— Руки коротки. — Нельзя, ты прав, сволочь. Прокофий Климентьевич, 11 часов вечера, 26 марта 1996 года, дома на Старом Арбате. Дети не появлялись. Прокофий Климентьевич подавлял беспокойство усилиями железной воли. Когда по радио передали, что есть слухи о гибели Кожинова на даче, старик Орлов начал всерьез молиться. Неужели он так ошибся?.. Если он своим не правильным расчетом послал внучку на гибель, — то будь оно все неладно. Впрочем, если Виктория со своим женихом постреляла на даче охрану и самого Кожинова, то дело еще большая дрянь — с позором. А уж позора старому Орлову совсем не перенести… Затем в средствах массовой информации пошли намеки на отставку Президента по состоянию здоровья, и старик стал думать о том, что черт с ней, с этой страной, но вернулась бы Виктория жива и невредима; в суматохе революций про нее и не вспомнят… Но если она приложила руку к смерти Кожинова и отставке Президента, то лучше — не надо ее возвращения. Прокофий не сможет принять ее… Так и мучился старик целый день, разрываясь между любовью к внучке и собственным пониманием чести и долга. От нервозности усилился кашель. В одиннадцать вечера прервался некий сериал, и диктор объявил, что сейчас прозвучит чрезвычайное заявление Президента РФ в прямом эфире. «Вот и доигрались», — подумал старик. На экране появилось знакомое всему миру лицо с крупными, будто рублеными, чертами. Президент заговорил чуть взволнованным голосом: — Дорогие сограждане, я должен сделать вам чрезвычайное сообщение, как велят мне моя совесть и мой гражданский долг. Страну в последнюю неделю потрясает небывалый политический кризис. Он вызван изначально тем, что многие в этой стране очень стремятся занять место Президента Российской Федерации. Несколько секунд длилась пауза. Прокофий Климентьевич весь обратился в слух. Президент будто смотрел ему прямо в глаза: — Я не против. Займите его и достойно управляйте страной. Но здесь мало моего разрешения занять место Президента. Этого еще должен захотеть народ. А потому надо дождаться выборов и узнать волю народа. Но некоторые оппозиционные партии по-своему… «Что все это значит? — удивился старик. — Президент опять выкинул хитрый финт и овладел ситуацией? Не может быть, но с него станется». –..все началось с убийства Виктора Смоленцева в Кремле, — убийства, всколыхнувшего всех нас. Следующим шоковым событием для многих стала отставка Министра обороны, который заявил о своем несогласии с позицией Президента и предложил снова бомбить Чечню и бросать туда дивизию за дивизией. Сегодня новое беспрецедентное преступление: на своей даче застрелен начальник службы безопасности Президента генерал Наум Степанович Кожинов. Достойнейший человек… Вместе с ним погибли два охранника… «Не может быть, чтобы имелись в виду Виктория и Александр», — от этой мысли руки Прокофия Климентьевича мелко затряслись. Президент продолжал: — Все эти события в той или иной мере имеют под собой одну подоплеку — желание любой ценой дискредитировать Президента и правительство и оттолкнуть от них народ. Некоторые лидеры КПРФ, стакнувшись с промышленными кругами, а также используя неуемные амбиции государственных лиц, вступили в заговор, направленный на отстранение Президента от власти. Для этого использовались огромные суммы денег и уничтожались люди… Прокофий Климентьевич сделал громкость телевизора побольше, боясь, что не услышит чего-нибудь важного за кашлем. — Уже сегодня многие средства массовой информации заявляли, что вечером Президент снимет с себя бремя власти. К этому шагу настойчиво подталкивали меня некоторые верные, в кавычках, соратники… Президент уверенно взглянул с экрана на Прокофия. — Так вот, я хочу заявить вам, россияне, и вам, враги, я полностью здоров и полон сил и буду продолжать линию реформ и укрепления страны по мере сил. Уйти в отставку было бы предательством даже по отношению к дорогому Науму Степановичу, который ценой своей жизни предотвратил чудовищную провокацию против страны. Я не могу до суда и следствия назвать всех участников этого грязного дела, хотя в свое время они будут представлены стране поименно. Но я хочу прямо сейчас показать вам преступника, который в целях этой провокации убил в священных стенах Кремля Дмитрия Смоленцева. Вот он. На экране появилась фотография капитана. Президент сказал: — Это Тимур Геннатулин, капитан ГРУ, инструктор рукопашного боя, — здесь на экране появились кадры видеозаписи. — Вы видите его, когда он проникает в Кремль накануне убийства. А вот он его покидает. Обратите внимание на дату и время съемки. Сегодня он с целью хищения материалов следствия по делу об убийстве и заговоре совершил нападение и убил троих человек, в том числе и Наума Кожинова. Прокофий Климентьевич совсем сник; он почти не сомневался уже, что Виктории, как и доблестного майора, нет в живых. Президент же продолжал бодрым голосом: — К счастью, благодаря самоотверженным действиям двух работников спецслужб, которые неоднократно рискнули сегодня своей жизнью, нам удалось раскрыть и обезвредить гнусный заговор. Нас хотели обвинить в терроре против оппозиционных партий и для этого оппозиционеры убивали сами! Услышав про работников спецслужб, Прокофий Климентьевич встрепенулся. Ему показалось, что блеснула маленькая надежда, и все, быть может, еще не так плохо, как показалось ему сначала; возможно, Виктория жива… Но Президент заговорил о другом: — К сожалению, весьма недостойно, капитулянтски вел себя в течение этого кризиса Секретарь Совета безопасности Григорий Поливода, хотя пост обязывал его принять все возможные меры, чтобы дать отпор. Я объявляю, что за трусость и соглашательство этот человек отстраняется от своего поста. Президент глянул куда-то в сторону: — Покажите нам его! Камера развернулась и показала скривившегося Поливоду, которого посадили в первом ряду. Хотя на этот раз — без наручников. «Каков спектакль! — с восхищением подумал Орлов. — Самое интересное, что он сработает на сознание людей. Показал убийцу, показал труса, теперь бы еще героя, — и очки популярности набраны». А Президент будто услышал внутренний голос старика: — Вот эти двое простых людей, Григорий Данилович, которые сегодня сделали для спокойствия и безопасности страны то, чего не сделал ты. Камера резко повернулась и показала справа от Президента красавицу Викторию с отлично сделанным макияжем и мужественного, но несколько смущенного Бондаровича. Старик так и подпрыгнул в кресле: — Оля, Оля!.. Скорее!.. Иди посмотри, детей по телевизору показывают. — Каких детей? — Ольга Борисовна уже торопилась с кухни. — Ты о чем? — Наших, — скрипучим голосом ответил старик. — О, Господи! — охнула Ольга Борисовна, найдя очки. — …ва и майор Бондарович, — с улыбкой говорил Президент. — Я думаю, вам недолго, друзья мои, ходить в этих званиях. Я буду ходатайствовать перед вашим начальством о повышении… — камера опять взяла Президента крупным планом. — Еще полчаса назад мы с замиранием сердца наблюдали, как разворачиваются события, и доказательно убеждались, как низко могут пасть люди, рвущиеся к власти, забывшие о чести. Между прочим, на груди убийцы Смоленцева и Кожинова — а убийца еще не пойман, мы только час назад узнали его имя, — у него на груди найдется опознавательный знак от пули Виктории Макаровой. Она, насколько известно многим россиянам, — меткий стрелок… Негодяя спас только бронежилет. — Шоу! — буркнул старик. — Поле чудес в стране дураков. Программа для домохозяек… Однако Прокофий так и цвел. На экране были Президент, Виктория, майор Бондарович… — К сожалению, мы ничем уже не сможем отблагодарить Наума Кожинова, сложившего голову. Мы только можем почтить его память звездой «Героя России» и минутой молчания… Прокофий Климентьевич вдруг бурно захохотал. — Ты что это? — забеспокоилась Ольга Борисовна; ее смутило явное несоответствие между тем, что сказал Президент, и реакцией старика. Прокофий оглянулся на нее: — Ты знаешь, что перед этим тихонько сказал майор нашей Вике? — Что? — «Чувствую себя, словно цирковая собачка между прожекторами», — и все глухонемые этой страны его прекрасно поняли! Ну и молодец этот Банда! Он просто настоящая Банда… Полагаю, нашей девочке крупно с ним повезло… Тимур Геннатулин и Светлана, 11 часов вечера, 26 марта 1996 года, квартира Светланы. Светлана вынуждена была добираться домой на троллейбусе, хотя они с Тимуром договаривались, что он сегодня заедет за ней в бар. Тимур почему-то не заехал… Она ждала с полчаса, но, подумав, что Тимур, скорее всего, вообще исчез из ее жизни (увы, такое случается довольно часто), Светлана перестала тешить себя иллюзиями и направилась к троллейбусной остановке… Однако, подходя к дому, Светлана увидела в окнах своей квартиры свет. Значит, Тимур ее дожидался там. Женщина облегченно вздохнула: вероятно, они плохо договаривались, и Тимур ее не так понял — вместо того, чтобы встретить, ждет дома… Но это — ничего!.. Светлане было не впервой возвращаться после работы на троллейбусе. Главное — чтоб личная жизнь была на высоте. Разве не приятно, когда тебя дожидается дома такой завидный мужчина?! Да еще, наверное, колдует на кухне — готовит из мяса очередное неподражаемое блюдо…