— Составите компанию? — Почему бы и нет. — Меня тоже приглашаете? — поинтересовался Барханов. — Вы еще и шутите. — Ставропольский насупился, опустил голову. — А почему не коньяк, а водку? — прищурился майор. — Говорили же, что водка кончилась. — Я коньяк на природе не пью. Для себя бутылку в портфеле припас. Усевшись рядом с бизнесменом, десантники налили себе спиртного. На скорую руку организовав бутерброды, мужчины выпили. Николай Павлович облегченно вздохнул и отправил в рот кусок оленины. — Вы хотели полететь на вертолете? — Барханов закурил. Бизнесмен почесал начисто выбритый затылок и скрестил руки. На его губах появилась еле заметная улыбка, которая не осталась без внимания Лаврова. — Вам так интересно знать? Десантник выпустил кольцо дыма и стряхнул пепел в один из пустых стаканов. Пристально посмотрел на Ставропольского и кивнул. — Если честно, то да, — произнес Николай Павлович, — заплатил человеку, а он… Но на майора это не подействовало — он умел различать ложь от правды. И здесь был именно такой случай. По выражению лица бизнесмена Лавров догадался, что тот темнит. «Слишком все просто, чтобы быть правдой», — подумал про себя майор. Однако вместо того чтобы огласить свои выводы, Лавров продолжил играть с бизнесменом в его же игру. — И сколько? — В душе Андрей Лавров не доверял ему. — Много. Мы договорились, что я совершу полет вместе с ним. Нарушение режима секретности? Я знаю… но сам бывший вертолетчик. Тянет. Старлей похлопал Лаврова по плечу и подался вперед, при этом в упор посмотрев на Ставропольского. — Зачем вы это нам рассказываете? — Успокойся, старлей. Я его понимаю, — неожиданно отозвался Лавров, — инструкции не всегда умными людьми пишутся. Барханов сжал кулаки до белизны в костяшках. И если бы не майор, вовремя остановивший его, наверное, сказал бы лишнее. Но такого развития событий Лавров не желал. И дело было не в том, что на выходе из палатки дежурило четверо телохранителей Ставропольского. Майор со старлеем без труда справились бы с этими громилами. Лавров больше склонялся к спокойному разговору. — Странно, что вы говорите об этом с нами. — Чего ж странного? Мы все в гостях. А теперь, когда погибли люди, многое для меня теряет смысл. Один из московских гостей, заснувший лицом в салате, неожиданно начал просыпаться. Подняв голову, он посмотрел на троих мужчин, потом на пустую бутылку коньяка и что-то пробормотал. Его голова мотнулась, к горлу подкатил комок. — Сейчас вырвет… — Выведите его на улицу, пускай протрезвеет. Еще не хватало тут… — крикнул Ставропольский своей охране. — Он бы и сам… — Барханов скорчил недовольную гримасу. Охранники подхватили под руки московского гостя и потащили к выходу. Как только они вышли, Лавров взял в руки бутылку. — Будете еще, Николай Павлович? Бизнесмен сначала хотел отказаться, но все-таки решил выпить. — Давайте начистоту, — предложил Лавров. Бизнесмен выпил и громко рассмеялся. — Вы меня все больше поражаете, майор. — Смотрите… — Лавров глянул на Ставропольского, — если что-нибудь случится, в первую очередь я присмотрюсь к вам. А когда меня обманывают, я могу и разозлиться. Вы меня понимаете? — Вот тогда и поговорим, — кивнул бизнесмен, — вы, майор, много на себя берете, хоть и нравитесь мне своей прямотой. Смотрите, чтобы вам же боком и не вышло. Глава 6 Едкий дым и запах гари, подхваченные ветром, стремительно разносились по тайге. Многолетние деревья, пережившие ураганы, трещали и ломались под огнем, как обыкновенные спички. Казалось, что уже никакая сила не сможет помешать и предотвратить эту напасть. Огненное зарево поднималось над лесом, освещая округу на многие километры. И несмотря на поздний час, все вокруг было освещено, почти как днем. Зрелище выглядело ужасающим и в то же время прекрасным. С поляны, на которой стояли джип и «УАЗ», можно было оценить устрашающие масштабы приблизившегося пожара. Заткнув нос платком и несколько раз кашлянув, Ли Эр Йон подошел к лежавшему на снегу Виктору. Он, как дикий зверь, сраженный прицельным выстрелом охотника, распластался на белом полотне снега. Ткнув тело сапогом, кореец ухмыльнулся: — Еще дышит! Помимо Виктора, на снегу валялись еще два тела — телохранитель все-таки успел положить двух корейцев. — Не спас тебя твой парень. — Ли Эр Йон заглянул в салон джипа. Девушка, подобно кошке, скрутилась в клубок, забилась в угол машины. Она уже не могла ни плакать, ни бросаться в истерику. То, что увидела Маша, она знала, до конца жизни останется в ее памяти. Вот только долго ли ей жить осталось? — Крови боишься? Девушка вздрогнула и прижала голову к коленям. — А твой парень — боец. Двух моих уложил. — Не-е убивайте меня, — дрожащим голосом произнесла Маша. Кореец распахнул полы плаща — в его руке блеснул тщательно отполированный ствол пистолета. Он улыбнулся и спрятал оружие обратно. — Видишь, я мог тебя убить, но не сделал этого. Знаешь почему? Девушка молчала, как будто язык проглотила. — Потому что ты оказалась здесь случайно, не по своей воле. Верно? Твой дед — мне не враг. Маша закивала. — Вот видишь… Значит, ты ни в чем не виновата, сиди тихо, и тебя никто не тронет. В девичьей головке что-то щелкнуло, как будто переключился невидимый рубильник, отвечающий за поведение. И Маше стало абсолютно все равно, что с ней будет — такое часто случается с людьми, оказавшимися в передряге. Вместо того чтобы выполнять указания корейца, девушка вышла из машины. Парторг изумленно смотрел на нее: ведь несколько минут назад она молила о пощаде. Но додумать дальше Ли Эр Йон не успел — Маша, как кошка, набросилась на своего обидчика. Сначала парторг не понял, что вообще происходит. Ее ногти впились в тощую шею, и в этот момент парторг с ужасом увидел ее лицо, абсолютно безразличное и отрешенное от реальности, как будто перед ним стояла не девушка, а зомби, только что восставший из мертвых. В ее глазах не было ни злости, ни мщения, вообще никаких эмоций — она просто стояла и душила его. Ли Эр Йон вышел из оцепенения, когда почувствовал в шее пронзающую боль. Схватив девушку за руки, он взвыл — длинные ногти, всаженные на добрый сантиметр в кожу, вышли наружу с кусочками его мяса. По шее бежали ручейки крови, а в тех местах, где ногти вошли глубоко, как грибы после дождя вырастали темно-синие круги с еле заметным розовым оттенком. Йон отбросил от себя Машу, в ужасе схватился за горло и зажал руками свежие раны. Крикнул, чтобы затащили девушку и мужика в машину. Маша уже не сопротивлялась: два корейца без особых усилий заволокли девушку в джип, вслед за ней на заднее сиденье положили раненого Виктора. Ли Эр Йон подошел к «УАЗу», достал кусок чистой материи и как смог замотал им окровавленную шею. — Ты, урод узкоглазый, мой дед тебя закопает, — донеслось из джипа. Однако кореец не имел к Маше никаких претензий, кроме, конечно, ее недавнего нападения. Да и к тому же он еще ни разу в жизни не поднимал на девушек руку и не собирался в будущем нарушать это железное правило. — Не зли меня, — сурово произнес Йон, — про шею я забуду, это не смертельно. Но мое терпение не безгранично. — Сейчас же отвези меня домой! — Потерпи немного, сейчас мне не до тебя. — Вы все сволочи, уроды и… — Заткнись, — не выдержал Йон, — будешь выступать, отправишься вслед за своим дружком. — Козел, немедленно вези меня домой. — Мое терпение исчерпано. Йон подозвал к себе двух корейцев, отдал очередной приказ и указал на джип. Они побежали к машине. Один сел за руль, другой рядом с девушкой, предварительно наставив на нее автомат, видимо, побаиваясь ее вспыльчивого характера, который она продемонстрировала совсем недавно. Тот, что сидел за рулем, повернул ключ в замке зажигания и отогнал машину на край поляны.