— Так, так, та-а-а-к… — В голосе Петра зазвучали нотки тревоги. — Тогда, может быть, приставить к вам круглосуточную охрану? Как считаешь? — Ни в коем случае! Как тогда Стас сможет поработать на благо российской демографии? — Лев рассмеялся, ощутив сердитый толчок приятеля в плечо. — Шутка! А если серьезно, то нужны люди-тени, которые бы не нас охраняли — с этим, слава богу, мы и сами справимся, — а отслеживали тех, кто вознамерится нас убрать. Это лишняя возможность найти выходы на банду. Хотя… А знаешь что? Давай-ка с этим вопросом я выйду на Вольнова? У него такие спецы есть. Пусть он тоже малость этой проблемой озадачится!.. Согласившись с его суждениями, в заключение разговора Орлов пообещал сбросить на банковскую карту Гурова деньги для поездки в Иваново, после чего приятели наконец-то проследовали в кафе. Входя в обеденный зал, где уже набралось изрядное количество посетителей, Стас на ходу вполголоса уточнил: — Это значит, мы сейчас поедим и — в аэропорт? — Само собой! — кивнул Лев, окинув приятеля понимающим взглядом. — Так что позвони ей и попрощайся. — А то я без тебя не знаю! — Судя по голосу, Крячко был несколько расстроен. — Кстати! — Гуров, присаживаясь за свободный столик, хитро подмигнул приятелю. — Кто-то там обещал интересную информацию по нашему расследованию взамен на твое рандеву. А? Я ничего не перепутал? Рандеву состоялось? Ну, тогда я — весь внимание! — А-а-а-а! Да, да, да! Есть такое дело… — закивал Станислав. — Ну, в общем, Вика… Да, ее зовут Вика. Так вот, она рассказала, что дня четыре назад вечером ехала домой из Челябинска на своем «Дэу Матиз». И вдруг у нее отчего-то заглох мотор. Позже, правда, выяснилось, что причина отказа мотора — обычная для всех блондинок, просто она вовремя не дозаправилась. И вот мимо нее проезжает «Шкода». Водила сам остановился, сдал назад и взял ее на буксир. Этого человека она видела впервые. Спросила, к кому в гости. Он сказал, что к Чиклянцевым. — Номер «Шкоды» она, конечно же, не запомнила… — утвердительно констатировал Лев. — Нет, не запомнила… — Лицо тоже не запомнила. — Как бы запомнила, но… Боится, что может запутаться в деталях. Усмехнувшись в ответ, Лев больше ни о чем расспрашивать не стал. Судя по всему, «иноформаторша» Стаса сгодилась ему только для постельных дел, но никак не для помощи в их расследовании. Сразу же после завтрака Гуров созвонился с Вольновым и, обрисовав ситуацию с вероятностью попытки их устранения, изложил свою точку зрения, на какую поддержку со стороны Александра рассчитывает и для чего это нужно. Тот, с ходу поняв суть вопроса, поинтересовался, с какого момента следовало бы начать их сопровождение «людям-теням». — Да, наверное, как в Иваново прилетим, так сразу пусть и приступают. Думаю, из-за нас самолет взрывать эти твари вряд ли станут. Тем более что они пока еще, скорее всего, уверены в своей абсолютной неуловимости и безнаказанности. Вот после Иваново — да, там уже может начаться охота за нашими головами. Он обрисовал в общих чертах свои планы на ближайшие дни, рассказал и о своих догадках в отношении банды убийц. Вольнов, высоко оценив смекалку Гурова, пообещал, что уже в аэропорту Иваново за ними будут следовать двое лучших сотрудников, которые обеспечат их прикрытие. Сразу же после этого Лев созвонился со Свечниковым и сообщил о своем срочном отъезде, заодно поручив изучить прошлое Кирилла Чиклянцева. Опера вызвали такси и отправились в аэропорт. Гуров билеты заказал еще утром, после разговора с Орловым. Машина летела по заснеженным уральским просторам, Крячко с грустинкой во взгляде молча смотрел в окно. Когда они проезжали мимо какого-то затончика, по льду которого ребятишки гоняли шайбу, он громко вздохнул: — Эх, досада… Так и не съездил я на Чебаркуль! Когда еще попадем в эти края? — Ничего, какую-никакую компенсацию судьбы за это ты уже получил, — насмешливо «утешил» его Гуров, намекая на свидание с Викторией. — А уж если так хочется на Чебаркуль, то будет отпуск — можешь съездить. — Отпуск?! Держите меня семеро — я сейчас в обморок упаду! — саркастично парировал Стас. — У нашего «кощеюшки» выпросить отпуск — все равно что на пушечном ядре на Луну слетать. Еще неизвестно, сколько выходных он нам даст после этого дела!.. Прибыв в аэропорт, Лев взял в кассе билеты. Правда, лететь им пришлось с пересадкой, через Москву, но уже в обед они были в аэропорту Иваново. Глядя с трапа самолета на длинное двухэтажное здание с диспетчерской рубкой и красными буквами «ИВАНОВО», Лев не мог не сделать ироничного замечания: — Да, Стас, это город твоей мечты! — С чего бы это вдруг? — настороженно хмыкнул тот. — Ну, как, Иваново ведь — город невест!.. Тут есть где и с кем разгуляться… Да и женщины, надо думать, не запредельно суровые… — Да иди ты! — отмахнулся Крячко, изобразив гордый, неприступный вид. — Небось и Петруха насчет меня острил? — Не-е-ет!.. Что ты! Он кипел, как перегретый самовар. Грозился даже кое-что оторвать. Что именно — не уточнял. Но мне так думается, речь шла о чем-то о-очень ценном и значимом для тебя… — интригующе приглушив голос, добавил Гуров. — Могу даже подсказать, что он имел в виду. — Вот, блин, юморист хренов на мою голову выискался! — Не выдержав, Станислав рассмеялся и, толкнув локтем Гурова, продолжил: — Причем ты не просто юморист, а еще и прикольщик-завистник. Ну, признайся, признайся: ты же ведь просто исходил завистью, когда вчера вечером в отличие от меня ложился на холодный матрац, под холодное одеяло… Брр! — Интересно, — снисходительно усмехнулся Лев, — это ты меня сейчас пытался в чем-то убедить или самого себя? — А ну тебя! — отмахнулся Крячко. — Ты — сухарь и зануда, и… И этим все сказано! Взяв у аэропорта такси, они отправились в областное УВД, откуда, выяснив координаты райотдела, занимавшегося убийством в Березках, поехали к коллегам выяснять обстоятельства случившегося, хотя им и так заранее было ясно: следов и улик — ноль, реальных свидетелей — мизер, «почерк» — тот же. Проезжая по городским улицам, Лев отслеживал окружающую обстановку, пытаясь выявить в потоке машин как бандитов, так и «людей-теней» из ведомства Вольнова. Но ни тех, ни других обнаружить не удавалось. Где-то через полчаса пути по столице российского ткачества они остановились у двухэтажного здания, перед входом в которое стояло несколько машин с «люстрами» на крыше. Отпустив такси, приятели вошли в райотдел и, найдя старшего опергруппы, выезжавшей в Березки, запросили материалы расследования убийства. В чем-то их сегодняшнее прибытие сюда было чистой формальностью. Они знали заранее, что вот так, с ходу, ничего здесь не найдут, так же, как ничего не нашли и их местные коллеги. Как и в Челябинске, здесь тоже предстояла нудная морока с опросами, с анализом скудных фактов и построением умозаключений. Как явствовало из уже наработанного местной опергруппой, у Артура Икаряна, владельца обувного цеха, двух городских кинотеатров и средней величины рынка, завистники если и имелись, то не настолько непримиримые, чтобы пойти на убийство. Минувшей ночью никто из соседей ничего подозрительного не заметил. Почти так же, как это было и в Пименовке, убитых обнаружил ближайший сосед, который заглянул во двор Икаряна и увидел двух сторожевых кавказских овчарок, убитых из пистолета в упор. Войдя в дом, он сразу же наткнулся на окровавленные тела Икаряна и членов его семьи. Пережив от увиденного настоящий шок, мужчина немедленно вызвал полицию. Ну а потом прибыли опергруппа, «Скорая», начался обычный рутинный процесс поиска следов, улик, отпечатков… Причем, как и предполагал Гуров, совершенно безрезультатный. Убийцы и здесь орудовали исключительно аккуратно в плане того, чтобы вообще не оставить после себя ни волоска, ни пылинки. Жестоко убив четверых — самого хозяина, его сына, сноху и домработницу, — своего присутствия в доме они никак не обозначили. Возникало такое впечатление, что здесь работали ученики японских ниндзя — тайного клана убийц, умеющих лишить человека жизни совершенно незаметно для окружающих: и бесшумно, и без каких-либо следов. Лев просмотрел фотоснимки, сделанные в доме Икаряна. Вот хозяин — как и Чиклянцев, привязанный к креслу, и тоже с перерезанным горлом. Все остальные — в разных местах помещения с многочисленными ножевыми ранениями груди и живота. Домработница лежала на полу кухни в луже собственной крови с выражением безграничного ужаса на лице. Сын Икаряна, крепкий, спортивного вида парень, ничком лежал на залитом его кровью ковре со связанными за спиной руками. Его жена — скорее всего, русская девушка — на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Вот — сторожевые собаки, убитые точными выстрелами в голову. Все почти один в один, как и в предыдущем случае. Что это? Склонность бандитов к шаблонам или сознательная шаблонность в сценарии совершаемых ими преступлений? Не исключено, что это и в самом деле нарочитая шаблонность, призванная послужить их «визитной карточкой». Крячко, изучавший материалы параллельно с ним, не удержался от замечания: — Таких тварей ловить нам еще не доводилось. Это что-то сверхъестественное. Работают, заразы, — комар носа не подточит. — Да, если, не дай бог, в городе «К» нам их взять не удастся, то… последствия будут более чем серьезные! — захлопнув папку, резюмировал Гуров. — Ну что, давайте съездим в Березки? Старший опергруппы, работавшей в доме Икаряна, — широченный и мощный капитан Болтов, охотно согласился сопроводить сотрудников Главка. Они загрузились в классический «бобик» с мигалкой на крыше, выехали за пределы города и покатили в сторону заснеженных разноцветных крыш коттеджей, виднеющихся за кронами покрытых толстым инеем молодых берез. Глядя в сторону приближающихся Березок, Станислав спросил у Болтова: — А кроме тех людей, что были убиты в доме, там кто-то еще проживал? — Да, жена Икаряна и двое их внуков, еще дошкольники. Им просто невероятно повезло. Соседи рассказали, что вчера они поехали в гости, кажется, в Тверь. Если бы были дома, то эти мрази, думаю, и детей не пощадили бы. — А жена Икаряна о случившемся еще не знает? — поинтересовался Гуров. — Наверное, нет… — пожал плечами капитан. — Нам ее координаты найти не удалось — соседи сказали, что насчет адреса их родни они не в курсе, номер ее телефона раздобыть не получилось, а спросить пока больше не у кого. Хотя, если она телевизор смотрит, то узнает быстро. Там каждые полчаса в выпусках новостей гонят сюжеты — то про Челябинск, то про нас. Мы в доме Икаряна работали почти до обеда, так за это время там бригад пять побывало — и газетчики, и телевизионщики… Вся заграница заходится в истерике: «О, эта ужасная Россия»! — А если посмотреть в телефонах самого Икаряна, его сына и снохи? — подбросил идею Крячко. — Уже думали об этом, но при убитых телефонов не оказалось. Кстати, как я понял, эту семью убийцы захватили врасплох, внезапно появившись в их доме. Мужчин, скорее всего, оглушили электрошокерами. Сын Икаряна — кандидат в мастера по боксу, но среагировать даже он толком успел. Хотя на его руке есть характерная ссадина — похоже на то, что кого-то из этих упырей он все же ударил, и достаточно крепко. Если задержим эту мразь, отметина на морде будет достаточной уликой, чтобы подтвердить причастность. Вскоре «бобик» побежал по улице коттеджного поселка и остановился у большого красивого особняка с вестибюлем, отделанным под древнегреческий портик. При их появлении из дома вышел мужчина в полицейской форме. — Местный участковый чего-то тут… — несколько удивился Болтов. Они выгрузились из машины и по хрустящему снегу пошли ко двору. Поздоровавшись с вновь прибывшими, участковый кивнул в сторону особняка: — Маргарита, хозяйка дома, приехала вместе со своими сватовьями… Вот только что прибыли. Ну… Не пустить их в дом я не мог. Так что печати с дверей они сами сняли. Опера вошли в дом и стали свидетелями драматичной сцены безутешного людского горя. Две женщины в годах, обнявшись, плакали навзрыд. Крепкий мужчина, с выражением глубочайшей печали и гнева на лице, растерянно осматривал окровавленный холл. Увидев оперов, он обернулся к ним и глухим, сдавленным голосом представился: — Романцов Александр Григорьевич, отец снохи хозяев этого дома… — И тут же, разом вскипев, потрясая стиснутыми кулаками, яростно выпалил: — Как такое могло случиться?! Как?! Почему всякая мразь может беспрепятственно и безнаказанно убивать людей?! Вы чем занимаетесь, господа полицейские?! Вот, только на днях вырезали семью в Челябинске… Я и в страшном сне помыслить не мог бы, что сегодня эти же выродки убьют и мою Люсеньку, и Арсена, и свата, и ту бедную, несчастную женщину… Для какого черта устроили этот маскарад с переименованиями из милиции в полицию?! Что толку?! Что Чикатило с ангарским потрошителем и прочими такими же уродами ловили годами, что этих скотов по горячим следам поймать не сумели. Сколько они еще убьют, эти упыри проклятые, прежде чем вы их скрутите?! Какой идиот, какой урод отменил «вышку» для нелюдей?! Да, бывали ошибки — но это вина суда и следствия. А сама «вышка» — она держала эту гниль в страхе, и такого беспредела у нас не было. Вы понимаете, что эти гниды не только свата и наших детей убили? Они и нас всех убили! Слава богу, Рита внуков к нам в гости повезла. А если бы нет?! Что было бы тогда? Как в Кущевке, где и грудных вырезали?! — Александр Григорьевич, наши вам соболезнования, но хотел бы напомнить, что кущевских убийц наши коллеги нашли и задержали, — тихо заметил Гуров. — Да, нашли… — чуть остыв, с горечью согласился Романцов. — Только толку-то с того?! Ну, получила банда сроки, пусть даже и пожизненные. Но они — живы и имеют шанс выйти на свободу. А убитые ими, особенно дети, жить уже не будут никогда! Да и всех ли задержали? А где все те, кто закрывал глаза на бесчинства Цапков и их банды? Все эти господа полицейские, прокуроры, власти, вплоть до губернского уровня? Они-то почему оказались как бы не при делах? Зато сажали тех, кто банду пытался разоблачить! Наказан ли хоть один следак, прокурор или судья, которые, в угоду бандитам, отправляли на нары неповинных? Тех, кого, наоборот, нужно бы наградить за их гражданскую позицию? Нет! Так что, господа, процесс над кущевскими отморозками стал насмешкой над законом и здравым смыслом. И эти вот твари тоже, если даже вы их и поймаете, понесут ли заслуженное наказание? Боюсь, и на этот раз получится судебный водевильчик с имитацией воздаяния подонкам. — Александр Григорьевич, обвинять нас в бездействии — это самое простое, — хмуро обронил Болтов. — Со стороны кажется все легко и просто. А на деле… — Уважаемый, кому вы это все рассказываете? — тягостно вздохнул Романцов. — Я сам в восьмидесятых-девяностых пятнадцать лет отработал участковым, опером, следователем… Насмотрелся всякого! Но одно должен сказать: какая бы она в ту пору ни была, тогдашняя ментовка, но, при всех ее грехах, не было такого продажничества, какое встречается сегодня. Девяностые годы — это страшная чума, изломавшая даже непродажных, а самых упертых — убившая или выкинувшая на обочину. Вы думаете, почему я уже давно не в органах? Году в девяносто восьмом я сделал все возможное, чтобы сел крупный наркобарон, родственник одного из тогдашних очень известных «демократизаторов» страны. Мне предлагали миллионы в долларах, но я уперся. И он сел. Тут же мне сделали подставу: в моем кабинете эсбэшники нашли конверт с деньгами. Я требовал объективного служебного расследования, но меня и слушать не стали. Запахло сроком. И тогда я пригрозил, что на суде открыто расскажу о махинациях членов областного суда и сотрудников прокуратуры области. Дело тут же прикрыли, но с работы меня выгнали. А тот наркобарон через год вышел на свободу по амнистии… Вслушиваясь в их разговор, женщины немного притихли. Хозяйка дома, утерев слезы, прерывающимся голосом спросила: — А вы этих нелюдей точно поймаете? — Сделаем все возможное и невозможное, — чуть развел руками Лев. — Поверьте на слово: к этим тварям мы испытываем то же самое, что и вы. Я бы лично пристрелил любого из них! — Да их не стрелять, эту мразь, их четвертовать мало! — Романцов рубанул крепко сжатым кулаком. — Слушайте, коллеги, а давайте я тоже подключусь к вашей работе?! Ну хотя бы на подхвате… Там, походить, поискать свидетелей и тому подобное. А? Понимаете, стоять и безучастно наблюдать я просто не в силах. Мне нужно что-то делать, иначе я сожгу сам себя изнутри! — Ну, в принципе мы не против, — согласился Гуров. — Вы опрашивали свидетелей только по этой улице? — повернулся он к Болтову. — Ну в общем-то, да… — кивнул тот. — Кстати, а вот такой фоторобот вы получали на руки? — Лев достал нижегородский фоторобот Чупчугина. — Да, получили, но он у нас висит на общем стенде. — Понятно… Вот, возьмите, и при случае посматривайте — вдруг где-нибудь в городе попадется на глаза? А вот еще экземпляр — вам, Александр Григорьевич. С этим фотороботом надо пройти обе улицы, параллельные этой, показать его людям и заодно выяснить: не видел ли кто-нибудь в последние дни незнакомых подозрительных пешеходов, незнакомые подозрительные машины? Взяв фоторобот, Романцов кивнул: — Все, приступаю… Скажите, а кто этот человек? Он что, подозреваемый? — Да, он главный подозреваемый, — подтвердил Гуров. — Бывший психолог питерской команды по смешанным единоборствам. Предположительно, именно он сколотил банду из бывших спортсменов, используя гипноз, НЛП и вещества наркотического характера. Есть подозрение, что какое-то время назад он поменял внешность путем пластической операции. Раньше он выглядел несколько иначе. Вот примерно так… — Он показал питерский фоторобот. — А он сам питерский? — Романцов выжидающе прищурился. — Ну, как сказать? В Питере он прожил немало лет. Потом, по некоторым данным, перебрался в Москву… Он вам чем-то знаком? — Не он сам, а тот, кто мог сделать ему пластическую операцию. Где-то в середине девяностых меня послали в Питер на стажировку по повышению квалификации. И вот в это самое время там взяли одного частнопрактикующего врача, который подпольно занимался очень темными делами. В частности, производил криминальные аборты на самых последних месяцах беременности, делал пластику лица уголовникам, позволяя им уйти от ответственности. Поговаривали даже, что он был причастен к черной трансплантологии. Но этого, к сожалению, доказать не удалось. Поэтому судили его по статьям о мошенничестве и за незаконную деятельность в рамках частной врачебной практики. Дали пять лет. Но я слышал, у него нашлись защитники из больших чинов, и он отбыл всего полсрока. Может быть, это он и сделал пластику вашему подозреваемому?