— А потом? — Что? — Что вы делали потом? — уточнила Чарли. — Я прибралась после завтрака, поставила кофе и… — За это время никого не видели возле дома? — Нет. — Слышали что-нибудь? Фрида покачала головой. — Ничего. Потом я немного почитала, а когда взглянула на часы, то было уже полдесятого, и на всякий случай я решила проверить, не проснулась ли Беатрис, хотя обычно она спит дольше. Так что я вышла, чтобы посмотреть, и… — Вы обычно слышите, когда к дому подъезжает машина? — спросила Чарли. — Да, это слышно, — ответил за нее Густав. — Вы тоже слышите? — спросила Чарли, глядя на Фриду. Та кивнула. — И вы не слышали машины? — Нет, я ничего не слышала. Она просто была — и пропала. «Это еще не означает, что у похитителя не было машины, — подумала Чарли. — Он мог припарковаться в стороне от дома, подойти к веранде и укатить коляску с ребенком». — И вы ничего не заметили, когда вышли на веранду? — Я увидела только, что коляски нет. — И что вы сделали? — спросил Андерс. — Я закричала, — ответила Фрида, — то есть, я точно не помню, но мне кажется, что я закричала. Она приложила руку к горлу. — И потом я посмотрела вокруг, но ничего не увидела, и… Я не должна была оставлять ее без присмотра. Я не должна была… Фрида замолчала и поднесла ладони к лицу. — Все отнимается, — пробормотала она. — Щеки жжет. Она поднялась. — Куда ты? — спросил Густав. — Не знаю, — ответила Фрида. — Не знаю, куда бежать. Просто… невыносимо больно. — Думаю, будет лучше, если ты сядешь на место, — сказал Густав. — Полиции нужна наша помощь. Фрида сделала, как он сказал, и Густав взял инициативу в свои руки. Он рассказал, как Фрида позвонила ему и стала кричать в трубку, что Беатрис пропала, и он набрал 112. Затем он застрял в деталях — что именно ответил оператор и сколько минут потребовалось, чтобы добраться домой. — И в течение дня с вами никто не связывался? — спросила Чарли. — В смысле — до того, как прибыли наши коллеги? — Нет. — Я просто хотела убедиться, что вы не стали ничего предпринимать без нашего участия, — объяснила Чарли, пытаясь истолковать при этом выражение лица Густава. Он без сомнений из тех, кто привык брать на себя командование и действовать по своему разумению. В глубине души она очень надеялась, что он не будет сейчас применять эти свои качества. — Есть ли у вас враги? — продолжала Чарли. — Возникали ли в последнее время какие-нибудь конфликты? — Обо всем этом нас уже расспрашивали ваши коллеги, — ответил Густав. — Вы что, не общаетесь друг с другом? — На некоторые вопросы вам придется ответить снова, — сказала Чарли. — У нас нет врагов. Во всяком случае, мы о таких не знаем. — Мой муж очень успешный человек, — проговорила Фрида, словно Густава в помещении не было. — Он… он со многими рассорился. — Не думаю, чтобы моя работа имела отношение ко всему этому, — заметил Густав. — Это правда? — спросила Чарли. — Что вы со многими рассорились? — Всего лишь сделки, — ответил Густав. — Ничего серьезного. Очевидно, ему хотелось сменить тему. — Вы не могли бы рассказать о своей работе? — попросил Андерс. — Я управляю компаниями совместно с Давидом. Наш последний проект — создание сайта в России, где можно было бы продавать и покупать подержанные вещи. Но полгода назад мы его продали. Тогда мы и вернулись из Москвы. — Вы долго прожили в Москве? — Около года, — ответил Густав. — И там ничего не произошло? Я имею в виду — когда дела пошли не так или чего-нибудь такого…? — Дела шли отлично, — ответил Густав. — А что значит «чего-нибудь такого»? Что вы имеете в виду? — Не знаю, — ответил Андерс. — Просто пытаюсь узнать как можно больше, чтобы помочь вам. Его прервала Фрида, которая разрыдалась. Чарли положила руку на плечо Фриды и заглянула ей в лицо. — Фрида, — сказала она. — Мы сделаем все, чтобы найти Беатрис. Я понимаю, что этот страх и эта боль невыносимы, но… — Я не должна была оставлять ее спать на улице, — пробормотала Фрида. — Я должна была… — Многие оставляют детей спать на улице, — сказала Чарли, хотя понятия не имела, так ли это. — Я… мне холодно, — пробормотала Фрида. — Густав, — сказал Андерс, — вы не могли бы принести кофту или плед? Густав кивнул и исчез. — Она не спит, — прошептала Фрида, когда Густав удалился. — Она не спит по ночам и только урывками днем, если не дать ей спать в коляске на улице. Поэтому я оставляю ее там. Я так устала. Я… Густав вернулся назад с кофтой, которую накинул на плечи Фриды. — Я не выдержу, — прошептала Фрида. — Это невыносимо. — Понимаю ваши чувства, — кивнула Чарли, — но… — У меня больше нет детей, — проговорила Фрида. — У меня нет семьи кроме нее. Больше мне не для кого жить. Чарли хотела сказать что-нибудь утешительное, но все, что приходило на ум, казалось таким плоским. «Нет семьи», — подумала Чарли. Фрида имела в виду ту семью, в которой родилась — умерших родителей и брата, идущего по тому же пути? Но ведь у нее есть Густав… или как? Разве она не считает мужа своей семьей? У Чарли зазвонил телефон — неизвестный номер. Извинившись, она сказала, что должна ответить. Выйдя из комнаты и приняв вызов, она поняла, что это реклама, но вместо того, чтобы сразу положить трубку, как обычно делала, стала слушать и отвечать «угу» на предложение о каком-то выгодном кредите. Она прошла мимо стены, увешанной черно-белыми свадебными фотографиями в рамке — счастливая улыбающаяся Фрида и серьезный Густав рядом с ней. А затем — шутливый снимок, видимо, призванный изображать озорство и импровизацию: Фрида запахнулась в фату, как в плащ, а за ней Густав в позе просителя. Пройдя дальше по дому, Чарли заглянула в детскую комнату. Обстановка была выдержана в тех же тонах, что и весь дом — бежевый, белый и серый, с небольшими вкраплениями розового. В одном углу стояла треугольная детская палатка, в другом — качалка-лошадка, везде большие мягкие звери и игрушки. Чарли оглядела плакаты на стенах — цифры и буквы в виде забавных зверюшек, а также рамка с текстом. Подойдя ближе, девушка увидела, что это то самое стихотворение, которое она видела в Инстаграме Фриды, но только все целиком: Неужели дитя я держу на руках И в глазах его вижу себя, Отражается небо в блестящих волнах, И от солнца нагрета земля? Что за время сейчас и какой нынче год, Кто мне скажет, как имя мое?