Прокофий Климентьевич просмотрел список с подписью Смоленцева. Губы его плотно сжались. Он нервно потер себе подбородок: — Ты хоть представляешь себе, девочка, какую бомбу держишь в руках? — Да. — Зачем она тебе? Чего ты хочешь для себя? — Если говорить честно, то я не хочу быть игрушкой в чужих руках. Возможно, даже — не в чистых руках. Имею я на это право? Хочу сделать свою собственную часть дела, хочу на полных правах участвовать в игре… Хочу разобраться в этом клубке. И принести на своем месте пользу. Дед кивнул… как будто одобрительно: — Понятно. Ты просто боец. Без страха и упрека. Увидел бой и ввязался в него. Как оцениваешь свои шансы?.. Как думаешь, быстро твою деятельность засекут? Виктория ответила не сразу: — Сейчас все заняты своим, на меня у большинства просто не хватит зрения. Выворачивая камни, мелких сошек не замечают. Я надеюсь, что у меня в запасе — весь завтрашний день. Разве этого мало? — От кого Елена получила информацию о Смоленцеве? — Думаю, от отца. — Почему? — Принцесса должна была вчера устроить ему аудиенцию, — девушка показала на список, — чтобы принципиально решить его вопрос. — Вот как, — вскинул брови Прокофий. — Значит, все сходится на Кожинове? Виктория тихо ответила: — Да. Он информирует Президента. — Дай мне сигареты. Виктория безропотно подчинилась. Прокофий Климентьевич с наслаждением закурил. Потом рассудил так: — Не все концы сходятся. Сейчас Кожинов узурпирует следствие, чтобы придать ему сугубо уголовный характер. То есть защищает Президента. — Я только день веду расследование. — И у тебя есть еще один, как ты полагаешь. Тебе надо найти союзника, — Прокофий Климентьевич тут взглянул на внучку лукаво. — Что поделывает сейчас твой майор? — Я встретила его сегодня случайно у заместителя Смоленцева… — призналась Виктория и осеклась. — Постой-ка, дедушка, а ведь он с сегодняшнего утра отстранен от дела по настоянию Кожинова. Прокофий усмехнулся: — Значит, он, как и ты, идет по следу. Возможно, даже на свой страх и риск. Не думаю, что Щербаков станет всерьез прикрывать его. Не та у генерала должность. Майор, скорее, сам по себе. Я его сразу понял: он из рыцарей-одиночек… Вот тебе и ответ. Попробуй обратиться к нему. Однако у девушки были сомнения: — А что, если он разыгрывает какую-то хитрую карту ФСБ? — Мне представляется, Вика, что он просто пытается в первую очередь раскрыть убийство. Я бы во всяком случае на его месте так себя и вел. И тебе это на руку в твоем сегодняшнем положении. Каков твой план на завтра? — Встретиться утром с Липкиным. — Хорошо, — старик, увлекшись этим делом, позабыл обо всем, а самое главное — о своих недугах. — Поскольку в ближайшие дни, скорее всего, дома тебе ночевать будет опасно, то давай-ка сядем мирком, да проанализируем возможные версии. Я на данную минуту вижу шесть основных… Александр Бондарович, 11 часов вечера, 24 марта 1996 года, у себя дома. Филя, наевшись сухого корма, взобрался хозяину на колени. Александр сидел в кресле посреди комнаты на равном расстоянии от музыкальных колонок. У него не было дедушки — старейшего чекиста страны, — и посоветоваться Банда мог только с громадным черным котом. И то не вслух, — памятуя о вчерашней попытке установить у него систему прослушивания. Сегодня звук могли снимать и более элегантным способом: наружным микрофоном или лазерным лучом со стекла. Впрочем, общение с Филей прекрасно осуществлялось и без слов. Александр взял в руки пульт управления проигрывателя. «Пионер-700» для лазерных дисков был, пожалуй, самой дорогой вещью в доме, — если, разумеется, не считать кота. Александр включил седьмую композицию на диске, Роберт Фрипп и его семь учеников-гитаристов начали свивать причудливую аранжировку для восьми гитар на музыку Баха. Бондарович подводил итоги дня и делал свои выводы. Сначала основное. В то, что альбинос совершил убийство, он не верит, — это раз. Дальше ситуация вертится вокруг четырех основных имен: Президент, Елена Монастырская, Кожинов, Поливода, — это два. Связываться с любым из них Банда не имеет ни желания, ни возможности, — это три. А главное — жить еще хочется… Пытаться работать с политическим убийством дальше бесперспективно, можно вспомнить Кеннеди, Пальме, Машерова, Листьева, Меня, — ни одно из убийств не было раскрыто. Это четыре. Завтра Бондарович возвращается к разработке вора в законе Севы Могилевчука, — это пять. Вывод: выбросить все поскорее из головы, пусть этим занимается тот, кому положено, — генерал Щербаков. Александр выключил проигрыватель и взял в руки пульт от телевизора. На одной из спутниковых программ шла запись джазового фестиваля в Монтре, играл Чик Кориа. Уютно мурлыкал на коленях кот. Глава 6 СВОИ СВОИХ УЗНАЮТ Совет безопасности, 8 часов утра, 25 марта 1996 года, кабинет Президента. Вдоль стола рассаживались первые лица государства, в руках у которых была сосредоточена гигантская власть. Шло заседание Совета безопасности. Как положено по протоколу, вел его Секретарь Совета Григорий Данилович Поливода, однако во главе за своим рабочим столом сидел Президент. И это отражало реальное положение вещей. Президент ни с кем не делил полноту власти. Это знали, и этого боялись, — наверное потому, что изменить этого не могли. Из старой президентской команды, с которой Он пришел к власти, на высоких постах не осталось буквально ни одного человека. Увы!.. Старинная русская традиция — сбрасывать с Царского Крыльца ненавистных народу бояр, чтобы славил народ царя-заступника — всегда действовала безотказно. Так было с Павловым, так случилось с Гайдаром, так будет… с кем?.. Этот вопрос читался на лбах всех присутствующих. Никто не сомневался, что перед выборами будет намечен или даже «умерщвлен» жертвенный козел, и никому не хотелось попасть под это ругательное в народе слово. Начал заседание Поливода: — Я считаю, что в стране назрел острый кризис власти, — он оглядел присутствующих суровым внимательным взором. — Судя по аналитическим отчетам, падает инвестиционная активность, усилился вывоз частного капитала, оппозиция наращивает наступление, большинство людей испытывают ощущение безвластия в стране, — это со всей очевидностью показывают последние социологические исследования. Разнузданная антипрезидентская кампания вокруг дела Смоленцева усиливает перечисленные тенденции. Надо предпринимать решительные шаги. Поливода сделал выжидательную паузу — как бы оценивал реакцию на свои слова. Кто-нибудь выступит в этом же ключе? Не побоится? Выступили. — По текущей сводке ВНИИЦИОМа, за последних два дня, прошедших после гибели Смоленцева, рейтинг популярности Президента упал с двадцати пяти до восемнадцати с половиной процентов. Это близко к политическому коллапсу. Реакция грозит стать неуправляемой, — проинформировал глава администрации Президента. Подал голос и министр обороны: — «Президент больше не хозяин в своем доме», «Президент не может навести порядок в собственном доме, но обещает обустроить Россию», — вот что пишут газеты. Это только заголовки. Сейчас ситуацию может спасти только демонстрация силы. Сформированы и укомплектованы две десантные дивизии, — министр оглядел присутствующих суровым взглядом. — Я готов в течение двух дней навести наконец порядок в Чечне. Вы же понимаете, что по большому счету это совсем не сложно… Силами шестого воздушного флота нанести массированные бомбовые удары по горным базам — не оставить камня на камне. У меня имеются данные разведки о расположении таких баз. После гибели Дудаева полевые командиры не смогут оказать координированное сопротивление. У них самих грызня. Момент во всех отношениях удобный. Президент все еще молчал.