По уважительному тону его голоса было понятно, что Рейчел Элизабет Дэр до конца жизни будут бесплатно угощать сцинковым супом. Мне не хватало моей Пифии. Лучше бы она нашла меня сама, а не отправила сюда Иии-Блинга, но трог мог передвигаться со сверхзвуковой скоростью и пробиваться сквозь камень, так что ее решение было разумным. Председатель правления сердито посмотрел на темный треснувший монитор: – Возможно ли, что Нии-ик-рон блефовал насчет газа? – Нет, – горько ответил я. – Нерон не блефует. Он любит хвастаться, но доводит дело до конца. Он выпустит газ, едва я войду в тронный зал. – Пятнадцать минут, – задумчиво протянул Иии-Блинг. – Немного. Постарайся сдержать его. Я соберу трогов. Мы избавимся от этого газа, а если нет – увидимся на Подземных небесах! – Но… Иии-Блинг испарился, оставив после себя лишь облачко праха и бычьей шерсти. Я постарался выровнять дыхание. Троглодиты помогли нам в прошлый раз, хоть я и не верил, что у них получится. Но сейчас мы не были под землей. Нерон не разболтал бы мне про систему подачи ядовитого газа, если бы ее было так легко обнаружить или обезвредить. Если он может единым нажатием кнопки заполнить газом весь небоскреб, трудно вообразить, как троги успеют остановить его или хотя бы вывести наши силы из здания. А у меня, представшего перед императором, не будет ни одного шанса победить его… если только Лу не удалось добыть фасции у леонтоцефалина, а эта миссия тоже казалась невыполнимой. С другой стороны, надежда – единственное, что у меня осталось. Я должен сыграть свою роль. Задержать Нерона. Найти Мэг. Я вышел из комнаты. Пятнадцать минут. И я прикончу Нерона – или он прикончит меня. Глава 28 Признаки конца света: Факелы, виноград, борода на шее Мэг устроили головомойку Взрывозащитная дверь – неплохая идея. Я без проблем добрался обратно к тронному залу. Лифты слушались. В коридорах стояла пугающая тишина. На этот раз в приемной меня никто не встретил. Место, где прежде находились вычурные золотые двери, ведущие в святая святых Нерона, теперь было запечатано массивными панелями из титана и имперского золота. Увидев это, Гефест истек бы слюной: чудесные металлические конструкции, исписанные защитными заклинаниями, достойными самой Гекаты. И все это – чтобы обезопасить одного гнусного императора, спрятавшегося в своем убежище. Не найдя звонка, я постучал костяшками по титановой панели, выбив первые такты «Собачьего вальса». Продолжения в ответ я не получил – варвары, что с них взять. Вместо этого вверху в левом углу двери красный огонек камеры наблюдения сменился на зеленый. – Отлично, – захрипел голос Нерона из динамика в потолке. – Ты один. Умный мальчик. Можно было обидеться на «мальчика», но у меня есть еще столько поводов обижаться на Нерона, что я решил не делать резких движений. Двери загрохотали и открылись ровно настолько, чтобы я мог протиснуться внутрь, а затем сомкнулись у меня за спиной. Я осмотрелся в поисках Мэг. Ее нигде не было, и мне захотелось вмазать Нерону. Зал почти не изменился. Персидские ковры, лежавшие у подножия трона, убрали, чтобы избавиться от неприятных пятен крови, которые остались после ампутации рук Лугусельвы. Слуг разогнали. За троном Нерона полукругом стояла дюжина германцев, некоторые из них выглядели так, словно послужили мишенями для «тренировки» Лагеря полукровок. Место по правую руку императора, раньше принадлежавшее Лу и Гунтеру, занял новый германец. У него была белая борода, глубокий вертикальный шрам на щеке и броня из косматых шкур, за которую его не погладили бы по головке защитники прав животных. Все окна были забраны решетками из имперского золота, отчего тронный зал стал похож на клетку. Дриады-рабыни нервно парили рядом со своими растениями в горшках. Дети, принадлежащие к императорскому двору – теперь их было лишь семеро, – стояли рядом с каждым горшком с горящими факелами в руках. Нерон культивировал в них все самое плохое, и я не сомневался, что они сожгут дриад, если я буду сопротивляться. Руку я держал на кармане штанов, куда сунул золотые кольца Мэг. Я был рад уже тому, что она не стоит в одном ряду со своими братьями и сестрами. И тому, что юный Кассий сбежал отсюда. Интересно, куда подевались три оставшихся приемных ребенка: попали ли они в плен или убиты в бою с Лагерем полукровок? Я старался не радоваться этой мысли, но это было нелегко. – Привет! – По голосу Нерона казалось, что он искренне рад меня видеть. Он развалился на диване и то и дело закидывал в рот ягоды винограда, лежащего на серебряном блюде сбоку от него. – Оружие на пол, пожалуйста. – Где Мэг? – грозно спросил я. – Мэг? – Нерон изобразил замешательство и окинул взглядом детишек с факелами в руках. – Мэг. Дай-ка подумать… куда я ее подевал? Которая из них Мэг? Остальные полубоги вымученно заулыбались, вероятно не понимая, шутит их дражайший папочка или нет. – Она рядом, – заверил меня Нерон, посерьезнев. – Но сначала положи оружие на пол. Я не дам тебе ни единой возможности навредить моей дочери. – Ты… – от захлестнувшей меня злости я не смог закончить фразу. Как кто-то может столь нахально искажать правду, говорить что-то прямо противоположное очевидным вещам с такой уверенностью в собственной правоте?! Как защититься от бесстыдной и хамской лжи, не приемлющей возражений? Я положил на пол лук и колчаны. Вряд ли они пригодились бы мне. Нерон не подпустил бы меня к себе, если бы видел в них угрозу. – И укулеле, – сказал он. – И рюкзак. Да, он неглуп. Я выполнил его требования. И понял, что даже попробуй я что-то – скажем, обрушить на Нерона огненную атаку, выстрелить ему в лицо или силой Аполлона уничтожить его премерзкий пурпурный диванчик, – это не помогло бы, если его фасции все еще в целости и сохранности. Он был абсолютно спокоен, словно знал, что его ничто не может поразить. Своими выходками я только наврежу остальным. Дриады сгорят. Если полубоги откажутся их поджечь, Нерон заставит германцев наказать их. А если германцы не захотят исполнять его приказы… Впрочем, после того что случилось с Лугусельвой, стражи вряд ли осмелятся ослушаться Нерона. Император опутал всех находящихся в этом зале паутиной страха и угроз. Но где же Мэг? Это была единственная темная лошадка, на которую я мог поставить. И тут, словно прочитав мои мысли, Нерон натянуто улыбнулся. – Мэг, дорогая, – позвал он, – теперь здесь безопасно, можешь выходить. Она появилась из-за колонны в задней части зала. Справа и слева ее сопровождали два киноцефала. Волкоголовые не касались ее, но держались так близко, что напоминали овчарок, пасущих своенравную овечку. Физически Мэг была невредима, хотя вымыта чуть ли не до смерти. С нее стерли все сажу, пепел и грязь, кровно заработанные ею на пути в эту башню. Стрижку «под пажа» изменили на «пикси» и сделали пробор посередине, отчего Мэг слишком сильно стала похожа на дриаду. А одежда! Наряд Салли Джексон в стиле Дня святого Валентина заменило пурпурное платье без рукавов, подхваченное на талии золотым шнуром. Вместо красных высоких кедов на ней были сандалии с золотыми ремешками. Неизменными остались только очки, без которых она не могла видеть, но я удивился, что Нерон позволил ей оставить их. Мое сердце разрывалось. Мэг выглядела старше, она была элегантной и весьма красивой. А еще это была абсолютно, целиком и полностью не она. Нерон постарался стереть в ней все прежнее, каждое ее решение, заменить ее кем-то другим: настоящей юной леди при императорском дворе. Другие приемные дети смотрели на нее с неприкрытой неприязнью и завистью. – Вот и ты! – довольно сказал Нерон. – Подойди ко мне, дорогая. Мэг встретилась со мной глазами. Я постарался дать ей понять, как страшно за нее переживаю, но ее лицо оставалось бесстрастным. Она приблизилась к Нерону, всякий раз ступая с осторожностью, словно стоило ей оступиться или дать волю не той эмоции – вокруг нее тут же взорвались бы невидимые мины. Нерон похлопал по подушкам рядом с собой, но Мэг остановилась у подножия постамента. Я понадеялся, что это хороший знак. На лице Нерона промелькнуло раздражение, но он тут же взял себя в руки, явно решив, как подобает профессиональному жестокому злодею, не давить сверх необходимости: перестараться не входило в его планы. – И вот мы здесь! – Он развел руки, чтобы подчеркнуть торжественность момента. – Лестер, как жаль, что ты испортил нам огненное шоу. Мы сейчас могли бы быть в праздничном зале с гостями и любоваться горящим городом на фоне прекрасного заката. Попробовать канапе и торт. Впрочем неважно. У нас и так есть повод для праздника! Мэг дома! – Он повернулся к белобородому германцу. – Веркорикс, будь добр, подай мне пульт. – Он рассеянно махнул в сторону кофейного столика, где на черном лакированном подносе лежала куча гаджетов. Веркорикс вперевалочку подошел к столу и взял один из них. – Нет, этот от телевизора, – сказал Нерон. – Нет, этот от видеорегистратора. Да, по-моему, вот этот. Мое горло сдавила паника, когда я понял, зачем Нерону пульт – чтобы пустить сасанидский газ. Естественно, он держал его в одной куче с пультами от телика. – Стой! – завопил я. – Ты сказал, что решать будет Мэг. У Мэг округлились глаза. Похоже, Нерон не посвятил ее в свой план. Она переводила взгляд с него на меня, словно гадала, кто ударит ее первым. Видя ее в таком смятении, я чуть не заплакал. Нерон ухмыльнулся: – Конечно она! Мэг, дорогая, тебе все известно. Аполлон в очередной раз тебя подвел. Его план рухнул. Он пожертвовал жизнями всех своих союзников, чтобы добраться сюда… – Это неправда! – возмутился я. Нерон вскинул бровь: – Неправда? Когда я предупредил тебя, что эта башня – смертельная ловушка для твоих друзей-полубогов, разве ты поспешил к ним на помощь? Постарался быстрее вывести их отсюда? Я дал тебе достаточно времени. Нет. Ты использовал их. Позволил им сражаться, отвлекая мою стражу, чтобы ты прокрался сюда и попробовал вернуть свое драгоценное бессмертие. – Я… Что? Я не… Нерон сбросил блюдо с фруктами с дивана, и оно загрохотало по полу. Виноградины покатились во все стороны. Все присутствующие, включая меня, вздрогнули… и, конечно, именно этого Нерон и добивался. Театральность сидела в его натуре. Он знал, как работать с толпой, как держать нас в напряжении. Он вложил в свой голос столько праведного гнева, что даже я чуть не уверовал в его правоту: – Ты всеми пользуешься, Аполлон! Так было всегда. За тобой повсюду тянется след из погубленных жизней. Гиацинт. Дафна. Марсий. Коронида. Твои собственные оракулы: Трофоний, Герофила, Кумская сивилла. – Он посмотрел на Мэг. – Ты видела это собственными глазами, моя дорогая. Ты знаешь, о чем я говорю. О, Лестер, я тысячи лет живу среди смертных. Знаешь, сколько жизней я погубил? Ни одной. Я воспитывал сирот. – Он указал на приемных детей, и некоторые из них поморщились, словно он швырнул в них блюдо с виноградом. – Давал им роскошь, защиту, любовь. Тысячи людей я обеспечил работой. Я сделал мир лучше! А ты, Аполлон, – ты пробыл на земле от силы полгода. Сколько жизней ты сломал за это время? Сколько полегло, защищая тебя? Бедняжка грифоница, Элоиза. Дриада Денежное дерево. Пандос Крест. И конечно, Джейсон Грейс. – Как ты смеешь! – прорычал я. Нерон развел руками: – Мне продолжить? Смерти в Лагере Юпитера: Дон, Дакота. Родители малышки Юлии… И ради чего все это? Потому что ты хочешь снова стать богом. Ты прокатился по стране туда и обратно и все это время только и делал, что ныл и жаловался. И поэтому я спрашиваю: а достоин ли ты быть богом? Он хорошо подготовился. Не в духе Нерона помнить имена стольких людей и существ, до которых ему не было дела. Но это была важная сцена. Он разыгрывал спектакль для всех нас, особенно для Мэг.