На этот раз рука Андрея оторвалась от руля и сделала в воздухе несколько вращательных движений — дескать, кто его знает, стоит ли. — Потом поговорим! — крикнул Пафнутьев и замолчал до самого города. * * * …Подгайцев долгим взглядом проводил удалявшийся мотоцикл, вернулся в комнату и сел к телефону. Его движения были сосредоточенны, словно он боялся отвлечься и забыть о главном. — Саша, — сказал он, услышав голос Заварзина. — Значит, так… Выехал. Только что. Да, обещал прислать тебе повестку. Якобы ты знал Пахомова. Твоим лимузином интересовался, знает номер. Говорит, наследили ребята в переулке. Конкретно ничего не сказал, но похвастался. Андрей его подбросит к прокуратуре. Думаю, стоит подойти и посмотреть, как это произойдет. Они там будут минут через пятнадцать. Как скажешь, — обиженно произнес Подгайцев и положил трубку. Озабоченно вышел на крыльцо, окинул нервным взглядом свое хозяйство — нет ли где такого, чего не замечал он и что мог заметить следователь? Машина в ремонте, механики с инструментом, трезвые… — Все в порядке? — спросил Феклисов. — Нет. — А что? Подзалетели на чем-то? — Если следователь появился на третий день… Значит, наследили. Да он и сам об этом сказал. — Ведь спрашивал Заварзина… — Во всяком случае, он так сказал. Зря я Андрея с ним отпустил, ох, зря. — Думаешь, расколется? — спросил Махнач. — Дело не в этом… Чую, что зря. Не надо было. Он не так прост, этот Пафнутьев… Как бы и с ним не пришлось разбираться. — Многовато будет, — опасливо сказал Феклисов. — Что-то мы зачастили последнее время. — Семь бед — один ответ. Если сразу не смогли чисто сработать, приходится зачищать. — Сколько ж можно… зачищать? — пробормотал Махнач. — Пока не станет чисто. Тут от нас уже ничего не зависит. Понял? * * * Пафнутьев ехал, плотно прижавшись к Андрею своим большим жарким телом. И тот чувствовал себя сжатым не только этим человеком с простоватой улыбкой, его сдавили события, из которых он никак не мог вывернуться. Подкатив к самому крыльцу прокуратуры, он подождал, пока следователь неловко сполз с сиденья, и уже хотел было рвануть с места легко и освобожденно, но Пафнутьев остановил его. — Погоди, — сказал он беззаботно. — Уж коли приехал, возьмешь повестку для Заварзина. А то пока почта доставит, неделя пройдет. — Я и так могу сказать, — попробовал было отвертеться Андрей, но Пафнутьев не принял отговорки. — Нет, — он покачал головой. — У нас, старик, так не принято. Заварзин не придет и будет говорить, что ты ничего не сказал, что он перепутал время, число и так далее. Да и мне спокойнее. Повестка вручена, а там уж пусть сам решает — являться или не являться. Пошли. Оформлю повестку и вручу тебе. — Да я здесь лучше посижу. — Ну что, мне так и бегать по двору? — Пафнутьев беспомощно развел руками. — Не бойся, отсюда твой мотоцикл не угонят. Да и вернешься через пару минут. Пошли, старик, не робей. Посмотришь, в каких условиях работаем. Сняв шлем, Андрей нехотя поплелся вслед за Пафнутьевым. Волосы его взмокли, торчали в стороны, но он даже не пытался привести их в какое-то причесанное состояние. Молча прошел через двор, поднялся по ступенькам. Пафнутьев пропустил его вперед, сам вошел следом, и это невинное вроде бы обстоятельство лишило Андрея равновесия. В какой-то момент уже решил было сбежать — пока этот неповоротливый следователь сообразит, в чем дело, он успеет выскочить на мотоцикле со двора. Но Пафнутьев, словно угадав его намерение, взял сзади за локоть, плотно взял, не просто из вежливости. — Вот мы и пришли, — Пафнутьев распахнул дверь своего кабинета и подтолкнул Андрея сзади. — Садись, а я пока сбегаю в канцелярию за повесткой, — он сделал неприметный знак Дубовику — дескать, присмотри за парнишкой. Тот кивнул, а едва Пафнутьев вышел, со скучающим видом поднялся, подошел к шкафу у двери, раскрыл его так, что дверцы полностью перекрыли входную дверь, и принялся что-то искать, заглядывая в какие-то папки. Поняв, что мимо этого длинноносого типа ему никак не проскочить, Андрей решил пока подождать. Он с удивлением смотрел на вещдоки, загромождавшие кабинетик, на все эти железки, ружья, с легким ужасом увидел торчавшую из газетного свертка высохшую человеческую ладонь, окровавленный нож, топор в странной тряпке, от одного вида которой хотелось бежать подальше. — Ну как тут у нас, ничего? — спросил Дубовик, не отрываясь от папки. — Ничего. Жить можно. — Потому и живем. А Пафнутьев тем временем с необычной для него живостью пробежал в конец коридора, постучал в дверь эксперта. Там какое-то время стояла тишина, потом что-то прошелестело. Пафнутьев постучал еще раз. Дверь открылась, и показалась прищуренная физиономия Худолея. — А, это ты… Чего ломишься? Снимки печатаю. — Слушай внимательно… — Видишь ли, Паша, — начал было Худолей, вынимая сигареты из кармана, но Пафнутьев затолкал сигареты опять в карман его рубашки. — Заткнись и слушай. Во дворе стоит мотоцикл. Ты должен срочно пройти к нему и посмотреть заднее колесо. Сними на пленку, если увидишь чего необычного. Помнишь тот треугольничек? Через пять минут выйдет хозяин мотоцикла. Он в моем кабинете. Все понял? — Надо же было предупредить! У меня аппарат не заряжен. Да и пленка… — Если через пять минут не снимешь колеса, я задушу тебя собственными руками, — прошипел Пафнутьев с яростью, и Худолей понял — тот не шутит, что-то похожее может сделать. — Паша. — Он прижал красные ладошки к груди. — Будет! — заверил Пафнутьев. — Тогда другое дело. — В движениях эксперта сразу появились уверенность, неотвратимая кошачья мягкость. … — Ну что, старик, заскучал? — Пафнутьев бодро вошел в кабинетик, отодвинул в сторону Дубовика, который сразу нашел то, что так долго и безуспешно искал. — Тесновато у нас, но ты уж не взыщи… У вас в гараже свободнее, да и конторка побольше нашей, а? — Не знаю. — Увидев, что Пафнутьев достал повестку не из кармана, а из стола, Андрей усмехнулся. — Оказывается, бланки у вас были? — Старик, а согласовать?! А записать в журнал! А поставить в известность! Лучше скажи — ты слышал что-нибудь об убийстве несколько дней назад в центре города? — А что я мог слышать… Убили кого-то, а кого, кто, за что… — Тебе легче, — вздохнул Пафнутьев. — Мне вот приходится этим делом заниматься с утра до вечера. — А к нам зачем приезжали? — Шефа вашего искал, Заварзина. — Он что… Имеет какое-то отношение? — Черт его знает! — Пафнутьев искоса глянул на напряженное лицо Андрея. Так бывает: посмотришь на чей-то портрет и видишь куда больше, чем он вроде бы позволяет, — настроение человека, его слабость, озлобленность, глупость, доверчивость… И Пафнутьев, взглянув на Андрея, вдруг остро ощутил, что состояние парня никак не соответствует невинному положению, в котором он оказался здесь. Неторопливо и старательно выводя буквы, Пафнутьев выписал повестку, что-то переспросил у Андрея, уточнил, над чем-то про себя хмыкнул. И все больше убеждался — тот не просто напряжен, он почти в панике. И тогда взгляд Пафнутьева сам по себе соскользнул с лица Андрея к его левому плечу, по руке вниз и зашарил, зашарил там возле локтевого изгиба. — Где ты у нас вымазаться успел, — проговорил Пафнутьев самым невинным тоном, на который только был способен в этот момент. И, подойдя к парню, несколько раз с силой стряхнул что-то с его левого рукава. И увидел, все-таки увидел мелкие проблески древесных занозок. После этого невозмутимо сел за стол, расписался на повестке. Почувствовав перемену в настроении следователя, Андрей забеспокоился. — А этот, Заварзин… Он подозревается? — Ну, ты даешь, старик!.. — воскликнул Пафнутьев. — Заварзин знаком с начальником управления торговли, а у начальника убитый служил водителем. Может, чего знает, подскажет… Кроме того, он знаком с женой убитого, на красивой своей машине катает ее иногда. Вот и мелькнула у меня шальная мыслишка — может, во всех этих знакомствах и удастся зернышко найти. Как думаешь? — Не знаю. — Андрей невольно взглянул на левый рукав своей куртки — у него осталось ощущение, что надо бы его почистить. — Сейчас шлепну печать, и все, — Пафнутьев поднялся и вышел, успев бросить выразительный взгляд на Дубовика. Выйдя на крыльцо, он увидел странную картину — Худолей лежал на земле, пристраиваясь к заднему колесу мотоцикла. Обернувшись на Пафнутьева, он сделал успокаивающий жест рукой — не беспокойся, все в порядке. Щелкнув еще несколько раз, вскочил и, не отряхиваясь, бросился к крыльцу. — Паша! — свистяще прошептал Худолей. — Паша, я тебя поздравляю! Это он! Это он, Паша, поверь мне! Я едва взглянул на треугольничек, сразу понял! — Значит, есть треугольник? — Есть, Паша! Есть! — Тот самый? — Он, Паша! — Быстро в лабораторию. Мне пора его выпускать. — Не делай этого, Паша! Его пора брать, а не выпускать! У тебя все доказательства! — Боюсь, цепочка оборвется. Смотри, не потеряй и эту пленку. — А я и ту не терял! — Все! Хватит! Пока!