— Рамиро, — прошептала Ника. — Рамиро! — хотело было крикнуть, но закашлялась, горло всё ещё помнило попытку Чарли её задушить. Лицо в луче света улыбнулось, Рамиро поманил её рукой. Ника ринулась вниз, не замечая, как по щекам бегут слёзы. Свист в правом ухе возник, едва она оказалась у саламандры. Мир снова ожил: тяжелое дыхание Рамиро, шарканье его шагов, еле уловимый гул проехавшей мимо парка машины. Тело Чарли лежало совсем рядом, открытые глаза буравили Нику застывшим взглядом. Она отшатнулась. Этот человек причинил ей слишком много боли: оглушил, связал, бросил на заднем сиденьи автомобиля, а потом пытался задушить. Но ей всё равно было жутко смотреть на его мёртвое тело. Рамиро разрезал верёвку, затёкшие запястья заныли, ощутив свободу. Ника упала на колени, уперевшись руками в землю. А в следующий момент осознала, что её трясёт от рыданий. — It's over, — ладонь Рамиро легла ей на спину. (Всё закончилось.) Ника не могла остановиться. Слёзы текли из глаз, перемешиваясь с кровью из носа. Боли по-прежнему не было, но помощь доктора однозначно не помешает. Ника подскочила. — Доктор! Рамиро отпрянул, удивлённо глядя на неё. — Доктор! — Ника вцепилась в руку инспектора, перешла на английский: — Another… — чёртовы иностранные слова не лезли в голову. Как сказать по-английски «преступник»? — Another bad guy is here somewhere! (Ещё один… ещё один плохой парень где-то здесь!) Рамиро приподнял брови, а затем надавил Нике на плечо, заставляя пригнуться. Фонарик погас. Следователь выхватил пистолет и, оглядываясь, снова приблизился к телу Чарли. Похлопал его по карманам, что-то достал. Ника сидела на корточках, с ужасом осознавая, что ничего не кончилось. Доктор затаился, ожидая, когда Чарли разберётся с Рамиро, а теперь наверняка следит за ними, ищет возможность напасть. Рамиро поманил Нику к выходу. Она кивнула и, пригибаясь, последовала за ним. Свист в правом ухе не пропал, значит, Рамиро забрал у Чарли серёжки. Остальные звуки исчезли, притаились. Ника на цыпочках шагала голыми ступнями по холодным ступенькам, Рамиро двигался бесшумно. Они преодолели лестницу, пересекли парадную площадь и прошли мимо пряничных домиков. После тёмного парка уличные фонари казались солнечным светом. Фургон стоял на прежнем месте, однако Доктора не было видно. Где он? Всё ещё бродит в парке? Рамиро указал на припаркованную поодаль серую машину. Ника бросилась к пассажирской двери, распахнула, плюхнулась на сиденье. Через секунду Рамиро занял водительское кресло, двигатель заурчал. Быстрее, мысленно умоляла Ника, пожалуйста, быстрее. Что-то хлопнуло. Правое плечо пронзила дикая боль. Ника вскрикнула, сползла вниз, пригибаясь. В заднем стекле зияло небольшое отверстие. Хлопнуло ещё раз, ещё и ещё. Отверстий становилось больше, стекло поползло паутинкой. — Уезжайте! — взмолилась Ника. — Go! Please, go! (Езжайте! Пожалуйста, вперёд!) Рамиро не реагировал, голова повисла, тело наклонилось набок. Целую секунду Ника наблюдала, как красное пятно расползается по его груди. А потом увидела, как от пряничных домиков к ним бежит мужчина в шляпе и с зажатым в руке пистолетом. Ещё секунда ушла на поиск решения, которое было очевидно. Ника перекинула ногу через коробку передач, нащупала газ и вдавила, одновременно дёрнув рычаг. Заднее стекло осыпалось. Машина рванула вперёд, болтаясь из стороны в сторону. Ника давила на газ, держа руль левой рукой, правое плечо горело, будто его ошпарило кипятком. Футболка на спине пропиталась тёплой кровью. Встречного движения не было, попутного тоже. Машина рисовала на дороге зигзаги, Ника подтянула правую ногу, полностью перебираясь на водительское место, устраиваясь на коленях Рамиро. В зеркале заднего вида мелькнул серый фургон, и она вжала газ ещё сильнее. Теперь машина шла ровно, почти не виляя. — Давай же! Давай! — умоляла Ника. Стрелка спидометра росла: сто километров в час, сто двадцать, сто сорок. Впереди замелькали красные и синие огни. Ника увидела полицейский автомобиль, перегородивший дорогу, вдавила тормоз, их с Рамиро бросило вперёд. Рука соскользнула с руля, машину развернуло. Время замедлилось, Ника видела, как их несёт боком на полицейский автомобиль, видела разбегающихся людей в форме, успела даже пригнуть голову, зажмуриться и закрыться руками. А потом были удар, боль, ускользающее сознание. Последними исчезли звуки. Глава 26. Я не слышу Первые два дня выдались самыми тяжелыми. Ника проваливалась в сон, не успев толком проснуться. Из-за тампонов в носу приходилось дышать ртом. Постоянно хотелось пить, жутко сохли губы. Сил хватало только, чтобы дойти до туалета и обратно. Голова кружилась то ли от сотрясения, то ли из-за операции на носу. Правая рука, зафиксированная повязкой, ныла от малейшего прикосновения. Медсестра написала в планшете, что пуля прошла навылет, не задев нервы и сосуды. По её ободряющей улыбке Ника поняла, что это хорошо. Про Рамиро никто ничего толком не говорил: врач неопределённо пожимал плечами, медсестра писала «надежда есть». Это по крайней мере означало, что инспектор жив, и Ника отчаянно верила, что всё обойдётся. Есть не хотелось, сложно одновременно дышать ртом и запихивать в себя пищу. Но Ника жевала разваренные овощи и пила куриный бульон, чтобы восстановить силы. Ещё меньше хотелось общаться. Хорошо, что соседи по палате не донимали, а когда приходил Кирилл, Ника притворялась спящей. Выждав минут десять, открывала глаза и обнаруживала на тумбочке небольшой подарок. Первыми появились зубная щётка и паста. Затем шорты и футболка. Следом фантастический детектив о межпланетных путешествиях, который Ника читала в те редкие моменты, когда не спала. Каждый подарок сопровождался бутылкой воды. Заботливо приоткрытой. Кирилл понимал, что в её состоянии отвинтить пробку — уже подвиг. Даже пить приходилось через трубочку. Телефон сдох в первые сутки, хорошо хоть успела пообщаться с Михой. «Привет, меня нашли. Всё в порядке», — это она отправила ещё до операции, остальное обсудили позже. За каких-то сорок секунд Ника наговорила сообщение — рассказала о событиях, которые, казалось, длились вечность. Про кражу второй серёжки, про нападение и перестрелку. Про аварию, после которой точно решила больше за руль не садиться. Хватит, две поездки с разницей в полгода и две катастрофы — статистика говорила сама за себя. «Твою ж мать! — писал Миха. — А я дежурю в аэропорту. Проводил уже три самолёта в Барселону, думал, кто-то сдаст билет. Но нет, туристический сезон». — Не надо, Мих! Какой смысл прилетать? Честно, я в порядке! Ника наговаривала сообщения, брату же приходилось писать. «В порядке?! Да ты еле говоришь!» — Это из-за носа, я его сломала, но уже всё хорошо! Не волнуйся! Лёгкое сотрясение, ну и рука болит немного, — о пуле решила промолчать. — Мне тут помогают, так что не переживай. И родителям не говори, я лучше сама, как приеду. За ней и в самом деле присматривали медсёстры: меняли перевязки на плече, давали антибиотики и обезболивающее. Даже связались со страховой. Хорошо, что Ника хранила в телефоне фото полиса, теперь об оплате лечения можно было не волноваться. Они поговорили ещё немного. Батарея горела красным, отсчитывая последние проценты заряда. Миха сказал, что поставили её в очередь для извлечения импланта на тринадцатое октября. «Но теперь сомневаюсь, стоит ли ждать почти месяц. Что, если эти ублюдки вернутся? Попробую перенести». — Не надо переносить, их пойма… Телефон выключился прежде, чем Ника успела договорить. Но по крайней мере убедила брата не лететь в Барселону. На третий день из носа вытащили тампоны. Мало того, что вместе с бинтами выскребли из пазух засохшую кровь и слизь, так ещё и бесплатно проэпилировали зоны, к которым Ника не прикоснулась бы даже пинцетом. Резкая боль сменилась ощущением эйфории: Ника снова полноценно дышала, хоть едва не потеряла сознание от обилия кислорода. В сопровождении медсестры добрела до палаты. Там снова ждал Кирилл. — Привет, — его губы беззвучно произнесли знакомое слово. Ника вяло улыбнулась. Теперь от разговора точно не отвертеться. — Привет. Не слышать других было тяжело, не слышать себя… она на секунду закрыла глаза, останавливая слёзы. После аварии они уже стали привычными. Ника устала сдерживаться, устала бороться, устала притворяться, что всё хорошо. Тишина победила, пора это признать. Пора привыкнуть к миру без красок, к ноющей непроходящей боли в груди. — Ты как? — эта фраза тоже легко читалась по губам. Ника села на кровать. — Уже лучше. Следующий вопрос остался за невидимой стеной. — Я не слышу, — раньше эти слова никак не складывались в предложение, сейчас прозвучали сами собой, только боль в груди стала чуть острее. Ника открыла тумбочку, достала слуховой аппарат. Её сумку со всем содержимым отыскали в багажнике машины Чарли, телефон лежал там же. Выключенный. Как объяснил инспектор, принявший расследование, скорее всего от вещей планировали избавиться вместе с телом. Ника не уточнила, о каком теле идёт речь, и без того было ясно. Она вставила в ухо наушник-вкладыш, и границы мира «глухих» стали чуточку тоньше. Из коридора донеслась отдаленная трель телефона, три соседки по палате что-то невнятно обсуждали, табуретка еле слышно заскрипела, когда Кирилл пододвинул её ближе к кровати. — Значит, ты не читаешь по губам? — его голос не изменился, только стал тише, дальше. — Нет. Угадываю некоторые фразы. — Но сейчас слышишь? — Слышу. Он смотрел на неё с неловкой улыбкой. Ника не решалась нарушить затянувшуюся паузу: тишина, наполненная посторонними шумами, давила похлеще уже привычной полной тишины. — Я заметил, что твой телефон разрядился, — он достал из кармана зарядное устройство. — Спасибо. И за остальное тоже. Правда, ты очень помог. Кирилл улыбнулся, воткнул зарядку в розетку и подключил телефон, который после разговора с Михой лежал на тумбочке бесполезным куском металла.