Бондарович завершал оформление дела по Смоленцеву, чтобы передать его в другие руки. Его мало интересовало — в чьи. Бумажная работа успокаивала его сегодня, хотя обычно изнуряла, как ничто другое. Он сегодня отстраненно писал бумаги, подшивал их, не вникая больше в суть проблемы. Решение, принятое накануне вечером на пару с Филей, вернуло ему утраченное было спокойствие, переключило его сознание на другие дела. Те дела, где он умел и мог влиять на течение и исход событий. Настроение было не то чтобы очень хорошее, но и не плохое. Самое рабочее. Неожиданно резко раздался звонок телефона. Бондарович отложил в сторону еще неподшитые бумаги и дырокол. Из трубки послышался незнакомый женский голос: — Алло, а позовите Александра, Бондаровича то есть. — Это я, — добродушно и даже в тон ответил Александр, совершенно не догадываясь, кто бы мог обращаться к нему в таком идиотском стиле, будто продавщица с неполным средним образованием звонила из ларька. Голос в трубке заметно потеплел: — Наверное, и не узнали, мы с вами в Оружейной Палате познакомились, помните? Банда, как говорится, стал в тупик. В Оружейной Палате он сто лет не бывал. Первая его мысль была: разыгрывают — хотя до первого апреля еще несколько дней; вторая мысль была: проверяют таким способом — на месте ли он… Но вдруг голос показался знакомым, и Александр «допер» что за Оружейная Палата имеется в виду. Коллекция холодного оружия на стене, больной старик в кресле, уютное чаепитие… Девушка, должно быть, не случайно законспирировалась. Это была та девушка, которая привыкла думать над своими поступками. Он засмеялся в трубку: — Помню, конечно. Что надумала сегодня? — Встретимся? Когда вы можете, после работы? — Ну, часов в семь. Если ты к тому времени уже закроешь свой ларек… Александру показалось, что он услышал короткий смешок. Девушка ответила: — Хорошо. Успеете добраться до этого, как его, ну, где Бирна слушали… «Ну артистка!» — изумленно подумал Банда. — А-а, понял. Договорились. Прихватить что-нибудь? — Не, ничего. Александр. — Что? — У меня жетончика больше нет, позвони дедушке, а? Александр насторожился: «А вот это, вероятнее всего, важно». — Хорошо. Что сказать? Голос Виктории стал как будто грустным: — У меня свободного дня не получилось, я к нему не смогу заехать… Вообще, если что, звони ему, у меня-то нет телефона, а он знает, как передать через знакомых. — Ну, все, что ли? — Да, до встречи. Зазвучали короткие гудки. Бондарович потер лоб и закурил. «Вот тебе и встреча в музее холодного оружия. Как бы до огнестрельного не дошло… У этой красавицы Макаровой явно что-то произошло. И дед — в курсе. Наверняка для него не секрет, что его внучка вышла на меня — причем вовсе не для того, чтобы услышать мой голос, по которому соскучилась, не для того, чтобы обсудить амуры…» Выбросив эти мысли на время из головы, Бондарович собрал бумаги и направился к Щербакову. Тот был на месте. Александр прикрыл за собой тяжелую дверь: — Разрешите, товарищ генерал. Щербаков оторвался от бумаг. — Заходи, Александр. Дело Смоленцева? — Так точно.. — Хорошо, — папка исчезла в столе. — Что у тебя по Могилевчуку? — Я докладывал, можно с ним работать. — Вот и поработай. Он пару дней на нарах отвалялся, поразмыслил. Наверняка созрел; куда ему деваться, если не хочет остаться в стороне?.. Ты как думаешь? — Не такой он и крепкий орешек, каким казался сразу. — Это нам только на руку. Съезди, поговори с ним. Вот новые материалы из Интерпола, — генерал достал из сейфа тоненькую папочку, — изучи их — и к делу. — Разрешите идти? — И не переживай, — Щербаков ободряюще улыбнулся. — Я имею в виду дело Смоленцева… — А чего переживать? — Банду совсем не тянуло на откровения. — Дело житейское. — Правильно, майор. Это такие дебри — куда ни сунешься, получишь по носу! То, что тебя отодвинули — считай, тебе улыбнулось счастье. Возможно, нам с тобой надо Богу большие свечки поставить за то, что не дал нам «нарыть» информации. Слышал ведь, как говорят: «Меньше знаешь — спокойнее спишь». Генерал немного лукавил, конечно. Секретную документацию сам поглощал папками. И в другой ситуации мог с успехом сказать: «Знание — сила. Чтобы выжить, надо знать». Банде отлично было известно, что генерал Щербаков умеет держать нос по ветру, — иначе генерал не долго продержался бы в своем кресле. Поэтому Александр, принимая ответственное решение, привык больше полагаться на собственные оценки ситуаций. Это была одна из граней его независимости. В данном случае оценки Александра и генерала совпадали… — Разрешите идти? — повторил Бондарович. — Разрешаю. И держи меня в курсе. — Могилев? — Да. Когда кулич испечется на твоей кухне, посмотрим, что с ним можно будет сделать на моей… * * * Документы Бондарович изучать пока не стал, отложил в сейф и запер. Порывшись в ящике письменного стола, он нашел справочную дискету, вставил ее в компьютер. Теперь найти номер телефона Орлова Прокофия Климентьевича не составляло труда. Бондарович записал номер на клочке бумаги, сунул этот клочок в карман и сразу покинул здание на Петровке. Направившись на машине в сторону Лефортово, Александр притормозил перед первым попавшимся таксофоном и набрал номер старика. Трубку подняли быстро — со второго гудка. Александр машинально взглянул на часы: — Добрый день. — Здравствуйте, — отозвался голос Ольги Борисовны. — Можно ли Прокофия Климентьевича? — Банда сегодня с утра еще ни с кем не был таким вежливым, как с этой пожилой женщиной. — А кто его спрашивает? — Виктория просила передать-. — заикнулся Александр. — Даю, даю, — испуганно пролепетала женщина. — Подождите секундочку… Ждать пришлось значительно больше секундочки: как видно, Ольга Борисовна понесла к старику аппарат… Банда оглянулся. Рядом стоял его автомобиль с невыключенным двигателем; в четырех шагах прохаживалась туда-сюда молодая женщина… Кого-то ждала?.. Или — «телефонистка»?.. Сейчас все больше становится людей, промышляющих таким способом: прогуливаются возле таксофонов, подслушивают кто что говорит; или даже стоят рядом — у соседнего таксофона; если услышат что-нибудь типа: «Алик, сейчас зайду к тебе, поменяю доллары», выпустят тебе струю парализующего газа в лицо или разрядят в спину электрошоке?… и — прощай, портмоне!.. А с ним, возможно, и ключи от машины. Ну и сама машина, разумеется… Банда на всякий случай не выпускал женщину из виду…