Брисингамен, священная драгоценность Модрон Фрейи, уже не висел на шее богини. Он лежал у ее ног. *** — Я верно понял? — удостоверился Крах ан Крайт. — Ты отправляешься с этим магическим устройством на Хиндарсфьялл? Жрицы отдают тебе священный бриллиант? Позволяют использовать в твоей адской машине? — Да. — Ну-ну, Йеннифэр. Уж не обратили ли тебя жрицы в свою веру? Что там произошло, на острове? — Не важно. Я возвращаюсь в храм, вот и все. — А финансовая поддержка, о которой ты просила? Понадобится? — Вероятно, да. — Сенешаль Гутлаф выполнил все твои поручения. Но, Йеннифэр, потрать деньги побыстрее. Я получил новые сведения. Поспеши. — Чертовщина! Этого я и опасалась. Они уже знают, где я? — Пока еще нет. Однако меня предупредили, что ты можешь появиться на Скеллиге, и, если это случится, посоветовали немедленно арестовать. Велено также брать во время экспедиций пленных и выжимать из них информацию или хотя бы обрывки касающихся тебя сведений. О твоем пребывании в Нильфгаарде либо в провинциях. Йеннифэр, поспеши. Если они тебя выследят и доберутся сюда, на Скеллиге, я окажусь в несколько щекотливом положении. — Сделаю все, что в моих силах. Постараюсь тебя не скомпрометировать. Не бойся. Крах оскалился. — Я сказал: «в несколько». Я не боюсь. Ни королей, ни чародеев. Они ничего не могут мне сделать, ибо я им нужен. А оказывать тебе помощь я обязан в силу ленной присяги. Да, да, ты верно поняла. Формально я остаюсь вассалом короны Цинтры. А Цирилла имеет формальные права на эту корону. Представляя Цириллу в качестве ее единственного опекуна, ты имеешь формальное право приказывать мне, требуя послушания и сервитутов. — Казуистические софизмы. — Конечно, — фыркнул он. — Я сам заявлю об этом во весь голос, если, несмотря ни на что, окажется, что Эмгыр вар Эмрейс принудил девушку к замужеству. А также в том случае, если с помощью каких-либо юридических выкрутасов и крючкотворства Цири лишили права на престол и возвели на него кого-нибудь другого, например, балбеса Виссегерда. Тогда я незамедлительно отрекусь от послушания и ленной присяги. — А если, — прищурилась Йеннифэр, — несмотря ни на что, окажется, что Цири… мертва? — Она жива, — твердо заявил Крах. — Я знаю это наверняка. — Откуда бы? — Ты не захочешь поверить. — А ты попробуй. — Королевская кровь Цинтры, — начал Крах, — удивительнейшим образом связана с морем. Когда умирает кто-либо из женщин этой крови, море начинает безумствовать. Тогда люди говорят, что Ард Скеллиг оплакивает дочерей Рианнон. Потому что в этих случаях шторм бывает таким зловещим, что бьющие с запада волны продираются сквозь расщелины и пещеры на восточную сторону острова и из скал неожиданно вырываются соленые потоки. А весь остров дрожит. Простой народ говорит: это рыдает Ард Скеллиг. Опять кто-то умер. Умерла кровь Рианнон. Старшая Кровь. Йеннифэр молчала. — И это не сказки, — продолжал Крах. — Я видел сам, собственными глазами. Трижды. После смерти Адалии Ворожейки, после смерти Калантэ… И после смерти Паветты, матери Цири. — Паветта, — заметила Йеннифэр, — погибла именно из-за шторма, так что трудно говорить о… — Паветта, — прервал Крах, по-прежнему задумчиво, — не погибла из-за шторма. Шторм разыгрался после ее смерти, море, как всегда, отреагировало на гибель представительницы цинтрийской королевской крови. Я достаточно долго изучал это явление. И уверен в своем. — Интересно б знать, в чем именно? — Корабль, на котором плыли Паветта и Дани, пропал на знаменитой Седниной Бездне. Это был не первый корабль, исчезнувший там. Ты наверняка знаешь. — Сказки. Корабли терпят крушения, дело вполне естественное… — На Скеллиге, — резко прервал Крах, — мы достаточно много знаем о кораблях и мореходстве, чтобы уметь отличить естественные катастрофы от противоестественных. На Седниной Бездне корабли погибают неестественно. И не случайно. То же относится и к кораблю, на котором плыли Паветта и Дани. — Не стану спорить, — вздохнула чародейка. — Да и какое это имеет значение? Спустя без малого пятнадцать-то лет? — Для меня имеет, — стиснул зубы ярл. — Я объясню. Все упирается во время. Но я докопаюсь… Я найду объяснение. Найду объяснение всем этим загадкам. И той, во время цинтрийской бойни… — Что еще за очередная загадка? — Когда нильфгаардцы ворвались в Цинтру, — проворчал он, глядя в окно, — Калантэ приказала тайно вывезти Цири из города. Дело в том, что город уже горел. Черные были повсюду, шансы выбраться из окружения были минимальными. Королеву отговаривали от рискованного мероприятия. Советовали Цири формально сдаться гетману Нильфгаарда и тем самым спасти жизнь себе и самостоятельность Цинтре. А на пылающих улицах она неизбежно и бессмысленно погибла бы от рук солдатни. Но Львица… Знаешь ли ты, что, по словам очевидцев, она ответила? — Нет. — «Уж лучше пусть кровь девочки прольется на брусчатку Цинтры, чем подвергнется осквернению». Осквернению чем? — Супружеством с императором Эмгыром. Мерзким и скверным нильфгаардцем, ярл. Уже поздно. Завтра на заре я начинаю… Я буду держать тебя в курсе… — Надеюсь. Спокойной ночи, Йенна… Хм-м… — Что еще, Крах? — А у тебя нет, хм-м-м, желания… — Нет, ярл. Что было, то было, да быльем поросло. Спокойной ночи. *** — Это ж надо! — Крах ан Крайт поглядел на гостью, наклонив голову. — Трисс Меригольд собственной персоной. Ах, какое прелестное платье. А шубка… Шиншилла, не так ли? Я б спросил, что привело тебя на Скеллиге… Если б не знал что. Но знаю. — Ну и прелестно. — Трисс обольстительно улыбнулась, поправила изумительные каштановые волосы. — Как славно, что знаешь, ярл. Это избавит нас от вступлений и предварительных выяснений и позволит сразу же перейти к делам. — К каким делам? — Крах скрестил руки на груди и окинул чародейку холодным взглядом. — Что именно нам надо было бы предварять вступлениями, на какие пояснения ты рассчитываешь? Кого ты представляешь, Трисс? По чьему поручению прибыла? Король Фольтест, которому ты служила верой и правдой, отблагодарил тебя за службу изгнанием. Хоть ты ни в чем не провинилась. Тебя выгнали из Темерии. Я слышал, тебя взяла под крыло Филиппа Эйльхарт, в данное время фактически правящая в Редании на пару с Дийкстрой. Похоже, ты отрабатываешь право на убежище со всяческим старанием. Не колеблешься даже взять на себя роль тайного агента, чтобы следить за своей бывшей подругой. — Ошибаешься, ярл. — Смиренно извиняюсь. Если ошибся. А я ошибся? Они долго молчали, недоверчиво разглядывая друг друга. Наконец Трисс махнула рукой, выругалась, топнула каблучком. — А, к чертям собачьим! Хватит водить друг друга за нос! Какое теперь имеет значение, кто кому служит, кто за кого держится, кто кому верит и почему? Йеннифэр мертва. По-прежнему не известно, где и в чьей власти находится Цири… Какой смысл играть в прятки? Я приплыла сюда не как шпион, Крах. Я прибыла по собственной воле как частное лицо. Гонимая заботой о Цири. — Все только и знают, что заботятся о Цири. Везет девочке. У Трисс заблестели глаза. — Я б не стала смеяться. На твоем месте — особенно. — Прости. Они помолчали, глядя в окно на красный шар солнца, заходящего за лесистые вершины Спикерооги. — Трисс Меригольд… — Слушаю тебя, ярл. — Приглашаю отужинать. Да, повар велел спросить, все ли чародейки брезгуют хорошо приготовленными дарами моря? *** Трисс не брезговала дарами моря. Совсем наоборот — съела их в два раза больше, чем собиралась, и теперь серьезно опасалась за талию — за те двадцать два дюйма, которыми так гордилась. Решила вспомоществовать пищеварительному процессу белым вином, знаменитым Эст-Эст из Туссента. Как и Крах, она пила его из рога. — Значит, так, — заговорила она, осушив рог. — Йеннифэр явилась сюда девятнадцатого августа, эффектно сверзившись с неба в рыбацкие сети. Ты как верный ленник Цинтры предоставил ей убежище. Помог построить мегаскоп… С кем и о чем она разговаривала, ты, разумеется, не знаешь. — Не знаю, — хитро усмехнулся Крах. — Ну, разумеется, не знаю. Откуда мне, бедному и простому моряку, что-то знать о действиях могущественных чародеек?