— Километров восемьдесят, — сообщил майор. — Отсюда на запад, в сторону Миасса, на машине около часа с небольшим. Что, хотите посмотреть? Стоящее дело. Сегодня туда туристов едет полно. Только сразу хочу предупредить: если кто-то из тамошних местных начнет предлагать «настоящий обломок метеорита», покупать не стоит — «липу» всучат. На сегодня «обломков метеорита» продано раз в пять больше, чем весил он на самом деле. Глава 8 Въехав в поселок, машина покатила по просторной зимней улице с остатками украшений уже достаточно давно прошедшего Нового года. Судя по архитектуре домов, жили здесь люди не бедные. Свернув к воротам просторного двухэтажного особняка, авто остановилось перед закрытыми железными воротами. Выйдя из кабины, опера сразу же ощутили окрепший ближе к вечеру щипучий морозец. Лев огляделся по сторонам, изучающим взглядом окинув улицу от начала до конца, и сразу же заметил пару ближайших к этому дому камер, которые гарантированно должны были снять появление любых объектов — транспорта, людей, животных, причем в любое время суток. Они прошли во двор. Там все еще отсвечивали зловещей краснотой те места, где лежали убитые ротвейлеры. Сейчас их уже не было — собак забрали на экспертизу. Как объяснил Свечников, псы лежали мордой в сторону крыльца дома. Из этого Гуров сделал вывод, что ротвейлеры на крыльце увидели вышедшего из дома чужака и бросились в его сторону. Но тот весьма профессионально выстрелил в них из пистолета и убил наповал. Это говорило о том, что стрелявший явно не новичок в обращении с оружием. — Ранений у собак сколько насчитали? — спросил он майора. — По одному, оба — точно в голову… — сообщил тот. Прежде чем войти в дом, Лев и Станислав обошли его с разных сторон, внимательно осматривая высокую кирпичную стену, огораживающую строение со всех сторон. Вернувшись к парадному крыльцу, Гуров проверил подъемные рольворота гаража и поинтересовался: — Машины там еще есть? — Нет, была одна лишь «бэха» хозяина, на которой уехали бандиты. Кстати, километрах в десяти отсюда, в лесном массиве, около часа назад нашли обгоревший кузов какой-то легковушки. Позвонил один охотник. Наши спецы туда отправились, будут проверять, что за авто. Вот, пока это все, что могу сказать… — огорченно развел руками Свечников. — Ну, идемте в дом, посмотрим, что там… — предложил Лев, поднимаясь на крыльцо. — Кстати, у них какая-нибудь прислуга имелась? — Да, конечно… — кивнул майор. — Есть домработница — она и кухарка, и горничная, есть дворник, он же — садовник и ремонтник по всякой мелочовке — ну там кран поменять или розетку… Сегодня утром их всех допросили, проверили алиби каждого. У всех оно подтвердилось. — А охранника и шофера у Чиклянцева не было? — спросил Крячко. — Когда-то был и тот, и другой… — подтвердил Свечников. — Но, как рассказала домработница, последние три года дела хозяина пошли на ухудшение, доходы очень здорово упали, и их пришлось уволить. — А расстались они как? Без грызни и претензий? — уточнил Лев. Чуть поморщившись, майор пожал плечами и открыл входную дверь. — Ну-у… Прислуга в один голос уверяет: хозяин хоть и был очень жестким, но никак не злыднем. Этим двоим он написал хорошие рекомендации и сам помог устроиться на новые места. Похоже, прислуга на него зуб не точит. Домработница и дворник, когда сюда приехали, оба были очень расстроены. Оба утверждали, что таких врагов, которые бы желали столь жестоко с ним расправиться, Чиклянцев не имел. Хотя… Они же видели только то, что видели. А все ли они могли знать, что реально происходило в жизни их хозяина? Опера прошли через прихожую и оказались в просторном холле, где с ходу бросился в глаза царящий там хаотичный беспорядок. Самым характерным в этой мрачной картине было обилие крови — на полу, на мебели, даже на стенах. Свечников объяснил и показал позы и местоположение потерпевших — кто именно и где находился, продемонстрировав на своем планшете сделанные утром снимки. Ощущая неуловимый, но очень характерный запах смерти, опера его внимательно слушали, изучающе глядя на обстановку холла. Покончив с осмотром места преступления, Гуров и Крячко не спеша обошли весь дом, заглянув в каждое помещение, вплоть до темного чуланчика на кухне. В кабинете хозяина дома они обнаружили потайной сейф с распахнутой настежь дверцей и торчащим из замка ключом. Следовавший за ними майор пояснил, что их опергруппа тоже видела сейф, и это дало повод предположить, что причиной убийства могло стать банальное ограбление. — Лет пять назад у нас был аналогичный случай, когда шайка наркош ночью пробралась в частный жилой дом и пытками вынудила хозяев отдать им все свои накопления. Забрав деньги и ценности, эти уроды задушили бедолаг куском бельевого шнура. Так что, может быть, месть тут и ни при чем? Зверство свойственно и наркоманам. Когда у них начинается «ломка», они сами себе могут вены перегрызть. Не говоря уже о ком-то еще. Когда они спускались вниз, зазвонил телефон Свечникова. Переговорив со своим собеседником, майор сообщил: — Криминалисты осмотрели сгоревшую машину и установили, что это — «бэха» Чиклянцева. В этот момент в вестибюле внезапно раздался топот нескольких пар ног, и в холл ворвалась компания из семи граждан обоего пола с блокнотами, диктофонами, авторучками и видеокамерами. Судя по бейджам, это были представители как местных, так и филиалов крупных федеральных СМИ. Подскочившая к операм первой, ярко накрашенная молодая особа в фасонистой куртке-дубленке скороговоркой протараторила свой вопрос: — Что вы можете сказать о случившемся с семьей Чиклянцевых? Это ограбление, чья-то месть или заказ конкурентов? Майор, ошарашенный таким натиском, несколько замялся, подбирая слова, чтобы хоть чем-то ответить на эту пулеметную очередь слов, но его подстраховал Крячко: — Милая барышня, с таким вопросом обращаться надо не к нам, а на «Битву экстрасенсов»! — Почему? — теперь уже растерялась корреспондентша. — Мы — не ясновидящие, а простые опера. Расследование ведем старомодными, скучными методами: собираем улики, ищем свидетелей, наводим справки, проводим самые разные экспертизы, сопоставляем факты… И лишь уже потом, определив круг подозреваемых, начинаем работать с ними, устанавливая в ходе нудных процедур, кстати, прописанных в законе, суть происшедшего, степень чьей-то причастности или непричастности. А вот так, «от фонаря», по наитию, давать какие-то оценки и версии мы не умеем. Уж извините! — Ну, хоть что-то сказать нам можете? — просительно вздохнул баскетбольного роста телерепортер с микрофоном в руке. — Можем дать только голый факт, — Лев изобразил руками сочувственный жест. — Группа преступников — скорее всего, их было несколько человек, — проникнув в дом, совершила убийство хозяев дома и их гостьи. Убито четыре человека. Вскрыт сейф хозяина дома, деньги и ценности из него похищены. Убиты и сторожевые собаки. Пока это все. — То есть можно предположить, что это убийство из корыстных побуждений? — уточнил телерепортер. — Да, это может быть одной из версий, но не более того. На этом пресс-конференцию объявляю закрытой. — Гуров указал взглядом на выход: — Прошу извинить — мы здесь не на пикнике, мы здесь работаем. До свидания! — Но шансы раскрыть это убийство есть? — уже уходя, спросила плотная крепышка в модных очках. — Безусловно! — Лев подарил ей приятельскую улыбку. — Когда задержим преступников, обещаю всем здесь присутствующим более подробную пресс-конференцию. — Ловим на слове! — помахал в воздухе своим блокнотом похожий на якута парень в кожанке. Когда оживленно шушукающиеся массмедиа покинули помещение, проводив их взглядом, майор саркастично усмехнулся: — Кстати сказать, это уже вторая волна телевизионщиков и газетчиков. Первые прискакали почти сразу следом за нами, в пятом часу утра. Ну а эти, видать, припозднились… — Это ты им серьезно сказал насчет пресс-конференции? — недоуменно спросил Стас, изучающе глядя на Гурова. — Серьезно! Но ты имей в виду, что всякий, кто пожелает в ней поучаствовать, будет вынужден ехать в Москву. Думаю, желающих найдется не слишком много, если не сказать — ноль. — Боюсь, вы недооценили челябинцев! — несогласно покачал головой Свечников. — Наши журналисты настолько суровы, что ради хорошего интервью в Москву и на палочке верхом поскачут. В процессе дальнейшего осмотра места преступления Гуров поинтересовался у майора, удалось ли его опергруппе найти какие-либо отпечатки пальцев и тому подобное. Тот с сожалением развел руками: — Лев Иванович, мы здесь провозились больше трех часов, но ничего — поверите ли! — ни-че-го найти не смогли. Такое ощущение, что эти «мокрушники» работали в скафандрах: ни единого отпечатка, ни даже волоска найти не удалось. Мне так думается: они готовились к этому убийству, как к полету на Луну. Предусмотрели, твари, абсолютно все. Была надежда, что в машине хоть что-то останется. Так нет, сожгли, уроды! — Допускаю, что это убийство на некоторое время, скорее всего, окажется «глухарем», — покачал головой Лев. — Но — только на время. В конце концов, им придется сесть до конца своих дней. Если только кому-то не повезет, и он при задержании схлопочет пулю… В доме Чиклянцевых они пробыли до вечерних сумерек. Осмотрели каждый угол, каждый закуток. Гуров изучил выходы из дома в пристроенный к нему гараж. И чем больше он изучал обстановку, тем понятнее ему становилась картина того, как было совершено это преступление. В частности, он понял, для чего один из бандитов демонстративно вышел на крыльцо, привлекая к себе внимание сторожевых собак, для чего начал стрельбу из пистолета, не снабженного глушителем (как показала экспертиза пуль, извлеченных из трупов собак, и найденных во дворе гильз, это был бельгийский «глок»). Все это было совершено демонстративно, преднамеренно, можно даже сказать, показушно. Убийцы явно желали, чтобы о совершенном ими злодеянии все узнали как можно раньше, чтобы известие о чудовищном убийстве поскорее стало достоянием самой широкой публики и СМИ. Это было не ограбление, это была акция, призванная вызвать шок и ужас. Покончив с делами и поставив дом на охрану ОВО, опера с майором Свечниковым отправились в Челябинск, чтобы там наконец-то где-нибудь перекусить и определиться на ночлег. Когда машина покинула пределы Пименовки, в кармане Гурова зазвонил телефон. Жаворонков сообщил, что экспресс-экспертиза генетического ДНК-материала с точностью до семидесяти-восьмидесяти процентов установила: неизвестный мужчина, найденный у железнодорожной линии, — Фрол Пятырин. — Ну, все, коллеги… — негромко произнес Лев, сунув телефон обратно в карман. — Наука на четыре пятых подтвердила: наш «снежный человек» оказался Фролом Пятыриным. — А я в этом и не сомневался… — убежденно заявил Станислав. — То есть надо понимать так, что убийство в Пименовке и в самом деле то самое, о чем он предупреждал. — Да, процентов на девяносто девять — это оно. Очень неприятно об этом думать, но негодяи, убившие этих людей, скорее всего, от Челябинска где-то уже очень далеко и готовят очередное зверство, которое, как и это, мы пока предотвратить не в состоянии. — То есть, — включился в разговор Свечников, — то, о чем нас известили из Москвы, — это вот оно и есть? Выходит, все наши усиленные посты у финансовых и зрелищных центров были пустой тратой времени? — Ну почему же пустой? — не согласился Гуров. — Нам не дано знать, что на уме этой банды. Мы пока даже приблизительно не представляем себе круг ее интересов, ее стимулы и предпочтения. Вполне вероятно, на убийство семьи Чиклянцевых они могли пойти именно потому, что другие варианты для них оказались слишком рискованными. — Ну, у любой банды главный интерес и стимул — деньги, — с сомнением кашлянул Стас. — Чем их больше, тем лучше. Ради очень больших денег достаточно отмороженная банда может пойти на самое тяжкое преступление, на самое страшное зверство. Ну, а предпочтения… Кто-то предпочитает нападать на инкассаторов, кто-то грабить банки и какие-то еще финансовые конторы, кто-то нападет на магазины. А эти — на частные домовладения. Причем с ограблением, сопряженным с убийством всех, кто оказался в доме. — Хм… — несогласно покачал головой Лев. — Так, да не так! Меня не оставляет ощущение того, что это убийство было совершено исключительно ради убийства. А выпотрошенный сейф… Ну, это отчасти — для маскировки, отчасти — своего рода дополнительный криминальный «бонус», но не более того. — А может, это убийство ради чьего-то персонального удовольствия? — Стас вопросительно прищурился. — Скажем, собралась банда патологических садистов, для которых главный смысл существования — убивать, главный девиз — ни дня без «мокрухи»! Но Гуров снова возразил: — В принципе на сотую процента вероятности не могу исключать и этого. Однако в большей степени убийства могут быть ритуальные, из мести, или заказные. В данном случае насчет ритуального убийства сомневаюсь, а вот заказное… Да, этого исключать никак нельзя. Но и заказные — категория тоже весьма широкая, если учитывать причины заказов. С миной крайней озабоченности на лице Крячко хмуро проворчал: — Тебя послушать, так к этой банде нам вообще никак не подступиться! Зацепок для ее идентификации — ноль, мотивы — непонятны, на что они «заточены» — нам вообще неизвестно… Сам-то ты хоть какие-то идеи на этот счет имеешь? — Имею, но мне самому они кажутся хлипенькими и неубедительными, — огорченно вздохнул Лев. — Наша главная зацепка — сказанное Пятыриным. Если разгадаем эту шараду, то банду возьмем, как говорил гайдаевский Лелик, «без шума и пыли». — А если нет? — с подначкой спросил Станислав. — Тогда — дело худо… Тогда может получиться что-то наподобие безнадежной ловли неуловимого маньяка. Поморщившись, Станислав с язвительным смешком прокомментировал: — Это как в истории с неким Оноприенко, патологическим убийцей и садистом, который устроил резню на Украине в восьмидесятые-девяностые годы? Не дай бог нам такого «подарка»! — Я читал об этом… Кошмарная история! — согласился Свечников. — Оноприенко, кажется, местами совершения убийств собирался на карте Украины выписать крест? Только вот не помню, чем все это закончилось. — Ну, насчет креста он ляпнул на суде, чтобы, скорее всего, порисоваться перед публикой… — грустно усмехнулся Лев. — Я бы назвал это дело полным провалом украинской милиции. Его ведь несколько раз задерживали и, толком ничего не проверив, отпускали. Был даже случай: кто-то его отпустил всего за десятку, хотя знал, что это — убийца. Зато потом, когда «припекло», стали хватать всех, кто под руку попадется. Одного парня «ревнители закона» даже запытали до смерти. Идиотизм высшей марки! — Но его же, этого Оноприенко, вроде бы приговорили к расстрелу?.. — без особой уверенности предположил майор. — Приговорили, да… Но ЕС надавил на Кучму, и он приговор привести в исполнение не решился. Он же тоже метил в «цеевропейцы»! Поэтому Оноприенко умер в тюрьме где-то уже в двухтысячных. Нет, Станислав Васильевич, Оноприенко — это не наш случай. Я думаю, что если нашим «клиентам» где-то что-то еще удастся сотворить, то это — точно! — станет их «лебединой песней». Если только слово «лебединая» применимо к этим тварям. — Будем надеяться… — Крячко с трудом подавил зевок. — Что-то вымотался я сегодня — голова как деревянная. Ну, а исходя из наших сегодняшних результатов, что запланируем на завтра?