— Иногда я сидела с ней, — сказала Амина. — Увозила ее на прогулку в коляске, чтобы Фрида немного поспала. Но Густаву мы об этом не говорили. Фрида подумала, что ему не понравится. — Почему? — Не знаю. — Он не доверяет тебе? — Думаю, доверяет. Мне так кажется. Просто Фрида не хотела, чтобы мы ему рассказывали, и я не говорила. Амина взяла чашку обеими ладонями. — Как вы думаете, где она может быть? Я хотела сказать… кто мог украсть маленького ребенка? — Мы сделаем все, чтобы найти ее, — сказала Чарли. — Вы должны найти ее, — вздохнула Амина. — Она… она такая маленькая и она… она боится чужих. Страшно подумать… как ей должно быть страшно. — Понимаю, — сказал Андерс. — Самое важное, что вы можете сделать для Беатрис, — это ответить на наши вопросы. Амина кивнула. — Как бы вы описали Густава? — спросил Андерс. — Густав… мы знаем его не так хорошо, как Фриду, — ответила Амина. — Он много работает. — Он иногда злой, — добавил Джамал. — Просто у него очень много дел на работе, — уточнила Амина и бросила взгляд на мужа. — А на что он сердится? — спросила Чарли. — Не знаю, — ответила Амина. — Вы видели, как Густав сердится на Фриду? Насилие по отношению к ней? Оба ответили, что не видели. «Однако это еще ничего не значит», — подумала Чарли. Изощренные домашние тираны никогда не бьют своих жен открыто. И даже если Амина или Джамал что-то видели, они могут решить не рассказывать. Им приходится думать и о своей работе. — Вы не обратили внимание на что-нибудь необычное дома у Густава и Фриды в последнее время? — спросила Чарли. — Что ты имеешь в виду? — спросила Амина. — Что угодно непохожее или необычное — люди, которых ты раньше не видела в доме, другая атмосфера, короче, что угодно. Амина покачала головой. — Когда ты убирала у них в последний раз? — спросил Андерс. — Это было… три дня назад. — Разреши спросить, где ты была сегодня утром? — сказала Чарли. — Где ты находилась, когда пропала Беатрис? — Я работала в доме другой семьи, — ответила Амина и поставила чашку на стол так резко, что чай выплеснулся через край. Чарли подумала, что Амина прекрасно поняла, почему ей задан такой вопрос. С другой стороны, нервозность не всегда означает, что человеку есть что скрывать. Полиция часто заставляет людей чувствовать себя неуверенно, даже когда они ни в чем не виноваты. — Как фамилия этой семьи? — Юландер. Их друзья. — Шарлотта и Давид Юландер? — Да. — Что ты делаешь? — спросил Джамал, когда Амина поднялась. Ее лицо побледнело. — Я только… принесу еще чая. Она сделала два шага, остановилась и упала в обморок. Чарли и Андерс вскочили, но Джамал успел раньше их. Он присел на корточки, поднял голову жены и слегка похлопал ее по щекам. Через несколько секунд Амина очнулась. Она села, что-то пробормотала и снова закрыла глаза. — Стресс, — сказал Джамал, подняв глаза на полицейских. — Она очень… в стрессе. Он указал на стену с фотографиями погибших детей. — Она… у нее бывает… паника, а теперь… Беатрис. Она ее очень любит. Амина сидела на полу, обхватив мужа за шею, и часто дышала. — Амина, — проговорила Чарли, положив руку ей на спину. — Мы можем что-нибудь для тебя сделать? — Все хорошо, — сказал Джамал. — Скоро она будет чувствовать хорошо. — Вы точно справитесь сами? — спросил Андерс, когда Амина с помощью мужа поднялась на ноги. Джамал кивнул. — Может быть, все же лучше обратиться к врачу? — Нет, — сказала Амина. — Не надо врача. Все в порядке. Чарли подумала, что все далеко не в порядке — Амина явно не очень хорошо себя чувствует. — Мы оставим визитные карточки со всеми нашими телефонами, — сказал Андерс. — Просто позвоните, если еще что-нибудь вспомните. — Или что-нибудь другое, — добавила Чарли. — Все, что угодно. — Ах черт, — пробормотал Андерс, когда они снова сидели в машине. — Не представляю, как люди, потерявшие все, находят в себе силы жить дальше. Потерять всех детей — как такое можно пережить? — Как-то можно, — пробормотала Чарли. — Вернее, большинству это удается. Она вспомнила, с какой гордостью Амина говорила об учебе, о планах на будущее. И как все вдруг поменялось за несколько секунд, как она потеряла контроль над собой. — У меня такое ощущение, что она чего-то недоговаривает, — продолжала Чарли. Андерс повернулся к ней. — Ты хочешь сказать, она рухнула в обморок специально? — Я просто хочу сказать, что есть что-то очень для нее тяжелое, о чем она не хочет рассказывать. Или боится. — О Беатрис? Вопрос повис в воздухе. Чарли посмотрела в окно. Начинало смеркаться. Она погуглила в телефоне, чтобы узнать, какая температура будет ночью. Ожидалось всего два градуса тепла. А что, если Беатрис оставили где-нибудь в лесу? Сколько времени продержится девятимесячная малышка при двух градусах тепла? Как вообще может существовать такой маленький ребенок без заботы взрослого? Она подумала об Амине, о детях, которых уже нет в живых. О Фриде и о том, что будет с ней, если они не найдут Беатрис живой. «Как мы беспомощны! — подумала она. — Как мы, люди, беспомощны!» Сара Когда я проснулась, в комнате царил полный мрак. Что-то было не так. Прошло некоторое время, прежде чем я поняла — тишина. С верхней кровати не слышалось дыхания Лу. — Лу! — шепотом окликнула я. Ответа не последовало. Я села. — Лу!