Я даже не особенно забочусь о привлечении клиентов… Однажды я вновь увидела Уильяма, вот тогда мы с ним по-настоящему и познакомились… Он напился… Рассказывал всякие истории… Потом заснул на диване, потому что уже не стоял на ногах… — Он всегда носил кепку яхтсмена? — Нет! Он уже успел измениться. А когда, бывало, выпьет, и вовсе начинал грустить. Но он привык приходить ко мне время от времени… — Вы знали, по какому адресу он жил? — Нет. Мне его расспрашивать было ни к чему. А сам он о своих делах никогда не рассказывал… — Он долго тут оставался? — Когда три дня, когда четыре… Приносил еду… Или давал денег, чтобы я сходила на рынок… Говорил, что нигде так вкусно не кормят, как здесь… Мегрэ снова посмотрел на розовое мясо бараньей ноги, на остатки душистого салата. Аппетитно выглядело, ничего не скажешь! — Сильви была уже с вами? — Да что вы такое говорите! Ей ведь только двадцать один стукнуло… — А как вы с ней познакомились? Заметив, как сразу нахмурилась Сильви, Жажа кинула ей: — Да комиссару все это прекрасно известно, будет тебе! В тот вечер тут как раз находился Уильям… Мы с ним вдвоем сидели в баре… А тут заявилась Сильви с парнями, которых она подцепила не знаю где, то ли коммивояжеры, то ли еще что-то в этом роде… Уже успели где-то принять… Заказали выпивку… А про нее с первого взгляда стало ясно, что новенькая… Все пыталась их увести до того, пока они совсем не наклюкались… Но как взяться за дело, не представляла… А потом произошло то, что и должно было произойти… Кавалеры так набрались, что забыли о ней начисто, и ушли, оставив ее здесь… Она — плакать… Призналась нам, что приехала из Парижа на лето и даже не имеет денег, чтобы заплатить за гостиницу… Ну я ее и оставила у себя на ночь… Так и привыкла сюда приходить… — Похоже, это удел каждого, кто бы ни заглянул сюда! — проворчал Мегрэ. — А что вы думаете! — воскликнула, просияв, пожилая женщина. — У нас чтут законы гостеприимства! Понапрасну не переживаем. И принимаем жизнь такой, какая она есть… Жажа говорила искренне. Ее взгляд медленно спустился на грудь девушки, и она вздохнула: — Жаль, подпортила себе здоровье… До сих пор видны ребра… Уильям предлагал оплатить ей один месяц в санатории, но она ни в какую… — Простите! — проговорил Мегрэ. — А Уильям и она… Разгневанная Сильви вмешалась в разговор: — Никогда! Это ложь! И толстушка Жажа, прихлебывая кофе, поспешила растолковать ее ответ: — Не такой он был человек… Особенно с ней… Но врать не стану, время от времени погуливал… — С кем? — С разными… С женщинами, которых подбирал где попало… Но редко… Он не ахти какой был любитель этого дела… — А в котором часу он ушел от вас в пятницу? — Сразу после обеда… Около двух было, как сейчас… — А не сказал, куда идет? — Он никогда не говорил… — Сильви находилась здесь? — Она ушла за пять минут до него. — И куда же, позвольте узнать? — повернулся к девушке Мегрэ. Та презрительно огрызнулась: — Не ваше дело! — К порту?.. Там вы себе находите?.. — И там, и в других местах! — А в баре никого, кроме вас, больше не было? — Никого… Жара стояла сильная… Я даже подремала часок на стуле… Однако Уильям Браун вернулся на своей машине в Антиб уже в шестом часу! — А он посещал какие-нибудь другие бары? — Никуда больше ни ногой! Да разве другой такой сыщешь! Действительно! Хотя Мегрэ пробыл здесь не более часа, ему уже начало казаться, будто он уже давным-давно знал бар «Либерти». Возможно, оттого, что в нем начисто отсутствовала индивидуальность? Или во всем виновата царившая здесь атмосфера ленивой, расслабленной жизни? Нет сил встать, уйти. Время замедлило бег. И только стрелки будильника все так же двигались на белесом циферблате. А прямоугольник солнца постепенно бледнел в подвальном окошке. — Я в газетах прочла… Мне ведь Уильям даже фамилии своей не сказывал… По фотографии лишь и признала… Мы с Сильви поплакали… Зачем он связался с этими двумя женщинами?.. Но в нашем положении в такие дела лучше не вмешиваться, правда?.. Я была уже готова к тому, что с минуты на минуту заявится полиция… И когда вы вышли из бара напротив, мне сразу все стало ясно… Она говорила медленно. Наполняла рюмки. И потягивала вино небольшими глоточками. — Тот, кто это сделал, самая настоящая сволочь, потому что таких людей, как Уильям, раз, два и обчелся… А мне пришлось повидать немало на своем веку!.. — А он вам рассказывал что-нибудь о своем прошлом? Жажа вздохнула. Неужели Мегрэ никак не поймет, что в таком доме, как у них, никогда не говорят о прошлом? — Все, что я могу вам сказать, — так это то, что он был настоящим джентльменом! И очень богатым когда-то, а может, таковым и оставался… Кто знает… Раньше у него водилась яхта, масса слуг… — Он был грустным человеком? Она снова вздохнула. — Вы так и не поняли?.. Вы же видели Яна… Как по-вашему, он грустный?.. Но это не то же самое… А я грустная?.. Однако мы пьем, рассказываем всякие истории, не имеющие конца и от которых иногда хочется плакать… Сильви смотрела на нее неодобрительно. Правда, она пила лишь кофе, в то время как толстушка Жажа опустошала уже третью рюмку. — Я очень довольна, что вы пришли, я хоть душу отвела… Мне нечего скрывать, не в чем себя упрекнуть… Но как известно, от полицейских можно ждать чего угодно… И будьте уверены, явись сюда люди из каннской полиции, меня живо посадили бы… — Уильям много тратил денег? Она еще не пришла в отчаяние от его неспособности вникнуть в ситуацию? — Он тратил, но не транжирил… И давал всегда ровно столько, чтобы хватило выпить и закусить… Иногда оплачивал счет за газ и электричество или давал Сильви сотню франков на чулки. Мегрэ проголодался. А в нескольких сантиметрах от его ноздрей источала пленительный дух баранья нога. Два отрезанных куска лежали на блюде. Комиссар подхватил один прямо руками, будто он уже успел войти в число завсегдатаев бара, и стал его есть, продолжая беседовать: — А Сильви водит клиентов сюда? — Никогда! А то бы нас в два счета прикрыли… Для таких вещей в Канне предостаточно гостиниц!.. Смотря Мегрэ в глаза, Жажа добавила: — А вы и впрямь думаете, что эти две женщины… Внезапно она повернула голову в сторону двери. Сильви немного привстала, чтобы посмотреть сквозь тюль. Хлопнула входная дверь. В бар вошел человек, толкнул дверь в их комнату и удивленно остановился на пороге, заметив незнакомое лицо. Сильви поднялась со стула. Жажа, похоже, слегка покраснев, обратилась к вошедшему: — Входи!.. К нам пришел комиссар, который ведет дело об убийстве Уильяма… Затем, повернувшись в сторону Мегрэ, объяснила: — Это свой… Жозеф… Работает официантом в казино…