Подал голос Кожинов: — Война — это трупы. Министр обороны его сразу перебил: — Война есть война. Ее либо вести до победы, либо не стоило начинать… Но Кожинов продолжил мысль: — Бросить в предвыборную Россию еще тысячи покалеченных или убитых мальчишек — это проиграть выборы. Потом следует учитывать, что трупы будут не только с нашей стороны. А Чечня — это по-прежнему тоже Россия… К тому же я сомневаюсь, что там будет достигнут успех, — он критически посмотрел в сторону министра обороны, — мы это уже слышали десятки раз. — При таком финансировании армии… — начал было глухим голосом министр обороны. Президент откашлялся, все замолчали. Голос Президента был громкий и ясный: — На этот раз я предлагаю не затягивать обсуждение несложных вопросов, — он сделал паузу, во время которой через прищур разглядывал присутствующих. — Грызня началась не в Чечне, грызня началась здесь, в Кремле. Один загрызенный даже лежал в туалете на втором этаже. Опять нависла пауза, несколько человек приготовились лишиться своих постов. — Падение популярности главы государства, — неторопливо продолжил Президент, — дело совершенно обыкновенное. Особенно в трудные для страны периоды… Брехать в оппозиции — это одно, а делать дело — несколько другое. Однако мы совершили несколько досадных ошибок и до сих пор не приступили к использованию резервов. На этот раз дрожь прошла практически по каждому. Президент веско продолжал: — Первое: надо немедленно закончить подготовку и провести через Думу следующие указы: «О государственной поддержке граждан в строительстве и приобретении жилья», «О помощи гражданам, выезжающим из районов крайнего Севера», «О предоставлении налогового кредита предприятиям оборонной промышленности», «О мерах поддержки малого предпринимательства». Наша генеральная линия сейчас — обеспечение реальной поддержки конкретным социальным группам граждан. После этого они не станут прислушиваться к обещаниям оппозиции, и на них не будут влиять такие скандалы, как убийство Смоленцева. Это наш главный козырь. Президент передал бумагу со списком первоочередных указов главе администрации. Потом продолжил: — Второе: службе безопасности Президента, ФСБ и разведке немедленно отработать меры по обеспечению безопасности прямых переговоров Президента и Яндарбиева. Министр обороны зло крякнул. Президент покосился на него: — Я жду ваши предложения в кратчайшие сроки. Кожинов прав, в Чечне сейчас нужен мир, матери должны знать, что Президент лично прекратил бессмысленную гибель двадцатилетних мальчишек. Получившие задание генералы молча закивали. Президент бросил ручку на стол: — Третье: Министру обороны подготовить в двухнедельный срок окончательный — я повторяю — окончательный проект реформы армии. Выделяемые финансы максимально использовать для погашения задолженности по зарплате офицерам и на питание солдатам. Учитывая семьи, это несколько миллионов избирателей. Разве не значительная поддержка?.. Очень даже значительная. Вы согласны с линией Президента? — обратил он прямой вопрос к Генералу Армии. Министр обороны с лицом бурачного цвета грузно поднимался из-за стола: — Да пошло оно все на хрен!.. Эта громыхнувшая невозможная фраза просто-таки оглушила присутствующих. Ни слова больше не говоря, бывший Министр обороны страны прошел к дверям и покинул помещение. — Ну что ж, — с напряженным лицом сказал Президент. — По крайней мере, определенная позиция. Пресс-службе немедленно провести брифинг и объявить об отставке Министра обороны, несогласного с курсом Президента на мирное урегулирование конфликта в Чечне. Пресс-секретарь скрылся за дверью. После грянувшего грома обстановка в комнате несколько разрядилась. Жертвенный козел сам прыгнул в пропасть, не желая двухнедельной оттяжки, согласно ультиматуму, который предъявил ему Президент. — Четвертое, — привлек внимание высших сановников Президент. — Во второй половине апреля я убываю в предвыборное турне по стране, начиная с Ярославля. Службе безопасности согласовать со штабом избирательной кампании график поездки и обеспечить комплекс охранных мер. Это же касается ФСБ и МВД. В помещении стояла такая тишина, что, как говорится, можно было муху услышать. — Пятое: администрации согласовать с Лужковым программу празднеств, посвященных подписанию второго апреля договора о содружестве с Белоруссией. Глава администрации осмелился произнести: — Это практически уже готово. — Хорошо, — Президент тяжело посмотрел на генерала Кожинова. — Что с делом Смоленцева? Генерал побагровел, как обыкновенно багровел, делая доклад Президенту: — Практически все доказательства вины Глушко есть: и мотивы, и улики. Сугубо уголовная, можно сказать, история. Личность преступника соответствующая — наркоман, мошенник, гомосексуалист… У Президента дрогнула бровь: — Как такой человек мог работать в избирательной команде? — Талантлив. — Это мы с вами понимаем и все сидящие за этим столом, а как вы людям это объясните? Генерал Кожинов насупился: — Значит, не надо нажимать на эти обстоятельства; следует как-то смягчить их, может быть, провести глубокую психиатрическую экспертизу… — Проведите. И вообще, осторожно с этой историей, никаких уотергейтов в Кремле. Повремените с оглаской, пусть это дело немного остынет. Отставка Министра обороны отвлечет публику от убийства. Мы и из отрицательного — из отставки то есть — должны извлекать какую-то пользу. Иначе трудно будет удержаться… А отрицательного, посмотрите, сколько угодно. У нас много врагов… Выпускайте строго дозированные порции информации, чтобы ощущалась постоянная работа следствия — и только. — Я понял, — кивнул Кожинов. — И последнее, — снова зависла пауза, во время которой все поняли, что гроза еще не миновала. — Прекратить снюхиваться с коммунистами. Крупнейшие промышленники сейчас готовят документ, где призывают меня установить гражданский мир и поделить власть с Зюгановым, пустить коммунистов в федеральное правительство. Такой вариант очень усложнит обстановку. Может заглохнуть всякая деятельность на ниве реформ… Я не рекомендую вам выходить ко мне с подобными предложениями. Мы должны победить их на выборах. У меня нет иного выхода. Какие будут мнения? Президент медленно обвел взглядом присутствующих. И встретил только застывшие маски лиц. — Есть мнение идти и выполнять, — подал голос председатель ФСБ. На том и разошлись. Виктория Макарова, 9 часов утра, 25 марта 1996 года, ресторан второго этажа гостиницы «Россия». Виктория поднялась на второй этаж и прошла в сторону ресторана длинным коридором с бордовыми ковровыми дорожками. Встреча была назначена на время завтрака Семена Ивановича в этом ресторане. Виктория по пути с интересом осматривалась вокруг — да, она давно здесь не бывала. Кажется, в последний раз — когда состояла в охране лично Принцессы… Ресторанов в этой крупнейшей гостинице было четыре, не считая кафе-закусочных на каждом этаже в каждом блоке. Целая кулинарная индустрия. Не ошибиться бы в поисках нужного ресторана. Виктория обеспокоенно взглянула на часы… Не упускала она случая взглянуть на себя и в зеркала, мимо которых проходила. Липкин сидел за столиком с меню в руках. Строгий серый костюм благородного пошива, галстук в тон, внимательное выражение лица… Виктория остановилась рядом. — Вы ко мне? — спросил он, будто находился в служебном кабинете. Девушка тихонько, дабы не смущать присутствующих, представилась: — Лейтенант Макарова, служба безопасности Президента, я вхожу в состав следственной комиссии по делу об убийстве Смоленцева. Липкин припомнил: — Значит, это вы мне звонили? — Я, Семен Иванович… Он не без подозрения оглядел ее стройную фигуру: