу за страницей он перелистывал свой блокнот с записями, которые имели смысл только для него… «Пропажа пленок» — и дата. «Вызов к Анцыферову. У него Колов». «Слежка». «Сорвался с балкона?» «Бедная Инякина…» «Стоп, — сказал себе Пафнутьев. — Здесь что-то стало горячее… Инякина… Красивая девушка, только слегка запуганная… Припугнули ее…» И он вспомнил. Именно этих, во всяком случае, очень на них похожих, описывала Инякина, когда рассказывала, как ее затащили в машину. Правильно, вот запись… Один — патлатый, с длинными волосами, второй — неопрятный толстяк, а третьего, за рулем, она запомнила только по стрижке, назвала его стриженым… «Боже, да я, кажется, в самое гнездо попал!» — воскликнул про себя Пафнутьев, и от его расслабленного состояния не осталось и следа. Все правильно — Патлатый, Толстяк и Стриженый… Так и будем их величать. Чтобы не выдать своего состояния, Пафнутьев подобрал с земли прутик и принялся чертить по земле, вроде бы скучая, вроде бы совершенно не интересуясь ничем вокруг. Рядом звучали голоса, грохотали железки, ребята покрикивали друг на друга, а Пафнутьев, склонившись над влажной землей, приходил в себя от ошарашивающего открытия. Его отвлек автомобильный гудок, подняв голову, он увидел, что это мотоцикл. Парень в шлеме, закрывающем все лицо, и в черной куртке на скорости въехал во двор и резко затормозил у самой колонки, обдав Пафнутьева жаром разогретого мотора. Не успел следователь произнести и слова, как на крыльце возник Подгайцев. — Андрей! — крикнул он. — Зайди сюда… Быстрей! Тебя к телефону! Уже третий раз звонят! — Иду! — Парень на ходу сбросил шлем и побежал к конторе. «Не иначе как боится Подгайцев, что я задам неподготовленному человеку каверзный вопрос, — подумал Пафнутьев. — Чудак, невдомек ему, что нет у меня никаких вопросов, осталось только желание — побыстрее смотаться отсюда». Снова на крыльце показался Подгайцев. Найдя глазам Пафнутьева, он направился к нему. — Звонил Заварзин, — сказал он. — Предупредил, что его сегодня не будет. — Вы сказали, что я его жду? — Не успел… Он нас не балует долгими разговорами… Скажет, что считает нужным, и тут же вешает трубку. Хозяин, — Подгайцев виновато развел руками. — Жаль, — вздохнул Пафнутьев и поднялся. — Жаль. Придется пригласить в прокуратуру, уж коли здесь побеседовать не удалось. — Пригласите, — кивнул Подгайцев. — Не знаю, правда, сможет ли он… Дел, как всегда, по горло. — Сможет. Можете мне поверить, — Пафнутьев заговорил жестче, понимая, что их разговор станет известным Заварзину не позже чем через пять минут. Оглянувшись, он заметил, что члены кооператива неотрывно наблюдали за ним, у всех в руках были инструменты — у кого монтировка, у кого ключ. — Уезжаю, ребята, — сказал он. — Извините, что не смог побыть подольше. Но если Заварзина не будет, то и мне здесь делать нечего. — Ну что ж, — протянул Подгайцев. — Рады были познакомиться. — Один вопрос — как добраться до города? — спросил Пафнутьев. — Может, подбросишь? — обратился он к Андрею. — Тут недалеко, а для такого мастера, как ты… Минутное дело. А? — Он повернулся к Подгайцеву. — Подбросит, — солидно кивнул тот. — Он у нас такой водила, что вы и ахнуть не успеете, как окажетесь в прокуратуре. А, Андрей? Доставишь товарища следователя? — Можно. — Только это… Без фокусов. Спокойно. Он должен быть на месте живым и невредимым. Я правильно понимаю задачу? — Подгайцев, кажется, впервые посмотрел Пафнутьеву в глаза. — Спасибо, — Пафнутьев пожал его узкую потную ладошку, ощутив ее какую-то не то вялость, не то дряблость. Для механика слабовата ладошка, подумал он. Андрей надел шлем, развернул мотоцикл, подкатил к Пафнутьеву. Почти неуловимым движением нажал на педаль, мотор заработал четко и уверенно. — Отлаженная машина! — искренне восхитился Пафнутьев. — Чувствуется рука мастера. — Стараемся, — проговорил Андрей. Его голос из-под шлема прозвучал глухо и искаженно. Пафнутьев взгромоздился на заднее сиденье, ухватился за ручку, обернулся. — Спасибо, ребята! До скорой встречи, как говорится! Пока! Мотоцикл резко дернулся, проскочил сквозь узкую щель в воротах и через несколько секунд мчался по горячей проселочной дороге. — Давно водишь? — прокричал Пафнутьев. Не отвечая, Андрей поднял руку и показал три пальца. — Три года? Я думал, больше… Хватка профессиональная. В соревнованиях не участвовал? Андрей покачал рукой из стороны в сторону. — Кишка тонка! — крикнул он, повернув голову к Пафнутьеву. — Скромничаешь! Хочешь, устрою?