Юрий Павлович так и лежал на полу, а над ним стоял Мишка и таращил глаза. Вид у него был совершенно нездоровый, я имею в виду душевное здоровье. При моем появлении он вздрогнул, поднял голову и спросил, некоторое время беззвучно шевеля белыми губами: — Что за дерьмо? — Где? — спросила я первое, что пришло мне в голову. — На ковре, естественно. — Это Юрий Павлович, — сглотнув, сообщила я. — Сам вижу, что Юрий Павлович. А за что ты его укокошила? — Я нечаянно, он драться полез, а я его лампой. А он взял и упал. И я тоже. — Ну что за день, — чуть не плача, сказал Мишка. — Только вышел — и нате вам. Ну на фига, скажи на милость, ты укокошила его в моей квартире? Тебе что, в городе места мало? Сколько угодно, вон хоть в сквере напротив… Господи, — воздев глаза к потолку, жалобно вопросил он. — Ну за что мне все это? Чем я хуже других? — Прекрати, — рявкнула я, поведение Мишки возымело на меня совершенно неожиданное действие, я вроде бы начала успокаиваться. — Надо вызвать «Скорую». — Труповозку, — поправил Мишка, оторвавшись от лицезрения потолка. — И милицию. Нет. Милицию, а труповозку они сами вызовут. — Какая труповозка? Я ударила его лампой. Вон она лежит, видишь? — Вижу, — кивнул Мишка. — Ударила и ударила. Мне-то какое дело, я тут ни при чем. И что он тебе такого сделал, что ты решила его укокошить? До чего же вы, бабы, кровожадные… А по виду ни в жизнь не скажешь. — Как укокошить? — Из всей Мишкиной тирады я услышала одно лишь слово. — Это тебе лучше знать. И не вздумай мне рассказывать. Я не прокурор. Вот он тебя выслушает… Угораздило меня притащиться не вовремя. Я подошла к Юрию Павловичу и опустилась рядом с ним на колени. — Так он правда мертвый? — пробормотала я испуганно. — Мертвее не бывает, — с каким-то подозрительным удовлетворением ответил Мишка. — Хоть сейчас хоронить. — Господи, но почему? — заревела я. — Ладно, не убивайся так. И звони скорее в милицию, они страсть как не любят, если темнишь и сразу их не вызовешь. А я пойду, делать мне здесь совершенно нечего. Если не возражаешь, не стоит вообще упоминать, что я заходил. Я у Друзей переночую. — Он протянул мне трубку и сказал: — Звони. — Так я в самом деле его убила, — пробормотала я, не в силах поверить в этакое. — Ну, дело житейское… Говоришь, он тебя поколотить хотел? Ты испугалась и… Красивая девчонка всегда красивая девчонка… Судьи тоже люди, а если адвокат будет стоящий, получишь сущие пустяки. — Я не хочу… — Само собой. Что ж теперь, в жизни всякое бывает. А пистолет где? Лучше отдай его сразу, не вздумай прятать, это только ухудшит твое положение. — Ты что, сдурел? — начав немного соображать, рявкнула я. — Какой пистолет? — Я про него знать ничего не хочу, — замотал головой Мишка. — И не рассказывай, я все равно не слушаю, вот сейчас менты приедут, и болтай сколько хочешь… — Заткнись, — возвысила я голос. — И объясни, что ты имеешь в виду? — В каком смысле? — насторожился он. — В смысле пистолета? Что за глупость такая? — Почему глупость? Из чего-то ты шмальнула Его, верно? Ну, не пистолет, так револьвер, я ж не баллистическая экспертиза. — Ты что, хочешь сказать, я в него стреляла? — наконец дошло до меня. — По-твоему, он сам застрелился? — начал терять терпение Мишка. — Я ударила его лампой, — чувствуя, что сию минуту могу упасть в обморок, заявила я. — Серьезно? — ехидно скривился мой новоявленный родственник. — Тогда он в самом деле сам застрелился, спрятал оружие, потом лег и умер. Занятно, но ментам это вряд ли понравится. — С чего ты взял, что его застрелили? — балансируя на грани здравого смысла, продолжила я выспрашивать Мишку. — Ну… — Он опустился рядом со мной, распахнул пиджак на груди Юрия Павловича и ткнул ему пальцем в грудь. — Видишь? — Я уставилась на палец, затем перевела взгляд на грудь и в самом деле увидела на рубашке две дырочки. — Прямо в сердце, — с чувством удовлетворения заметил Мишка. — Если я ничего не путаю, стреляли дважды. Но, конечно, тебе лучше знать. — Вот что, — придя в себя и поднимаясь с пола, заявила я. — Я ударила его лампой, видишь, ссадина на лбу? Он упал и я рядом, потому что очень испугалась, а когда очнулась, выскочила на улицу, потом немного успокоилась и вернулась, чтобы вызвать «Скорую», а здесь ты стоишь над трупом и нагло врешь, что я его застрелила. — Кто ж его, по-твоему, застрелил? — нахмурился Мишка. — Откуда мне знать? — ответила я и потянулась к телефону, но родственник перехватил мою руку — Подожди, дорогая. Ты на что ж намекаешь? Хочешь свой труп на меня повесить? Ну, матрешка, ну… — Он выдал нечто замысловатое, но основную идею я уловила. — Я вызываю милицию, пусть они разбираются. — Нет, подожди… О черт, — вдруг рявкнул он и кинулся из комнаты, бегом поднялся наверх по лестнице и яростно затопал над моей головой. Вернулся минут через десять, физиономия его за это время претерпела кое-какие изменения, а именно: приобрела мраморную бледность и нездоровый блеск в глазах. — Твою мать, — заорал он, как только влетел в комнату, и стал приближаться. Особого ума не требовалось, чтоб сообразить, с какой целью. Я торопливо набрала 02. — Эй, матрешка, — вытянув вперед руки, проворковал он и тут же сорвался на крик: — Брось трубку, дура. Тебе ж хуже будет. — Мотнул головой, а потом даже улыбнулся: — Оленька, не стоит торопиться. Давай все обсудим. — Давай, — подумав, согласилась я. — Ты ударила его лампой, так? — Так. — Он упал. И что дальше? — Дальше я тоже упала. — Лишилась чувств? — Да. У него кровь была на лбу, и я испугалась. — Ага. Упала и чего? — Лампа погасла… Ведь я его лампой… — Это я слышал. Дальше. — Дальше? Очнулась, темно. Зажгла свет. Он лежит. Я стала его трясти. — То есть ты была рядом с ним? — Конечно. — И он был жив? — С чего бы ему умереть, ведь я только ударила его лампой и то несильно? — Но парень-то отключился, — пробормотал Мишка. — Отключился, — согласилась я. — Когда ты очнулась и начала его трясти, кровь на полу видела? — Да. Вокруг головы. — А здесь? — Он ткнул пальцем на ковер. — Я не знаю, — заревела я. — Я на голову смотрела. — И тут отчетливо вспомнила, как пыталась нащупать пульс и старалась определить, дышит ли Юрий Павлович. — Была кровь, — не рискнула соврать я. — И дырочки вроде были, только я на них внимания не обратила. Зачем мне эти дырочки, я ж по груди его не била, только по голове… Миша, я его не убивала, — перешла я на отчаянный рев. — Помолчи, — шикнул он, — И дай мне подумать… Ох, мама моя, до чего ж не везет, ну надо же… Вот что, — немного пометавшись по комнате, заявил он. — Надо его отсюда убрать. — Куда? — не поняла я. — Куда угодно. Только подальше от моей квартиры. У меня аллергия на трупы. — Что ты говоришь? Как это «убрать»? А милиция? — И никакой милиции. Послушай, дело наше дохлое. Ментам свою сказку можешь не рассказывать. Они ни в жизнь не поверят. Уж я-то знаю… Вот что, когда ты на улицу сиганула, входная дверь была открыта?