— Да, я только что говорил с ним, ему осталось около часу езды. Положив трубку, она набрала Андерса. Он не ответил. Тогда она послала ему сообщение: она слышала, что ситуация под контролем и он может позвонить ей, если захочет поговорить. Семья Юландер жила всего в километре от Пальмгренов. Их дом напоминал дом Густава и Фриды как по форме, так и по цвету. Чарли оглядела сад и увидела хижину на дереве с канатной дорогой, батут и качели, как в парке. Всего через несколько секунд после того, как она позвонила, дверь открыл мальчик лет десяти — наискосок позади него стояла девочка на пару лет младше. — Папа дома? — спросила Чарли. — А тебе чего? — буркнул мальчик. — Я хочу с ним поговорить. Мальчик оглядел ее с подозрением, потом обернулся в глубину дома и громко крикнул: — Па-пааа! Чарли услышала быстрые тяжелые шаги вниз по лестнице. Выйдя в прихожую и увидев Чарли, Давид Юландер остановился на месте. — Что-нибудь случилось? — спросил он. — Мне просто надо немного побеседовать с вами, — ответила Чарли. Давид кивнул, потом велел детям пойти наверх в свои комнаты и немного поиграть. — Но ведь у нас закончилось экранное время! — запротестовала девочка, которая из любопытства все топталась на месте, хотя ее брат уже давно исчез наверху. — Даю вам еще полчаса, — сказал Давид. — Будете что-нибудь? — обратился он к Чарли. — Чай? Кофе? — Нет, спасибо. Казалось, Давид не понял, что Чарли отказалась от кофе, потому что он достал две чашки и принялся делать эспрессо в розовой кофемашине, стоящей на кухонной столешнице. — Я так надеялся, что вы принесли добрые вести, — сказал он, ставя чашки на стол. — К сожалению, — ответила Чарли и отпила глоток крепкого кофе. — Я пришла, чтобы задать еще несколько вопросов. — Спрашивайте, — кивнул Давид. — Как давно вы с Густавом знакомы? — Очень давно. С начала школы. Мы ведь учились в одном классе в Адамсберге, а потом вместе основали компанию… да, получается, идем рука об руку почти всю жизнь. — Как вы могли бы описать ваше сотрудничество? — Достаточно посмотреть на наши финансовые результаты, — ответил Давид. — Мы продали нашу компанию за… — Я знаю, за сколько вы продали вашу компанию, — перебила Чарли. — Тогда почему спрашиваете? — Потому что финансовые результаты — это, вероятно, еще не все. Она посмотрела на Давида, который, похоже, не понимал, о чем еще тут может идти речь. — Ваши отношения, — продолжала она. — Он мой лучший друг, — сказал Давид. — Мы оба любим побеждать, так что нам случалось ссориться, но никогда всерьез. — А что случилось с Паскалем Бюле? Давид посмотрел на нее так, словно не совсем понял вопрос. — Зачем уходить так далеко на периферию? — спросил он. — Если не возражаете, я хотела бы услышать ответ на вопрос. — Что вы слышали? — Что он обманут и его обманули вы с Густавом. — Тут у нас совершенно разные представления о случившемся. — Вот и расскажите свою версию. Что произошло? — Паскаль участвовал в предприятии в самом начале, когда мы планировали выход на российский рынок. Он предложил несколько идей, набросал внешний вид сайта и вложил немного денег. Но потом оказалось, что мы смотрим на дело немного по-разному, и мы с Густавом выкупили его долю. Он был доволен полученной суммой — пока мы не продали компанию год спустя. Тут он внезапно связался с нами и потребовал еще. За это время он сделал несколько неверных ставок и остро нуждался в деньгах. Но мы ведь уже договорились ранее, поэтому мы с Густавом сочли, что для благотворительности нет оснований. Чарли подумала о миллиардной сделке по продаже сайта. — Можно спросить — сколько он получил? — Два миллиона. — А потом компания была продана за три миллиарда… — Да, но договоренность есть договоренность. — Но, вероятно, не такая уж и благотворительность, — заметила она, — дать ему чуть больше, учитывая, как прошла сделка. — В нашей отрасли это так не работает. — Как после этого складывались ваши отношения? — Он рассорился с нами, — сказал Давид и отпил глоток кофе. — Звонил мне и Густаву и ругался. — Он угрожал? — спросила Чарли, размышляя, почему Густав ни словом не упомянул этого человека, когда они спрашивали его о возможных врагах. — Пожалуй, можно и так сказать, однако мы не восприняли его слова всерьез. Он всегда становится агрессивным, когда выпьет. — Насколько я понимаю, Паскаль Бюле тоже учился в Адамсберге, — сказала Чарли. — Точно. — Чем вы занимались в те времена? — Да ничем особенно, — пожал плечами Давид. — Мы учились в одном классе, вместе ходили на плавание и на греблю и… не понимаю, к чему вы клоните. — А потом вместе ходили на вечеринки, — продолжала Чарли. — Да, а что в этом такого? — Я слышала, вы употребляли не только алкоголь, — сказала Чарли — Еще и нюхали кокаин. — Это было очень давно. Возможно, для Паскаля нет, но… Я отец семейства, — сказал Давид, словно это что-то объясняло. — Паскаль тоже отец семейства. — Я, по крайней мере, больше таким не занимаюсь. Случалось пару раз на вечеринках, но Паскаль… можно сказать, ему тяжело давался контроль за своими импульсами. — Когда в последний раз вы разговаривали с Паскалем? — Несколько недель назад. А что? — И что он сказал? — Как обычно — что мы испортили ему жизнь, и просил денег. Стоит ли уделять этому так много внимания? Паскаль не имеет никакого отношения к исчезновению Беатрис, могу вас заверить. — Придется вам положиться на то, что мы хорошо делаем свою работу. Давид бросил на нее взгляд, показывающий, что он не очень-то в это верит. Подавшись вперед, он серьезно посмотрел на Чарли. — Вы должны найти ее, — проговорил он. — Иначе это просто раздавит Фриду и Густава. Вы даже не представляете себе, насколько Беатрис важна для нас всех. Хлопнула входная дверь, в кухню вошла Шарлотта Юландер. Поставив сумочку на стол, она поздоровалась с Чарли, не скрывая удивления.