— Мадлен, — проговорила она наконец. — Думаю, вы понимаете, насколько это серьезно, когда пропал маленький ребенок. — Ясное дело, понимаю, — ответила Мадлен. — Но что я могу сделать? — Рассказать о своих отношениях с Густавом. — У меня с ним нет отношений, — ответила Мадлен. — По крайней мере, в таком смысле. Что бы это ни было, все закончилось. Он говорил, что собирается развестись, — продолжала она, — и я поверила ему, так что… я вовсе не собиралась… Она опустила глаза в стол. — Я никак не оцениваю ваши отношения с Густавом, — сказала Чарли. — Я хочу одного — найти Беатрис. — Но я ничего не знаю о том, что могло с ней произойти! — Почему вы с Густавом расстались? — спросила Чарли. — Потому что… в общем, как я сказала, он наверняка не планировал разводиться. Лгун до мозга костей. Нельзя верить ни одному его слову. «Именно это — главная проблема в мужчине, систематически изменяющем жене, — подумала Чарли. — Что ему нельзя верить». — О чем он лгал? — спросила она. — Обо всем, — выпалила Мадлен. — Уверял меня, что я его большая любовь, но потом выяснилось, что он изменял не только со мной. — И вы это узнали? — Да, даже увидела собственными глазами. — Вы знаете эту вторую женщину? Мадлен покачала головой и ответила, что не знает, однако убеждена, что их много, что она только одна из… По крайней мере, такое впечатление у нее сложилось, когда она стала наводить справки. Чарли подумала о том, что читала по поводу Густава Пальмгрена на Флешбэке — что он бык-производитель, покрывший не ту телку. Может ли обманутая женщина оказаться самым горячим следом? И что если именно она сидит сейчас напротив нее, в сельском костюме девятнадцатого века? — Вам известны имена других, с кем он встречался? — продолжала она. Мадлен ответила, что нет. Ей не захотелось углубляться в это, она решила просто пойти дальше. Чарли слишком хорошо понимала ее чувства. Ей и самой было известно, как легко поверить тому, в кого влюблена, хотя разум кричал до хрипоты, указывая на все нелепости. До того, как завести роман с Хенриком, она считала, что никогда не купится на все эти пустые разговоры. Но влюбленность, или страсть, или что там это было, действительно в состоянии отшибить мозги — по крайней мере, временно. — На самом деле, мне не хотелось бы об этом говорить, — сказала Мадлен. — Я предпочла бы забыть обо всем. — Получается? — спросила Чарли. Мадлен улыбнулась и ответила, что понемногу получается, время лечит все раны. — Вы встречались с Фридой Пальмгрен? — продолжала Чарли. — Смотря что вы имеете в виду под словом «встречалась», — ответила Мадлен. — Я ее видела. Знаю, как она выглядит. Карлстад — городок небольшой. — Но вы с ней никогда… не разговаривали? — Нет. По крайней мере, я такого не помню. — А Беатрис? — Один раз. В городе. Густав предложил выпить по чашечке кофе, пока она спит в коляске, но она так и не заснула, так что… Но это было совсем недолго. — Мадлен посмотрела в окно. — Как вы думаете, она… в смысле — она жива? — Этого мы не знаем, — ответила Чарли. — Но мы делаем все, чтобы найти ее как можно скорее. — Да, наверное, это самое ужасное, — произнесла Мадлен. — Так и не узнать, что случилось. Пожалуй, даже лучше получить негативный ответ, чем всю жизнь прожить с неизвестностью. — У вас есть собственный опыт? — Нет, но если бы пропал мой ребенок, меня бы это убило. — У вас есть дети? Последовала небольшая пауза. — Нет, — ответила Мадлен. — Детей нет. Чарли вернулась к тому, ради чего приехала: — Густав говорил с вами о ком-нибудь, с кем поссорился или кто ему угрожал? — Нет, ссорился он в основном с женой. — По поводу чего? — По поводу всего на свете. Он часто говорил, что устал от нее, что она несамостоятельная и прилипла к нему, что он скорее чувствует себя сиделкой, чем мужем. — Сиделкой? — Да, у Фриды случались периоды, когда она была совсем плоха в психическом плане. — И Густав вам об этом рассказывал? — спросила Чарли, подумав, какое это чудовищное предательство — обсуждать с любовницей психические проблемы жены. Правда ли это, или просто слова — иная вариация на тему «моя жена меня не понимает»? — Рассказывал, — кивнула Мадлен. — Поэтому-то он и хотел развестись. — Он что-нибудь говорил о том, насколько серьезны психические проблемы у Фриды? — Он сказал, что она чокнутая, что у нее случаются внезапные вспышки ярости. Однажды она просто бросилась с лестницы. Взяла и бросилась. То есть — какой нормальный человек так сделает? «Никакой, — подумала Чарли, — если только у него нет для этого очень серьезного повода». — Густав говорил, что все это для того, чтобы привлечь внимание, — продолжала Мадлен. — Может, не так уж и странно, что он хотел развестись. — А потом он все же расхотел? — спросила Чарли. Ей показалось, что Мадлен не оставила эти отношения так далеко позади, как утверждала сама. — Возможно, он с самого начала не собирался. Мадлен пожала плечами. — Как бы вы описали Густава? — Даже не знаю. Его так просто не ухватишь. — В каком смысле? — Он все время меняется. То он внимательный, заботливый и очаровательный, то вдруг его переклинит, и он становится холоден, как лед. Может делать нехорошие вещи, даже не переживая. — Приведите пример. — Ну вот, к примеру, было дело, когда он собирался уволить человека, которого взял на работу в свою компанию. Насколько я поняла, этот человек ничего такого не сделал, просто оказался недостаточно хорош. И когда Густав об этом рассказывал, могло показаться, что ему доставило удовольствие дать человеку пинка под зад. Словно его даже возбуждала реакция того работника. Мне показалось, что это… довольно мерзко. На лестнице раздался голос — кто-то рассказывал, что они идут в самую любимую комнату Сельмы во всем доме. — Фелиция, — сказала Мадлен, когда будущие гиды поднялись в холл рядом с комнатой, где они сидели. — Ты не должна говорить в тот момент, когда поднимаешься по лестнице. Никто не услышит. Она снова обернулась к Чарли. — Давайте пока спустимся вниз, иначе я буду слушать только то, что они рассказывают. Чарли ответила, что они в принципе закончили, и вслед за Мадлен спустилась вниз по лестнице. Когда они уже стояли в прихожей, она сообразила, что забыла спросить, знала ли Фрида об отношениях Густава с Мадлен. — Понятия не имею, — ответила Мадлен. — Но, поскольку я не единственная, кого он завел на стороне, было бы странно, если бы она совсем не догадывалась о его изменах. Садясь в машину, Чарли увидела гидессу в таком же платье, как у Мадлен, идущую через двор. Сцена с таким же успехом могла бы разыгрываться сто лет назад. Чарли почувствовала себя как путешественница во времени — путешественница, пытающаяся победить время. Беатрис пропала пятьдесят часов назад, а они по-прежнему топчутся на месте. 25