Андерс решил продолжить тему, с которой они сбились, когда появился Антон. — Что ты имел в виду, когда сказал, что его выдавили? — спросил он. — Этого третьего, Черно-белого? — Я точно не знаю, — ответил Никлас, — но он что-то бухтел об этом по пьяной лавочке, типа что Густав и Давид трахнули его в зад… в смысле, не буквально… — Мы поняли, — нетерпеливо проговорила Чарли. — А еще что-нибудь он сказал? Рассказывал, как именно они его обманули? Никлас покачал головой. Не то чтобы они сидели и вели какие-то глубокие беседы, а он вообще не в состоянии долго слушать людей, которые считают, что их облапошили. Надоело это. — Стало быть, ты не знаешь, насколько это правда? — спросил Андерс. — Уверен — что-то в этом есть, — ответил Никлас. — Уж если я что и знаю о Густаве Пальмгрене, так это то, что он аморальный тип. — Вы с ним ссорились? — спросила Чарли. Никлас наморщил лоб и ответил, что не помнит, но он наверняка звонил зятю по пьяни и обзывал его всякими словами. — Почему? — А разве я не сказал? — Ты сказал, что Густав аморальный тип. — И скряга, — добавил Никлас. — Аморальный тип и скряга. — Вы ругались из-за денег? — Нет, это я только с сеструхой ругался. — У тебя есть долги? — спросила Чарли. — Что ты хочешь сказать? — Это имеет значение, если у тебя есть связи с преступным миром, — сказал Андерс. — Тебе нужны деньги, и… — Надеюсь, я не имею связей с людьми, которые похищают детей. — Кстати, о детях, — вставила Чарли. — Ты не мог бы рассказать, что произошло десять лет назад? — Ты имеешь в виду что-то конкретное? — спросил Никлас, но его застывшее выражение лица явно свидетельствовало: он понял, о чем она спрашивает. — Я имею в виду ребенка, которого ты изнасиловал. — Какого дьявола! — Никлас вскочил и сделал три быстрых шага к Чарли. Прежде, чем она успела подняться, между ними встал Андерс. — Сядь, — проговорил Андерс грозно. Никлас повиновался. Чарли не знала, как она себя чувствует — приниженной или защищенной. Она и сама могла попросить его сесть. — Рассказывай, — сказал Андерс строго. — Расскажи нам о той девочке. — Я ее не насиловал, — ответил Никлас. — Она сама хотела, а я не знал, что она такая малявка, и к тому же я отсидел свой срок. Сами можете прочесть это… в каких-нибудь ваших бумагах. — Мы предпочитаем сэкономить время и поговорить с тобой напрямую. Твоя племянница пропала. Надо торопиться. — Я не какой-нибудь гребаный педофил, если ты так думаешь. — Тогда расскажи, что отличает тебя от других, занимающихся сексом с несовершеннолетними, — сказала Чарли. — Это было десять лет назад и… — И ты с тех пор изменился? — спросил Андерс. — Дайте же мне рассказать, черт возьми, если вам позарез нужно знать, — рассердился Никлас. Он запустил обе пятерни в волосы, а потом повернулся к Чарли. — Ей было четырнадцать, — продолжал он уже спокойнее. — Ей было четырнадцать, через месяц должно было исполниться пятнадцать. Мы познакомились в баре, у меня и мысли не возникло, что ей нет восемнадцати. Ее папаша подал на меня, когда узнал. Она-то не хотела, чтобы он это делал. У вас наверняка где-нибудь записаны все подробности. У Андерса зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, он извинился и вышел в коридор. Никлас нашел на подоконнике пачку «Мальборо» и закурил новую сигарету. — Что ты делал вчера? — спросила Чарли. — Я был здесь, — ответил Никлас. — Мы пьянствовали. Антон! — окликнул он друга. — Иди сюда. Снова появился Антон. Чего они от него хотят? Они хотят поговорить наедине или нет? Он знаком показал, чтобы Никлас дал и ему сигарету. — Я спрашиваю, что вы делали вчера, — сказала Чарли. — Что вы делали вчера в первой половине дня? — Мы пили… или спали, — ответил Антон. — Я за временем не очень-то слежу. Но думаю, что мы были здесь. — Думаешь? — Ну да, насколько я знаю. Он посмотрел на Никласа, который подтвердил, что так и было. Весь вечер и всю ночь они пробыли в квартире. — Одни? Возникла небольшая пауза. Вероятно, она потребовалась им, чтобы привести в порядок воспоминания. — Да, — ответил Никлас. — Одни. — И никто не заходил или не видел вас… — Уж не думаешь ли ты, черт подери, что мы украли ребенка? — возмутился Антон. — Кто-то ее украл, — ответила Чарли. — Это все, что мне известно. — Да, но здесь ее точно нет, — ответил Антон. — Мы ее не похищали. Кстати, у меня уже есть ребенок. Их прервал Андерс, который вошел в кухню — белый, как полотно. — Я должен уехать, — проговорил он. — С Сэмом беда. Сара Лу лежала в своей постели и смеялась. Прошло некоторое время, прежде чем я поняла, что же ее так развеселило. Она читала мой блокнот. — Прости, — сказала Лу, когда я вскочила, подтянулась и вырвала блокнот у нее из рук. — Прости, я просто не смогла сдержаться. Пожалуйста, не сердись на меня. — Ты бы точно на меня рассердилась, если бы я прочла твой блокнот, — сказала я. — Этого бы не случилось, — ответила Лу, — он у меня под замком. В таком месте не приходится рассчитывать, что твои вещи останутся в неприкосновенности, если их не запирать. Ну да, а иначе точно какая-нибудь сука разнюхает. — Ты могла бы его и не трогать, — сказала я. — Хотя он и не был заперт. — Я же попросила прощения, — сказала Лу. — Больше не буду. Я же не знала, что это такая тайна. — Не в этом дело. И действительно, дело было не в том. Единственное, что содержалось в моем блокноте, — четыре страницы бессмысленных фраз и неудавшийся портрет Марианны, но мне все равно было ужасно обидно, что Лу в него залезла. — Ты бы использовала это время и написала что-нибудь всерьез, — сказала Лу. — Знаешь, какой кайф — излить на бумагу то, о чем не можешь рассказать другим. — Значит, тебе есть что излить? — Мне просто нравится писать, — ответила Лу. — Одна из немногих вещей, в которых мы с Марианной единодушны — это полезно для души. — Ты тоже веришь в истории со счастливым концом? — спросила я.